История профсоюзного лидера 90-х: “Защищать людей, которые тебе поверили”

— Посмотрите фильм “Кулак”, там хорошо играет Сталлоне и чётко показана рабочая борьба в Америке 30-х, с чего люди начинали профсоюзную борьбу, как они шли и чего добились, — советует корреспонденту Еврорадио Михаил Маринич, профсоюзный лидер 90-х.

Нам интереснее история самого Маринича, который в 90-х добивался своевременной выплаты зарплат для мазовцев и раскрывал схемы “заводской мафии”. 

Михаил Митрофанович показывает членский билет Свободного профсоюза металлистов. Этот дизайн с бело-красно-белой символикой зарегистрировали в 1999 году. Как объяснить Минюсту сочетание цветов, придумал сам Маринич.

— СПМ — это люди, которые работают с металлом. Металл имеет белый цвет. Когда его нагревают, он приобретает вишнёвый оттенок. Потом проходит закалку и охлаждается. Как металл закаляется в этом процессе, так и люди закаляются в нашем профсоюзе.

Словом, в Минюсте символику зарегистрировали.
 

Предыстория: молока и мяса в магазинах не обнаружено

“Много не беру, мне хватит и четвертинки хлеба <...> Честно скажу, не знаю, как прожить на свою пенсию”, — это отрывок из репортажа “Советской Белоруссии”, написанного по мотивам рейда журналиста по минским магазинам в апреле 91-го.

Краткие итоги рейда того дня: цены выросли, молока и мяса не обнаружено. Уже в следующих номерах в газете будут фотографии заполненной бастующими рабочими площади Ленина в Минске.

— Экономика диктует политику, определяет и идеологию, и культуру, — говорит Михаил Маринич, выпускник философского факультета БГУ, больше сорока лет отработавший на минских заводах. Сперва — на МАЗе, затем — на МЭТЗ.

Он вспоминает, как четвёртого апреля работники минских предприятий начали стекаться на площадь Ленина. В это время Федерация профсоюзов как раз обсуждала с правительством, как людям жить дальше и где взять на это деньги. Правительство решило обеспечить собравшихся звукоусиливающей аппаратурой. Люди отправили своих представителей на переговоры.

Уже к выходным, 6 апреля, передовица “Советской Белоруссии” выходила с заголовком “Спасет нас только труд”. Правительство попробовало договориться с рабочими, наметили цели: снизить цены в лёгкой промышленности, наценки в рабочих и школьных столовых и буфетах, а зарплаты — поэтапно повысить.

После тех апрельских событий на минских предприятиях и появились первые стачкомы, которые взяли на себя защиту интересов рабочих. Маринич тогда работал на МАЗе слесарем, был заместителем председателя заводского стачкома, состоял в городской стачке.

— Нами были выдвинуты в том числе и политические требования. Отставка Горбачёва, отставка Верховного Совета БССР, отставка правительства.

Администрации заводов не сразу, но вступили с заводчанами в диалог, а в итоге подписали и бумаги с обещаниями исправить ситуацию.

— Но стачкомы, забастовочный комитет — это не организованное рабочее движение, организованное движение — это профсоюз. И после апрельских событий встал вопрос о создании независимого профсоюза. Федерация профсоюзов это проморгала, — говорит Михаил Митрофанович.

И объясняет: “проморгала” — потому что в 1991 году Федерация подписала с правительством “одно очень нехорошее соглашение”. По этому документу Федерация обещала выявлять зачинщиков забастовок и привлекать их к суду. Сделать этого не сделала, но репутацию себе подпортила.

И осенью, в ноябре 1991 года, состоялась учредительная конференция Свободного профсоюза Беларуси.

На каких-то заводах стачкомы смогли перехватить инициативу у официального профсоюза. А на МАЗе сделали иначе — создали Свободный профсоюз работников МАЗ, начали набирать в него людей.

