Абхазский тупик: "На Бога большую обиду имею — как мог такое допустить"

Арсантия — грузинская деревня у самой границы с Абхазией. Это ореховый рай: здесь каждый свободный клочок земли занят кустом фундука. Орехи для здешних значат больше, чем картошка для белоруса. Их можно сравнить разве что с огурцами для сельчан из Столинского района Беларуси — они кормят хозяина фундуковой плантации целый год.

Правда, сами жители Арсантии называют свою деревню тупиком. Как в прямом смысле, так как дорога из Кутаиси обрывается у взорванного моста через пограничную реку Ингури, так и в переносном — для тех переселенцев из Абхазии, которые остаются в Арсантии и через 30 лет после того, как война заставила их покинуть родные места и приехать сюда.

"Не смог на похороны сестры поехать — плакал дома"

Мост через реку Ингури на окраине Арсантии связывал не просто Грузию с Абхазией — он связывал людей по обоим берегам реки. Война 1992 года неожиданно провела между ними границу.

"В Абхазии сестра жила, и год назад умерла. Я не смог поехать на похороны, чтобы оплакать её — дома плакал. Как русские приехали, остановились, после этого никого не пускают! Раньше здесь у нас переход был, и я даже работал на том берегу — преподавал в школе танцы, музыку. Абхазцы, которые на границе стояли, выдали мне специальный пропуск. Но лет восемь назад их место заняли российские пограничники, и с нашей стороны больше никого не пускали", — рассказывает Мамука, преподаватель музыки и танцев местной школы.

Российские пограничники появились на грузино-абхазской границе после войны 2008 года. С тех пор движение через пункты пропуска стало односторонним — из Абхазии в Грузию спокойно проходил любой человек без всякого паспортного или таможенного контроля, из Грузии в Абхазию мог пройти только человек с абхазским или российским паспортом. За незаконный переход границы — 2000 рублей штрафа. Но окончательно сделала Арсантию ​​тупиком не это.

"Раньше к нам много с того берега людей ежедневно приходило — специально чтобы закупиться продуктами. Потому что у нас тут все продукты намного дешевле. И нам хорошо, прибыль имели. Но в 2016 году абхазы все переходы закрыли. Оставили только один, но он от нас далеко", — жалуется хозяйка небольшой лавки в центре Арсантии.

Так и получилось, что если даже после так называемой русско-грузинской войны 2008 года пограничное движение в Арсантии какой-никакое но было, то после решения властей Абхазии о закрытии переходов, дорога через село окончательно стала тупиком.

"Переход закрыли, а почему — никто не объяснил"

"Я преподаю в нашей школе русский язык. И имела много учеников из школы в Абхазии. Сразу за мостом через Ингури стоит школа — ученики оттуда приходили ко мне, как к репетитору. Говорили, что у нас здесь учат лучше, — рассказывает преподаватель Тиа Начкебия. — Но после 2016 года приходить ко мне дети не могут. Переход закрыли, а почему, никто не знает, никто ничего не объяснил".

Все в Арсанитии, не зная точных причин закрытия перехода абхазскими властями, уверены: сделано это для того, чтобы простые абхазцы не разочаровались в политическом выборе своей страны. Особенно с учётом того, что в Грузии медицинская помощь для жителей Абхазии бесплатная, а у местных неправительственных организаций было много "абхазских" проектов.

Например, Леван Житжашия, основатель и вице-президент общественной организации "Ergrisi", рассказывает, что до закрытия моста у его организации были проекты по улучшению качества жизни женщин из Абхазии: с 2010 по 2016 годы они учили абхазских женщин работе с компьютерной техникой. Всё это руководству Абхазии было не нравится.

Официальная версия закрытия практически всех переходов находится легко: поисковик выводит на сайт МИД Абхазии, который объясняет, что закрытые пункты пропуска были временными, до создания соответствующей инфраструктуры и обеспечения оборудованием основного КПП "Ингури".

"Мы в "тупике", — соглашаются с услышанным жители Арсантии".

А как же "ореховый рай"? Два последних года весь урожай поел какой-то жучок, рассказывают мне местные в ответ на просьбу продать местного фундука. В результате практически все жители Арсантии остались без прибыли — другой работы здесь почти нет.

С собой не взяли ничего — верили информации, что беспорядки на один-два дня

После военного конфликта 1992-1993 годов из Абхазии в Грузию сбежало свыше 250 тысяч грузин — почти половина тогдашнего населения Абхазии. В Арсантию ​​приехало около 200 семей. На сегодня в деревне остаются жить почти 20 из них — остальные, получив от государства квартиры, переехали в их регионы Грузии. Те, что остаются, живут там же, куда заселились 25 лет — в зданиях бывшего кинотеатра и школы. Снаружи трудно поверить, что в этих зданиях живут люди.

В подъезд захожу с предостережением — ощущение, что на тебя или входная дверь упадёт, или пол под ногами проломится. На шум из ближайших дверей выходит женщина пожилого возраста.

