Белорус расселяет беженцев на Азорах и отправляет гуманитарку в Харьков

Белорус Андрей Борисевич договаривается с правительством Азорских островов о размещении украинских беженцев и помогает волонтёрскому складу в Варшаве работать круче складов Amazon.

В мирной жизни он бизнесмен, владелец и создатель авиационной академии в США. Сейчас он должен быть дома, в Майами, но он в Варшаве — помогает работать гуманитарному складу.

Если вам кажется, что вы устали и у вас больше нет сил, — прочтите эту историю.
 

Борисевич. “Ни полететь домой в Майями, ни на вилле залечь не могу”

Центр Варшавы. Гриль-бар “Эскобар”. Внутри — кальян, снаружи, на входе, — маленький украинский флажок. По всей Варшаве висят флаги побольше, но молодая женщина без вещей заходит именно сюда, чтобы спросить:

— Выбачте, мені сказали, тут можна гуманітарну допомогу отримати?

Официант вызывается проводить её на второй этаж.

В нескольких закрытых помещениях бара волонтёры сосредоточенно фасуют по коробкам. Женская одежда, мужская одежда, детская одежда. Предметы гигиены, медикаменты. Еда. Отдельные коробки — для военных.

На каждой коробке — название города и номер телефона человека, который встретит передачу на месте. Больше всего коробок — для Харькова. Оттуда родом владельцы “Эскобара”.

В главном зале бара расслабленные гости курят кальян. Белорус Андрей Борисевич за одним из столиков выясняет, когда можно будет отправить самолёт на двести человек к Азорским островам. Но сперва он сам полетит туда, чтобы лично убедиться, что правительство предоставит беженцам приличное жильё.

— Так и живём. Нон-стопом 24 часа, — говорит Борисевич.

Февраль он провёл в экспедиции в Антарктиде — со спутниковым телефоном и без новостной ленты. Ещё 22 февраля он думал, что март проведёт “где-нибудь на вилле в Испании”. Но когда Андрей возвращался из Антарктиды через бразильский Сан-Паулу, началась война.

— У меня была 20-часовая пересадка. Я прочитал новости. Проснулся. И в тот же день вылетел в Германию.

Оттуда мы с друзьями поехали в Амстердам. Я увидел первый антивоенный многотысячный митинг. Увидел людей, которые уже вовсю собирали гуманитарку. Увидел плачущих украинцев на площади. Понял, что не смогу остаться в стороне: ни полететь домой в Майями, ни залечь на вилле в Испании.

Борисевич ведёт канал об авиации на ютубе. Его подписчик Сергей Попов живёт в Варшаве. Когда-то он хотел учиться пилотированию в авиашколе Андрея в Майами. В феврале стало не до полётов: нужны были микроавтобусы, которые вывозили бы беженцев с границы. Об этом Сергей написал в инстаграме.

— Открываю сториз и вижу, что Серёжа ищет микроавтобусы. Звоню: Серёжа, какая нужна помощь? Ответ: нужно вообще всё. Потому что кто был готов к эвакуации миллионов человек на третий день войны? Никто.

В общем, я вернулся в Ганновер, арендовал девятиместный “Форд Транзит” и поехал в Варшаву. По дороге связался с гуманитарными организациями. В Берлине доверху загрузил эту машину гуманитаркой. Пока ехал на Варшаву, Серёжа объяснил, где выгрузить это всё. Говорит: подъезжай на “Эскобар”.

Какой “Эскобар”? Почему “Эскобар”? Ну ладно.

Приезжаю посреди ночи. Думаю: сейчас оставлю машину и пойду спать. Но как только подъезжаю к этим дверям, выбегает человек двадцать ребят, которые за несколько минут разгружают всю машину.

Я даже покурить не успел, а форд уже пустой. Ребята говорят: “Спасибо большое, вы нашли правильное место! У нас здесь центр сбора гуманитарной помощи”.

Я им: “Очень хорошо, но чемодан-то мой верните, вы его вместе с гуманитаркой вынесли!”
 

“Заходит португалец: у нас 22 машины гуманитарки”

На следующий день Андрей снова пришёл в “Эскобар”. Говорит, тогда владельцы заведения вообще бизнесом не занимались. Все залы были заполнены волонтёрами.

— Мы не сваливаем всё “где-нибудь на границе”. Ребята работают очень точечно, в основном — на Харьков, который хорошо знают. И потому мы понимаем, что если до Харькова груз доехал, то там его точно встретят свои люди. Это меня больше всего и привлекает.

Сейчас коробки на складе с гуманитаркой выстраиваются в башенки от пола до потолка. По вечерам за час волонтёры перекидывают в машины 3-4 тонны груза. На границе эти машины встретит конвой, а после через системы распределительных складов их доставят в города.