— В исполкоме были люди, которые нам помогали, которые были связаны с расследованием ГКЧП на предприятии, они посодействовали в регистрации нашего профсоюзного устава. И так к январю 1992 года мы получили официальную регистрацию. Наш гендиректор тоже был лоялен к независимому профсоюзу. Он ездил в командировки за границу, в частности, в Польше видел, что на некоторых заводах существует по два, по три профсоюза.

В 1996-м году Михаила Митрофановича избрали председателем Свободного профсоюза работников МАЗ, на следующий год он возглавил республиканский Свободный профсоюз металлистов.

— Я согласился. Нужно было налаживать отношения с администрацией, заключать коллективный договор.

И в следующие несколько лет Маринич возглавлял борьбу за приличные зарплаты для заводчан.
 

Как работал профсоюз: даже в администрации нас поддерживали

Коллективный договор принимали коллегиально в присутствии членов официального и независимого профсоюзов и администрации завода.

— Зачитывается какой-то пункт, и начинается обсуждение. Пункт должен приниматься консенсусом. Если какая-то сторона не согласна, он не может быть принят. И вот в 1998-м году мы заявляем — средняя зарплата должна достигать 220 процентов минимального потребительского бюджета. Администрация говорит — мы согласны только на 180 процентов. Официальный профсоюз молчит — они боятся, в их рядах вся администрация, кого защищать — рабочих или администрацию? И начинаются споры. В итоге сходимся на двухстах процентах, но это же лучше, чем 180!

Действие коллективного договора распространяется на всех. Те, кто состоял в официальном профсоюзе, знали, что за их зарплаты постоят “независимые”.

— И решали у нас на заводе так: ну, буду состоять в официальном профсоюзе, всё равно Маринич добьётся своего — и будет всем хорошо. И администрация не будет косо смотреть, а то начальник цеха в официальном, а ты — в неофициальном. Неудобно.

В нашем профсоюзе на МАЗе было две тысячи человек, а выигрывали от этого и остальные 18 тысяч. Но и пожалуйста, мы в этом не были обижены. Да и в администрации многие нас поддерживали.

В 1996 году начали задерживать зарплаты. На заводе тогда собрали митинг. Новостной выпуск на БТ от 19-го августа начался с того, что остановился МАЗ: люди требуют своевременной выплаты зарплаты и отпускных.

— Мы создали инициативную группу, потребовали, чтобы для организаторов митинга была обеспечена трибуна и громкоговоритель. Сшили бело-красно-белые повязки с гербом “Погоня” и надписью — “дружинник” для обеспечения порядка среди митингующих. Если с заводом вопрос решить не удастся, сказали, что пойдём по улице. Построимся — и пойдём к Лукашенко.

К обеду народ уже собрался на территории завода. “Ну что, начинаем?” — спросил Маринич и встал за трибуной, объявил собрание работников завода открытым. Избрали председателя собрания.

— Гендиректор к микрофону лезет. А я ему говорю — обожди, сейчас люди голосуют.

Все должны выступать по очереди. Вы не председатель заводского собрания.

За проходной завода тогда стояла съёмочная группа телеканала НТВ. К заводчанам журналистов не пускали. И тогда заводчане проголосовали — пропустить НТВ!

Журналистов пропустили.

И зарплаты тогда тоже выплатили.

— К концу 1996-го на МАЗе была самая низкая зарплата по республике. Начали ставить вопрос по зарплате перед администрацией, к 98 году вышли на хорошее место по стране.

Михаил Митрофанович рассказывает, как отличалась зарплата простого рабочего от зарплаты гендиректора в 90-х. И предлагает сравнить с сегодняшней ситуацией, когда зарплат директоров никто не знает.

— Когда моя зарплата была триста рублей, гендиректор получал шестьсот. Член политбюру партии — 800 рублей. Горбачёв — тысячу. Сейчас зарплаты гендиректоров так засекречены, что, вероятно, их страшно показывать “простому смертному”.

