“Брюссель”: детектив в эстетике

С чего начался "Брюссель"?

Святослав Вакарчук: Мне захотелось немного поэкспериментировать с музыкантами, которых я давно считаю очень хорошими, и с которыми я работал или работаю сейчас. И вот я придумал себе в голове такой состав украинских музыкантов, с кем бы я еще хотел поработать. И решил реализовать эту идею с помощью клавиншика "Океана Ельзи" Милоша Елича и гитариста Петра Чернявского. И вот мы собрали команду музыкантов и сделали что-то совсем другое!

Также в проект входят: Сергей Бабкин, которого все знают как сольного музыканта в том числе по группе "5’nizza", Дмитрий Шуров (ех-музыкант "ОЕ", Земфира, Esthetic Education, сейчас играет в группе Pianoбой), барабанщик Макс Малышов - самый заслуженный барабанщик. И Петя Чернявский, который сыграл на бас-гитаре - чему я несказанно рад.

Таким составом мы собрались, у нас было всего 7 репетиций.

Петр Чернявский: А потом мы переместились в город Брюссель, который и дал название этому проекту. Там, в горячо нами любимой студии ICP Recording Studios мы за 2 недели записали 12 песен.

Святослав Вакарчук: Петя и Милош были продюсерами проекта. Каждый продюссировал свою часть песен. Мы специально не говорим, кто что. Пусть люди сами догадаются. Профессионалы, которые очень тонко слушают музыку, думаю, смогут отличить.

Вы сказали, что хотели сделать что-то новое. В чем главное отличие "Брюсселя" от того, что было раньше?

Святослав Вакарчук: Например, мне кажется, у нас абсолютно необычная ритм-секция для постсоветского пространства. Очень профессиональный барабанщик, который играет уже лет 200 на своих инструментах, и который переиграл уже все, что возможно. И человек, который впервые всерьёз взял в руки бас-гитару - Петя Чернявский. У нас играет чудесный пианист - Дмитрий Шуров, который привносит, может быть, что-то от раннего "ОЕ", как говорят многие. Но параллельно есть новое и совсем неожиданное раньше для группы дуэтное исполнение песен, которое мы делаем с Сергеем Бабкиным.

На концерте будет больше песен в исполнении Сергея. Многие спрашивали, почему на пластинке так мало песен в исполнении Бабкина, но так успели сделать. Мы вообще собираемся расширять программу, там будут не только 12 песен с пластинки. С этой критикой я согласен. Мне тоже хотелось больше Сережиного голоса, он чудесно поет. И удовольствие подпевать ему на бэк-вокале - для меня новая, приятная функция.

Мы пока договорились ничего хитового или проверенного из основных наших метрополических групп на презентации не играть. Но посмотрим, мы решили не загадывать наперед. Пожалуй, мы сыграем что-нибудь необычное, что не входит в “Брюссель”. Кстати, минский концерт будет первым в туре – и я не знаю пока, радоваться вам или грустить (смеется). Но думаю, что радоваться – все-таки, это будут самые свежие эмоции!

Вы позвали в Брюссель только одного музыканта из нынешнего состава ОЕ. Остальные на Вас не обиделись?

Святослав Вакарчук: Смотрите, все, что за бортом, и есть океан. А то, что на борту - корабль. (подчеркивает игру слов и названии группы "ОЕ" Вакарчук).

Я не думаю, что они обиделись. Разумеется, у нас в группе есть разные шуточки на этот счет. Но это, скорее, такая двусторонняя ирония, дружеская. И никак не связано с какими-то серьезными вещами. Все парни нас поддерживают.

Петр Чернявский: То есть группа была нашим очень надежным тылом. Таких друзей в группе мало кому повезло иметь. На каждом из этапов мы могли всем с ними поделиться, и получить именно то мнение, к которому ты стремишься. Не хвалу, не хулу, а что-то от человека по-настоящему опытного.

Они не говорили вам, например: "Парни, давайте эту песню переработаем для "ОЕ"?

Святослав Вакарчук: Говорили. Тут я возьму весь удар на себя. И действительно, многие из этих песен могли быть, кто знает – может, еще и войдут, не будем забегать вперед - в репертуар "ОЕ". Но, понимаете, творчество и желание творить довольно иррациональны. И просто потому, что можно было так сделать... Можно было! Но были бы другие краски. А мне захотелось таких.

Мне кажется, что нынешний состав "ОЕ", Слава Богу, - это 5 чудесных друзей, которые играют вместе, и будут играть вместе еще очень долго. С "ОЕ" все понятно - мы скоро будем готовить новый альбом, у нас много планов. Может быть, это связано с тем, что мы очень долго были в турах и много играли одну и ту же музыку. Может быть, мне захотелось какого-то творческого разнообразия. Я бы не смог себе позволить в рамках "ОЕ" собрать Петю на бас-гитаре, ведь что бы тогда делал Денис Дудко? (басист "ОЕ" - прим.ред.) Или, например, стиль, в котором играет Макс Малышев или Дима Шуров кардинально отличаются от того, что делают Дэнчик (Денис Глинин -барабанщик "ОЕ" - прим.ред) Или Милош (М.Елич - клавишник). Но это совсем не означает, что ты должен.... Слава Богу, музыка - это не брачные отношения. Тут можно больше вольностей допускать (смеются).

