Эдуард Ханок: До осени я должен подготовиться, и буду подавать в суд

Композитор Эдуард Ханок всё же решил подать в суд на Ядвигу Поплавскую и Анатолия Ярмоленко. Конфликт между известными музыкантами начался в апреле 2017 года. Композитор запретил звёздам белорусской эстрады исполнять пять своих песен: "Малиновка", "Я у бабушки живу", "Завіруха", "Счастливый случай" и "Вы шумiце, бярозы". Свою позицию он объяснил неуважением к его личности и нарушениями авторских прав. А последней каплей стал концерт памяти Александра Тихоновича, где песни авторства Эдурда Ханка называли "Сашиными", не обращая внимания на то, что настоящий автор находился в этот момент в зале. Сейчас добавилось и недовольство тем, что Поплавская и Ярмоленко говорят о композиторе в прессе. Подробнее о конфликте и его возможном развитии Эдуард Ханок рассказал Еврорадио:

Еврорадио: В начале мая вы заявили, что отказываетесь от намерений подавать в суд...

Эдуард Ханок: У меня никогда даже мысли не было не подавать в суд. Говорил я о том, что не буду подавать, чтобы люди прекратили истерики. Это была моя стратегия и тактика. Я хотел, чтобы Поплавская прекратила истерику, пытался договориться с Ярмоленко. Ярмоленко я предлагал заключить договор на выплату 2,5 тысячи долларов, которые пойдут на строительство памятника воинам-десантникам в Колодищах. Судя по всему, он не желает их выплачивать. Не хочет, и не надо. Значит, придётся их забирать иным образом. Я боец, борюсь до победы. Просто нужно время, чтобы подготовиться, изучить законы, и буду подавать в суд.

Еврорадио: Причины остаются прежними ― нарушение авторских прав, да?

Эдуард Ханок: Да! Это грубейшее нарушение авторских прав. Вот, Ярмоленко сейчас говорит: "Если он хочет, то я буду его объявлять". Он вообще не имеет никакого права такое говорить. Он по закону обязан это делать на всех концертах. Ведь, извините меня, одно дело, когда это тэлевизионный концерт, где всё очень плотно по времени, там может быть вариант без объявления. Но, если вы регулярно проводите концерты, которые потом зрители выкладывают в интернет на своих страницах, то получается, что там они нигде не объявляют.

Есть же правила, есть же право авторства. Песня не может быть без автора. Например, объявляют же: Вольфганг Амадей Моцарт "Турецкий марш", хотя все и так знают, чьё это произведение.

А есть и другая статья, которую я сейчас изучаю: "присваивание авторства". Когда хоронили Александра Тихоновича, ни одна газета не написала, что я автор этих популярных песен. Когда все пишут, что это Сашины песни, когда все говорят, что это Сашины песни, когда Ярмоленко, выступая с Тото Кутуньо, говорит: "Спасибо Тото Кутуньо за то, что взял нашу песню"... это воровство. Поэтому я и говорю, что есть даже уголовная статья "присваивание авторства". Поэтому пока я ещё не готов, но до осени достаточно времени, чтобы изучить законы.

Еврорадио: Но ведь в советские времена эти песни пели бесплатно и проблем не было

Эдуард Ханок: В советское время мы получали квартиры бесплатно. Но сегодня, по новым законам, это уже собственность государства, и мы эти же квартиры должны приватизировать, заплатить деньги. Если не приватизируем, то будем арендовать эти квартиры у государства. Так и с песнями. Если в советские времена песни пели бесплатно, то сегодня они собственность автора, и он имеет право требовать за них любую сумму, хоть миллион долларов. Потому что они должны были заключить договор с автором, хотя бы в 2011 году, когда вышел основной указ об авторских правах.

Именно поэтому у меня есть договор с Витасом на песню "Потолок", у меня есть договор с Мариной Девятовой... Почему они заключили со мной договоры? Причём, на старые песни, которые пелись ещё в СССР. Потому что сегодня эти песни ― моя собственность и, если вы исполняете их без моего разрешения, то я имею право выставить так называемый срок исковой давности. А тем более, если вы даже не объявляете автора! Это уже значит, что вы просто присваиваете песню себе.

Еврорадио: В качестве аргументов защиты говорят о том, что аранжировки к вашим песням делали сами исполнители...

Эдуард Ханок: Понимаете, есть законы, а всё остальное демагогия. Аранжировка здесь ни при чём. Пусть почитают законы. Аранжировка делается артистом для того, чтобы он имел успех у зрителя, это прежде всего важно ему. Аранжировка не является обязанностью композитора. Например, сейчас у меня есть договор с продюсерским центром "Спамаш" на исполнение песни "Остывший пляж" Алёной Ланской. И в договоре прописаны все нюансы. Там написано, что я должен предоставить два экземпляра клавира, то есть песня приобретается по клавиру, по нотам. Всё остальное называется технической работой, которая не даёт права на соавторство, о чём также чётко написано в законе об авторском праве. То есть вы даёте идею, мотив. Я знаю много композиторов в Беларуси, которые пишут правильные песни, но они никогда не запоются. Потому что основное дело ― сочинить идею, фишку. Шаинский берёт семь нот и делает песни, которые поёт вся страна, а другой берёт те же семь нот, пишет и никто ничего не поёт. Поэтому платят не за аранжировку, а за талант придумать вот эту фишку.

Еврорадио: Но ведь теперь вы запретили им исполнять ваши песни...

Эдуард Ханок: Песни я запретил исполнять, они закрыты, но они всё равно могут нарушать эти правила. Поэтому главная цель иска в суд в отношении Поплавской ― не финансовая, а чтобы в судебном порядке ей запретили исполнять эти песни.

Еврорадио: А как же быть с автором текста?

Эдуард Ханок: Я бы нарушил желание автора текста, если бы у нас с ним был коллективный договор. Если нет, то в законе прописано, что каждый из нас имеет право запретить или разрешить, это наше авторское право. Поэтому артисты должны сами искать возможности с нами договариваться. Не я должен отслеживать, а они сами должны это делать.

Еврорадио: Помимо нарушения авторских прав, иск за оскорбление всё же будет, или нет?

Эдуард Ханок: Естественно. Это идёт первым номером. Особенно в отношении Поплавской. Если вы не знаете законов, но, пользуясь своей популярностью, дезориентируете народ, то это преступление. Она говорит, что я вымогал у неё 25 тысяч долларов. Но я по закону имею право. И не только 25 тысяч, но и 150. Потому что эта песня ― моя собственность. Так же, как и машина. Если я вам дал покататься, и вы десять лет на ней ездили, то это не значит, что эта машина стала вашей. В любой момент я могу сказать: возвращайте или выкупайте эту машину. Другое дело, будете ли вы её у меня покупать. А они думают, что будут обращаться к народу, и народ решит. Но народ ничего не решит, потому что это собственность.