Белорусы не смогут работать с Большим адронным коллайдером. Чем это грозит науке

Европейский центр по ядерным исследованиям прекратит все контакты с белорусскими институтами. Речь идёт о том самом ЦЕРН — лаборатории под Женевой, в которой построили Большой адронный коллайдер. Белорусские учёные участвовали в разработке и проектировании коллайдера, в экспериментах на нём — но скоро доступ в Женеву будет для них закрыт.

Срок действий соглашений ЦЕРН о сотрудничестве с Беларусью и Россией истекает в 2024 году. Продлевать их не будут. Мы попросили учёного пояснить, зачем белорусам эксперименты на коллайдере и далеко ли уедет наука без контактов с зарубежными партнёрами.
 

Белорусы работали с Женевой над фундаментальными теориями

— Большой адронный коллайдер, или LHC — это огромный проект, там работает большое количество людей, и каждый вносит какой-то свой вклад. С ЦЕРН непосредственно я не работал, но работали коллеги. Сотрудничество проходило в разных форматах, наиболее ценное — именно поездки на LHC.

Наши учёные работали над различными теориями, в том числе фундаментальными, которые можно проверить на LHC.

Белорусы и дальше смогут участвовать в экспериментах ЦЕРН, но вот только не как представители государства, а как частные лица.

Сейчас на базе ЦЕРН разрабатывается новый ускоритель — “Будущий кольцевой коллайдер”. Это большой международный проект, запускать коллайдер планируют примерно в 2040 году.

— В этой  разработке тоже очень хотелось бы поучаствовать, так как это самый первый край современной физики, — признаёт наш собеседник.

ЦЕРН заключает соглашения о международном сотрудничестве со странами на пять лет. Обычно они автоматически продлеваются ещё на пять лет, если одна из сторон не направляет другой письменное уведомление о расторжении. Срок действия соглашения с Беларусью истекает в июне 2024 года.

То есть у наших учёных есть ещё чуть больше года, чтобы закончить свои эксперименты в ЦЕРН. А для науки это вообще много?

— Эксперименты на LHC разрабатываются, планируются и проводятся годами. А самый главный эксперимент по поиску бозона Хиггса — десятилетиями. Год — это, скорее, срок, за который можно будет найти замену тем, кому позже откажут в участии в экспериментах.
 

“Как война погубила физику”

Под таким громким заголовком на днях была опубликована статья в The Guardian. Проблема в том, что с началом войны в Украине ЦЕРН оказался в тупиковой ситуации: там не знали, как указывать авторство белорусских и российских исследователей в экспериментах центра и указывать ли его вообще.

Над четырьмя крупнейшими экспериментами ЦЕРН на коллайдере работают тысячи исследователей из разных стран. И статьи обычно выходят под именами всех участников проекта.

Журналисты Guardian со ссылкой на источники в ЦЕРН пишут, что после начала войны в Украине некоторые исследователи возражали против соавторства с российскими центрами. Причём иногда оказывалось, что самыми большими радикалами в этом вопросе были не украинские, а европейские учёные.

Временный компромисс заключался в том, чтобы пока не публиковать работы вообще. И в марте случилось то, чего ни разу не было с момента запуска адронного коллайдера: число научных статей об экспериментах на нём упало до нуля. Если эксперименты всё равно проводятся, почему отсутствие публикации может быть проблемой?

— Публикации — это критерий работы учёного. Уровень работ, где он публикуется, количество ссылок на его работы определяют его вклад. И от количества качественных статей зависит, сможет ли данный учёный или научный коллектив получить грант для финансирования научных работ, отчитаться о проделанной работе в том числе по государственным программам. Для молодых ученных статьи также важны для защиты кандидатских и докторских диссертаций.

Мы спросили нашего собеседника о том, сталкивался ли он лично или его коллеги с отказами работать вместе. Он говорит, что проблема не в личных симпатиях и антипатиях, а в санкциях.

— Из-за санкций обрывается финансирование из-за рубежа, и это вызывает отказ в проведении совместных исследований. А с белорусской стороны финансирование, как правило, очень маленькое. Если не выделяют деньги на совместные научные исследования, то, как правило, никто не будет проводить совместное исследование.

А к чему в долгосрочной перспективе приведёт отсутствие нормальных контактов с зарубежными коллегами?

— Сотрудничество в международных программах очень часто связано с личными связями, контактами. Например, белорусская сторона часто может предложить то, чего у них самих нет. Например, у белорусов есть какая-то теория, которая лучше других описывает эксперименты. Или белорусы могут сделать что-то такое, чего не могут сделать другие.

Отсутствие общения, совместных командировок существенно влияет на компетенцию учёных, на их квалификацию. Как правило, все считают, что их теории лучше других, что они делают всё самым правильным образом. Но наука — она на то и наука, чтобы всё проверять, и есть методы, чтобы проверять себя и других. Это позволяет добиться уверенности, что одна теория работает, а другая — нет.