Из Абхазии Лиана Аполлоновна с мужем сбежали 25 лет назад. В Гали оставили дом, там осталась с мужем-абхазом их дочь. С собой, рассказывает Лиана Аполлоновна, не взяли ничего — верили информации из Тбилиси, что все эти "беспорядки" на один-два дня, максимум — на неделю. На вопрос, кто был виноват в конфликте, женщина горько смеётся: "Наверное, я!".

Прошло 25 лет, никакой компенсации за утраченное в Абхазии имущество Лиана Аполлоновна не получила. Сейчас получает пенсию 180 лар (около 75 долларов), держит корову и кур — тем и живёт. Признаётся: была бы возможность, вернулась бы в Абхазию.

"Я ничего не хочу сказать против этой деревни либо здешних людей — и приняли нас хорошо, и относятся к нам хорошо. Но хочется туда, где ты родился... Ко всему, или же это жизнь?!" — говорит Лиана Аполлоновна и обводит рукой комнату.

В комнате — печка-буржуйка, стол, очень старый диван и такие же старые, ещё советские, кухонный шкаф с посудой. Немного выбивается из заброшенного антуража довольно современный "плоский" телевизор. Это всё, что нажили вместе с мужем на новом месте за 25 лет.

Еврорадио: Есть обида на грузинские власти, что не создали вам достойных условий жизни?

— Что теперь с той обиды? Квартиру ждём...

Еврорадио: 20 лет ждёте?

— Пусть себе и 20 лет, но Москва не сразу строилась — и теперь ещё строят. Вон, сколько уже людей квартиры получили — не всем же могут сразу. Пенсия не то, чтобы большая, но ведь когда-то было 11 лари всего, а сейчас 180.

"Ни одной иконы в доме не держу, потому что у меня обида на Бога"

В Абхазии Лиана Аполлоновна работала инспектором на железной дороге. В Арсантии, где нет железной дороги, работы по профессии не было. Как не было и другой работы. Говорит, торговала какой-то мелочью, работала на сезонных работах. На вопросы, почему не поехали искать лучшей доли в другие места, или почему не занялись выращиванием орехов (землю переселенцам власти сначала давали бесплатно), отвечает одинаково: ожидали скорого возвращения на родину. Дождалась до того, что мужа не смогла похоронить на "семейном" кладбище, а теперь и с дочерью и внучкой встретиться не может — документов поехать в Абхазию не имеет.

"О чём больше всего жалею? Что своих родных не могу увидеть. С дочкой и внучкой только по телефону общаемся. Поехать не могу, могилы близких посетить не могу. Можно оформить визу, но на 10 дней делают только и стоит она сто лари — у меня таких денег нет... Когда абхазы стояли, то можно было договориться: два лари даёшь, и пропускали. А как русские на границе стали — всё, никого не пускают".

Лиана Аполлоновна во всех бедах винит политиков, как абхазских, так и грузинских, которые не смогли в своё время договориться.

Обращаю внимание на то, что в комнате женщины нет ни одной иконы.

— Лиана Апалонавна, а вы верующий человек?

— Верующий, но сейчас я уже никому не верю.

— Смотрю, ни одной иконы у вас нет...

— Я уже никому не верю...

— Или, может, обиделись на Бога?

— Конечно! Как такое можно было допустить?..

Если бы граница открылась, они бы вернулись в свои абхазские дома

В коридоре нас встречает Диего Акубардия. Он живёт в соседней "квартире" с мамой, женой и двумя детьми. В 1993 году их дом вблизи Гали сожгли, и семья выехала в Арсантию. Начать жить с нуля, жалуется Диего, в Грузии было непросто. При этом признаётся, что и на сегодня в семье никто не работает — живут на помощь государства. Почему так? Найти работу в этом селе практически невозможно, говорит мой собеседник. Приходится выживать на 310 лари (приблизительно 125 долларов) в месяц на шесть человек.

"Несмотря на то, что сын окончил стоматологический колледж, найти работу по профессии не удалось, он старается заработать физическим трудом, но такая возможность выпадает два раза в год", — говорит Гаго Цурцумия, мать Диего.

Неужели во всей Грузии не нашлось работы для стоматолога? Диего разводит руками: не всё, мол, так просто — и кивает в сторону остальных членов семьи. И отказывается дальше обсуждать эту тему.

И Диего, и другие вынужденные переселенцы в один голос говорят, что, если бы граница открылась, они бы не задумываясь, вернулись в свои абхазские дома. На прощание Диего рассказывает, что тоска по родному дому так сильна, что он несколько раз незаконно пробирался на оккупированную территорию, чтобы проведать свой дом. Но больше так не делает: его с другом задержали российские пограничники. Несколько дней парней продержали в застенках и очень сильно били. После этого (и штрафа в 2000 рублей) Диего перестал рисковать, но ждать возвращения не перестаёт.

Во дворе дома переселенцев сидят ребята лет 20-25 — дети и внуки тех, кто четверть века назад вынужденно приехал в этот пограничное грузинское село из Абхазии. Попытка поговорить не получается: ребята делают вид, что никакого языка кроме грузинского не знают. Как не знают и другой жизни, кроме жизни в полуразрушенных домах в деревне у границы, где почти нет работы.