Как должен работать профсоюз: пришёл председатель — будет серьёзный разговор

— Настоящий профсоюзный лидер должен свободно входить к гендиректору. Когда я заходил в предбанник перед его кабинетом, там уже стояла очередь из представителей фирм. А секретарь пропускала меня первым. В очереди возмущались: кто такой? Секретарь говорила — это председатель профсоюза, свободный профсоюз на предприятии пользуется уважением.

Глава профсоюза должен знать, какими деньгами располагает завод, эти данные по коллективному договору должны были предоставляться свободному профсоюзу в форме статотчёта. Так и было.

— Нужно знать положение предприятия, нужно, чтобы на нём выпускалась нормальная продукция. Потому что если есть один голый завод — ты ничего не поднимешь, как ни кричи о зарплатах. И мы знали, когда можно повысить зарплату, а когда нужно подождать. 

Профсоюз попытался бороться не только за зарплаты, но и против “заводской мафии”. Например, активисты выяснили, что часть партии двигателей, которые отгружались на МАЗ с Ярославского моторного завода, “терялась” где-то в пути. Наладили контакт с профсоюзом Ярославского, получали сводку: отправлено в Минск столько-то двигателей. Одним словом, к 1997 году, когда на МАЗ приехал Лукашенко, профсоюз уже изрядно утомил администрацию.

— Мафии заводской это не нравилось, они решили избавиться от нашей организации. С приходом Лукашенко к власти началось давление не только на политические структуры, но и на профсоюзы. В 97 году, когда он посещал наш завод, гендиректор жаловался, мол, есть профсоюз, который дёргает руководство больше, чем надо.

И руководство решило дёргать больше, чем надо, независимый профсоюз.
 

Как не стало независимого профсоюза

В 1999 году независимый профсоюз должен был пройти перерегистрацию, понадобился юридический адрес. Предоставить его мог гендиректор — но не стал.

— Доходило до угроз — мы заберём у вас помещение, выселим. Так и вышло: однажды в помещение в отсутствие председателя зашли представители службы безопасности завода вместе с участковым милиционером. Начали складывать в ящик все документы, всё имущество, а нам сказали: вы свободны, больше сюда не приходите.

Профсоюз организовал на заводе собрание. Выставили ультиматум — действия администрации незаконны, будьте добры до вечера объясниться, дать нам ответ. А когда активисты приехали вечером на завод, их задержали. Самому Мариничу повредили руку, увезли накладывать гипс, а остальных повезли в суд.

— Профсоюз имеет полное право проводить собрания. Но они посчитали, что это митинг. Так был ликвидирован свободный профсоюз.

В тот год в независимом профсоюзе на МАЗе состояло примерно 10% сотрудников — то есть около двух тысяч человек. На тех его членов, которые продолжали работать на заводе, начали давить.

— Вызывали по одному к начальнику цеха, говорили: пиши заявление о выходе из профсоюза, иначе мы тебе не продлим контракт. Запугивали и постепенно таким способом людей там разогнали, — вспоминает Маринич.

Михаил Митрофанович пытался организовывать собрания за пределами завода, но быстро решил, что смысла в этом нет: профсоюз должен работать на предприятии. Уничтожение профсоюза на МАЗе особенной огласки не получило, только “Народная воля” писала об этом на первых полосах.
 

После профсоюза

— После того как нас разогнали в 1999 году, надо было устраиваться работать. Когда я был председателем, я не числился в штате завода, я был в штате профсоюза. И по закону по окончании полномочий в профсоюзе тебе должны предоставить работу по специальности. Но нам сказали: свободный профсоюз незаконен, никого обратно мы не возьмем. Суд всё же обязал администрацию предоставить мне работу. А когда я пришёл в отдел кадров, вакантной должности вдруг не оказалось. Вчера были, сегодня — нет.