Первая презентация проекта прошла на канале Youtube. Что вас больше всего волновало?

Святослав Вакарчук: Я слышал, что на так называемом "постсоветском" пространстве первым сделал он-лайн презентацию Большой театр. Но, как ни удивительно, нас посмотрело значительно больше людей. Наверное, из-за того, что в Большой театр, все же, все желающие смогли сходить. А в нашей студии во время презентации было всего человек 20-30.

По статистике, у нас было около 100 000 уникальных подключений. Это было непросто технически, но все получилось.

Трудно было выступать перед он-лайн аудиторией?

Святослав Вакарчук: Было очень интересно, петь просто в камеру мы бы не смогли. Мы все-таки пели для людей. Но, конечно, я в момент концерта не ощущал, что его смотрят 100 000 человек. Раньше мы, естественно, играли для такой аудитории вживую и, конечно, скажу я вам - это совсем необычное ощущение. Тут нам казалось, что все очень интимно, а на самом деле нас смотрело столько людей.

Больше всего меня удивило, откуда были эти люди, которые нас смотрели. Допустим, то, что смотрели во Владивостоке - ну, это 8 часов разницы с Киевом в плюс, 16+8 - то есть в полночь, самое время для молодых людей. Но то, что нас смотрели в Калифорнии, а это 10 часов в минус, подняться с 6 утра... Я восхищаюсь такими людьми.

Какая жизнь у "Брюсселя"? С вашим первым сольником "Вночі" вы, к сожалению, так и не приехали в Минск.

Святослав Вакарчук: Наша гастрольная жизнь будет очень короткой. Чуть дольше, чем у мухи дрозофилы (смеются). Мы изначально так договаривались, потому что у каждого из музыкантов свои проекты. Первый концерт будет в Минске, потом опять весь апрель у нас будет тур, который, возможно, продолжится осенью.

Мы все - и вы, и мы - должны пользоваться моментом. Потому что “Океан Ельзи” в Минск приезжал, приезжает и еще будет приезжать. А вот "Брюссель" - не уверен я.

Петр Чернявский: Вот вам еще один ответ на то, почему, все-таки, это другой проект -  “Брюссель”, а не "ОЕ". “Брюссель” может позволить себе роскошь, сделать последний альбом, со свойственным ему трагизмом. При этом особенно не переживать. А вот для "ОЕ", я надеюсь, это время еще не настало (смеются).

Ну, если песен для “Брюсселя” больше не будет, будет ли видео?

Святослав Вакарчук: Да, мы смонтировали видео на первую песню пластинки – “Airplane”. Буквально через 2-3 недели будет новое видео, но на какую песню - пусть пока останется секретом.

Петр Чернявский: Ну, и насчет песен еще - я бы не зарекался.

Святослав Вакарчук: Да! Первая часть нашего тура закончится ближе к лету. Но почему бы нам не собраться потом и не сделать "Амстердам" или "Брюссель-2"?

Петр Чернявский: Да, черт побери - проект "Минск"! Кстати, в "Брюсселе", в этом альбоме есть и частичка белорусской культуры тоже. Если помните, там есть такие распевные хоровые кусочки, где поют 4 человека одновременно? Мы их называли "Начинаются "Песняры".

А вообще, почему решили назвать проект "Брюсселем"? Раньше вы думали над названием "96,7", не менее загадочным, кстати.

Святослав Вакарчук: Я честно скажу, что это было таким моим волюнтаристским решением. Сначала у нас действительно было рабочее название, которое дал проекту темп композиции "Airplane". Она мне показалась настолько необычной, абсурдной. Раньше я думал, что все темпы должны быть четными. И если уж нечетными, то хотя бы целыми. А тут пришел Джум, наш звукоинженер. 96 - было слишком медленным темпом, 97 - слишком быстрым. И тогда он предложил: "А давайте поставим так!" И я спросил, что это за темп. Выяснилось, 96,7. Я не знал, что такое бывает. Но Джум сказал, что на его метрономе бывает и не такое!

Меня так это повеселило! Я подумал, что это классное название. Но, как по мне, оно лишено всяких двойных и тройных смыслов. А я не могу отказать себе в удовольствии включить в название не просто название. А “Брюссель” - это столько всего! Шоколад, пиво...

Петр Чернявский: Ну, и когда ты принес это название, я, скажу честно, тоже почувствовал облегчение.