Как правило, волонтёры сюда возвращаются.

— Третий день войны. Пью кофе. Заходит португалец. Говорит: у нас 22 машины гуманитарки. Хотим её выгрузить, а людей на этих машинах отвезти в Португалию. Я говорю: а как вы из Португалии сюда приехали? Отвечают: ехали трое суток сменными водителями без остановок. Чуваки, вы просто сумасшедшие!

Мы их машины разгрузили за полтора часа — теперь они к нам всегда приезжают. Кто мимо проходит, тот здесь остаётся.

— Как вы?

— Как я. Я здесь остался на роли менеджера и “саппорта”. Всю логистику обеспечивают ребята из “Эскобара”. А когда возникает какая-нибудь проблема, обращаются ко мне. Машины надо найти? Ищем машины. Деньги на бензин? Даём деньги. Нужно поехать и закупить коробки? Ищем бус, водителя, едем в магазин за коробками.

Всё остальное, что происходит на складе, — зона ответственности Нади. Надя там — мегамозг. Надя приходит сюда в полдень и уходит в два часа ночи.
 

Надежда. “Кинули клич. Все, кто отдыхал у нас в баре, начали помогать”

Надя — из Харькова. Все её близкие родственники остались в окрестностях города. Кто-то смог уехать чуть дальше, где “не очень стреляют”.

— Мы помогаем, чем можем. Это отвлекает, — говорит Надя.

Когда она рассказывает о том, откуда на склад приходит гуманитарка, пока сортирует эту гуманитарку, пока руководит волонтёрами, у неё получается не плакать.

— Когда началась война, здесь, в заведении, все думали, как помочь. Только бросили клич в соцсетях — и буквально в первый же час поляки начали приходить с помощью. Люди так много всего привезли: продукты, тёплые вещи, спальники! Мы сразу всё это начали отправлять машинами в Харьков, Киев, Мариуполь — в самые горячие города. Всё пришло куда надо.

Нам помогают россияне, украинцы, белорусы. Я никого не делю. И к белорусам у меня претензий нет: люди есть разные, как и у нас, в Украине. Как и в России. Хорошие люди приходят к нам помогать. Плохие к нам не приходят.

Этими помещениями, которые примыкают к бару, владеет общество польско-немецкой дружбы. Началась война. “Эскобар” попросил отдать его под гуманитарку. В обществе сказали: конечно, берите. Денег не надо.

— Сейчас вещи к нам приезжают отовсюду: из Германии, Испании, Португалии. Здесь, на складе, мы всё сортируем. Что-то едет в больницы, что-то — в бомбоубежища, что-то — к военным.

Что отправляем военным? В основном тушёнку, тёплые вещи, обмундирование. Фонарики, батарейки, пауэрбанки, рации, бинокли. И ещё очень много медикаментов: у нас есть медик, который их сортирует.

Надя верила, что войны не будет. Даже когда на всякий случай все её близкие собрали тревожные рюкзаки. 

— Думала — договорятся. Но — не договорились. Как для меня началась война? В четыре утра. Харьков начали бомбить первым. Там граница, поэтому всё началось у нас.

В “Эскобаре” собирают помощь для отправки туда. Но если приходят беженцы, им не отказывают в помощи.

Пока мы разговариваем, со склада выходит молодая украинка Марина (имя изменено) — та самая, которую мы встретили у входа в “Эскобар”.

— А вы откуда? — спрашивает Надя.

— З Ніколаєва.

Все, кто в это время стоит рядом, замолкают.

У Марины было своё агентство по подбору персонала. Она помогала украинцам найти работу в Польше. И сейчас ей в вайбер продолжают сыпаться сообщения с просьбой помочь с работой.

Но теперь сама Марина вместе с ребёнком живёт в лагере в полутора часах езды от Варшавы. Ребёнок заболел. Теперь самой Марине нужна любая помощь. Координаты “Эскобара” подсказали её бывшие коллеги в Варшаве.

Здесь, на складе, Марина нашла вещи для себя и ребёнка. Надя собрала для неё целую сумку с лекарствами. Мы разговорились.

— Розумієте українську? — спрашивает Марина. — Выбачте, не можу російською. Тому що нас не потрібно звільняти.
 

Борисевич. “Нам нужен самолёт и жильё для 200 человек на Азорах”

Возвращаемся со склада в главный зал “Эскобара”. Борисевич только что передал ключи от бусов водителям, которые сегодня в очередной раз отправятся через границу в Харьков, гружёные коробками. Отвечает на сообщения Чернигову: оттуда поступил запрос на помощь с перечнем адресов и телефонов.

Потом нужно будет проконтролировать закупку продуктов — это параллельный проект Борисевича. В 2020 году диаспоры помогали продуктами уволенным после протестов белорусам. На третий день войны проект “перепилили” под продуктовую помощь украинским городам. Подробнее можно прочесть здесь.