Первое время Михаил Митрофанович проработал на “МАЗ-Купава”, где производились прицепы и кузовы, а с 2004 года — на МЭТЗ. После августовских событий 2020 года на МЭТЗ решили создать первичку Свободного профсоюза металлистов.

А 2 ноября стропальщика Михаила Митрофановича Маринича с сорокалетним стажем работы, избранного заместителем председателя заводской организации, уволили. Увольнение удивительным образом совпало с обращением к руководству завода с просьбой предоставить юрадрес для профсоюза.

— Как только мы об этом заявили, нас начали увольнять под видом участия в забастовке, которая была намечена на 26 октября. При том что головное предприятие к ней не имело никакого отношения, а в филиале в Колядичах сотрудники потребовали увеличения расценок на отдельные виды продукции.

Через два часа после того, как Маринич обратился к директору с просьбой предоставить юрадрес, его отправили домой: вдруг оказалось, что работник может быть “контактом первого уровня”. Тест на COVID показал отрицательный результат, Маринич должен был вернуться на работу, но ему позвонил замначальник цеха — говорит, мы перевели тебя на “две третьих”, посиди дома до следующего понедельника.

И когда 2 ноября Маринич пришёл на завод, его пропуск уже был заблокирован.

— Выходит замначальника охраны и говорит — вам нужно идти в отдел кадров. Отвечаю: я там не работаю. А потом выяснил, что весь актив — всех уволили.

Маринич пошёл в суд. Там свидетелем выступал начальник цеха. Когда у него спросили, призывал ли Михаил Митрофанович к забастовке, тот ответил: да, призывал. Только сам начальник этих призывов не слышал. А кто слышал? На этот вопрос начальник цеха отвечать отказался: “Я не скажу”.

Суд пришел к выводу, что Маринич забастовкой управлял через интернет.

В то, что независимый профсоюз может работать за пределами предприятия, Маринич не верит. Профсоюз должен участвовать в составлении коллективного договора, должен быть частью предприятия. А права сотрудников не должны ущемляться по признаку принадлежности к “неправильному” профсоюзу.

На деле же ущемляются даже права рабочих, не состоящих в официальном профсоюзе, на “овощные” деньги — выплаты, которые получают только члены официального профсоюза, и подарки к Новому году.

— Все эти плюшки — подарки к Новому году, матпомощь к отпуску, даже подарки к 8 Марта — все это финансируется за счёт прибыли предприятия. Какое отношение профсоюз имеет к этим деньгам? Дискриминация. Когда суд рассматривал этот вопрос, мы ссылались на статью 14 Трудового кодекса — недопустимость дискриминации в сфере трудовых отношений. А наши оппоненты — на статью о том, что действие коллективного договора распространяется только на членов профсоюза “Белпрофмаш”. Мы обращаемся с просьбой распространить действие договора и на членов независимого профсоюза, но они этого не хотят. Но есть на заводах люди, которым не нужны эти плюшки, они выбирают довольствоваться своей зарплатой, а не терпеть эти унижения ради подачек.

Общий стаж работы у Михаила Маринича — 42,5 года. Говорит, ещё мог бы поработать, но не ждёт, что кто-то сейчас предложит ему место на госпредприятии. И раз заводу специалист оказался не нужен, он нашёл себе другое занятие. На даче для Михаила Митрофановича скопилось достаточно работы.

Но даже из-за пределов завода Маринич продолжает помогать рабочим отстаивать свои права. А в конце интервью даёт профсоюзным лидерам самый лаконичный совет:

— Если ты профсоюзный лидер, ты должен понимать — за тобой тысячи людей, ты за них отвечаешь. И ты должен защищать людей. Это большая ответственность и высокая честь — защищать людей.

Чтобы следить за важными новостями, подпишитесь на канал Еврорадио в Telegram.

Мы каждый день публикуем видео о жизни в Беларуси на Youtube-канале. Подписаться можно тут.