Святослав Вакарчук: Многие дают названия альбомам цифрами. От этого альбом "ОЕ" "1221" не стал хуже. Но, тем не менее - пусть будут у нас не цифры, а географическое название.

Для "Брюсселя" вы решили записать и вокал, и инструменты одновременно - немного подзабытая практика. Почему вы решили к еей вернуться?

Святослав Вакарчук: Было 2 причины для этого: во-первых, мы были довольно скованы по времени. А записываться вместе, хоть это и трудно, но все же значительно быстрее, чем внакладку. Во-вторых, мы хотели поэкспериментировать, там была такая возможность. Я скажу, что для меня это двойной эксперимент. Энергетически - это точно зачет "в плюс". Но музыкально - представьте, ты не так синтонировал в голосе, и все, вся группа должна переиграть. Хотя все остальные сыграли хорошо. Или барабанщик не доволен - и все, я 17-тый раз должен перепеть. Есть плюсы и минусы, думаю, в будущем мы будем делать и так, и так.

Почти на каждой вашей пластинке есть песни, записанные по-английски.

Святослав Вакарчук: “Airplane” - это вообще сэйшн! Там даже в авторах как минимум 3 человека указано. А в принципе - справедливости ради стоило бы сказать - все пять! Мы просто играли вместе, и появилась строчка "take me high, my airplane", так же, как и строчка "come to me, baby" - а уже от нее родилась песня. В "Океане" не хочется как-то разбавлять чистоту стиля. А тут можно было все, что угодно. Мой близкий англоязычный друг Пол Найлан адаптировал тексты. Я очень переживал, чтобы они звучали естественно. Есть пара фраз, особенно в  "Сome to me, baby", о которых я думаю "Я бы так не сказал"! Поэтому, конечно, английский язык для меня – “повыделываться” немножко. В принципе, мы не были ограничены этими двумя языками, могло быть и больше!

Съемки клипа "Airplane" были интерактивными. Действительно ли это реальный аэропорт, реальные люди? Или все же "подставные"?

Святослав Вакарчук: Все реально! Негативных реакций у людей не было. Но было два очень смешных момента. Сначала, когда мы только приехали, развернулись и начали все это играть и снимать, люди на чартерных рейсах улетали в Турцию. Этих людей сразу было видно, они так быстренько включились в процесс, активно. Всем было весело, они еще до вылета накатили, я думаю (смеются). И они так нам помогали! А потом они все улетели, а нам нужно было еще доснять несколько кадров. И остались только пассажиры бизнес-трэвэлерз. И сразу эмоциональный градус упал вдвое. Если первые вели себя как маленькие дети, вторые - так настороженно. Не были против, а просто наблюдали. После съемок ко мне подошел какой-то человек из Западной Украины, растроганный, пожал мне руку и сказал: "Спасибо, ребята, что поете по-украински". Мы так смеялись потом! (песня "Airplane" на английском языке - прим.ред)

Петр, как вам опыт игры на бас-гитаре? Как вообще возникла эта идея?

Петр Чернявский: Идея, сразу скажу, не моя, Славик предложил это сделать. А гитара или бас-гитара - все равно, мне очень хорошо игралось с моими партнерами.

Святослав Вакарчук: Я могу назвать две причины, почему Петя может сделать это хорошо. Во-первых, у меня всегда была в голове история о том, как записывалась песня группы The Rolling Stones "Sympathy For The Devil", которой была нужна специфическая басовая партия, и ее Keith Richards сыграл сам , хоть у них прекрасный басист Bill Wyman. Но в этой песне он играл на перкуссии. Это первая причина. Второе - я помню Петьку на репетициях, часто предлагающего необычные ритмические решения для бас-гитары в "ОЕ". Он, конечно, это не играет, но часто что-то предлагает. И я подумал, почему бы нет? Тем более, что барабанщик там такой, с которым бы даже я, человек, который ничего не понимает в бас-гитаре или гитаре, пожалуй, что-то смог бы сыграть.

Петр Чернявский: Максим Малышев - это Виталий Кличко украинских барабанов. 

Святослав Вакарчук: Да! Ему скажешь с Вами сыграть на бас-гитаре - и он ответит "Хорошо!". И будет хорошо. Мы ничем не рисковали, и я считаю, что получилось хорошо. Возможно, у Пети не стадионный подход к бас-гитаре, но именно это в "Брюсселе" мне очень понравилось. Мне кажется, это самая необычная ритм-секция на том пространстве, которое вы называете постсоветским. Самое лучшее или худшее - решать уже не мне. А вот, что самое необычное - это точно.

И к тому же, было очень интересно играть с Димой Шуровым . Поскольку нет активной гитары, тут немного другая природа звука. По-другому развиваются песни, они по-другому придуманы. Это очень интересно. А вообще, это очень способствует творческому раскрытию. Запись альбома была почти детективом в эстетике.