Но самая большая проблема сейчас — жильё, говорит Борисевич.

— Поэтому я переключил фокус внимания на поиск жилья в Европе и помощь с транспортировкой туда. Договорился с Азорскими островами: порядка 200 беженцев они смогут принять. И даже предоставят нам самолёт.

— А как вы вышли на правительство Азорских островов?

— Всё через друзей. Мой друг Анатолий Летаев, владелец миграционного агентства, развивает инвестиции в Азоры. Звал меня туда ещё месяца четыре назад. Я уже давно думал о диверсификации бизнеса, но тогда так и не доехал.

И тут звонит Толик: говорит, мол, прилетел на Азоры, договорился с правительством о встрече. Ждёт меня.

На следующий день Борисевич был на Азорских островах.

— Встретились с министром транспорта. Я попросил самолёт и возможность разместить на Азорах 200 человек. Министр говорил общие слова. А потом я показал ему фотографии. Достал телефон и начал перелистывать снимки, которые лично сделал в пункте пропуска под Пшемыслем.

У министра — слёзы на глазах. “Я всё понял, давайте свяжемся завтра”. Мы вышли. Толик сказал: ничего не выгорит. Я сказал: выгорит.

Когда вышла эта статья, Андрей снова был на Азорских островах. Он проверял жилфонд, который местные чиновники и бизнесмены согласились выделить для приёма беженцев.

— Если чиновник говорит, что у него есть места в хостеле, которые он готов отдать бесплатно, нужно задавать дополнительные вопросы. Например — а сколько у вас уборных и душевых на 44 койко-места?

Я знаком со строительной сферой и знаю, что на всё нужно смотреть своими глазами. Нужно приезжать, открывать все краны, высчитывать объём инвестиций, который нужен, чтобы всё это привести в рабочее состояние. Так что всю неделю я планирую провести на Азорских островах.
 

Марина. “Война закончится — и мы сразу домой”

Андрей знакомится с Мариной из Николаева.

— О, Николаев! Виталий Ким [мэр украинского города Николаев. — Еврорадио]! Хотите на Азорские острова? Это полторы тысячи километров от Португалии в Атлантическом океане. Они готовы разместить у себя порядка 200 человек в разных условиях: начиная от виллы, заканчивая номерами в отелях и хостелах.

— Там скорпионов нет? — спрашивает Марина.

— Скорпионов нет, зато есть много людей, готовых принимать беженцев в свои дома. А в сезон — ещё и большое число рабочих мест. Минимальная зарплата на Азорских островах — 750 евро. Подумайте, и если решитесь на релокацию — пишите. Но правительство готово рассматривать только долговременных релокантов. Не на месяц, не на два — хотя бы на полгода.

— Если честно, мы в Польше остановились, только чтобы дождаться окончания войны. Война закончится — и мы сразу домой, — говорит Марина.

— Как и 80% всех украинцев, с которыми я говорил.
 

Борисевич. “Когда ты приедешь? Мы наварили восемь литров борща”

— А это моя любимая бандеровка, — Андрей показывает фотографию маленькой девочки — Алеся.

Алесю, её маму и сестру Андрей на днях довёз до Ганновера. Оттуда семья отправилась в Париж. Чаще всего он старается решать проблемы дистанционно, но иногда, когда поступает запрос о помощи, просто садится в машину и везёт людей в их новый дом.

— По пути мы подружились, всё ещё общаемся. Час назад Алеся написала мне: “Когда ты приедешь? Мы наварили восемь литров борща”.

Андрей показывает сообщение от Алеси. Алеся пишет, что борщ — “наивкуснейший”.

— И когда на борщ?

— Как люди выходят на вас?

— Инстаграмы, телеграмы, чаты. Опубликовал сториз о том, что есть пустой дом в Ганновере. Сториз репостнули друзья. Люди написали. Есть и репутация: люди знают, что если я за что-то возьмусь, то доведу дело до конца.

— Как вам сил-то хватает на такой график?

— Люди считают, что во мне есть атомный реактор. Другого секрета нет. Просто в мирной жизни я не расходовал свой потенциал на сто процентов. Тебе не надо включать режим максимальной тяги. Это как в самолётах: обычно достаточно летать на 60% мощности. А в экстремальной ситуации ты добавляешь оставшиеся 40%.

Я просто не пью, стараюсь спать четыре-шесть часов в сутки. Я выгляжу как — нормально? Пока организм позволяет, можно работать.

— Вас с Украиной что-то личное связывает?

— Кроме ощущения глобальной несправедливости? Моя бабушка — из-под Полтавы. Моё детство до восьми лет проходило в Полтавской области. В общем, придумайте сами, что меня связывает с Украиной, кроме желания помочь украинцам.