Проблемы, с которыми сталкиваются калиновцы в Украине —рассказывает Павел Шурмей

Невозможность получить ВНЖ, оформить банковскую карточку, открыть ИП, официально трудоустроиться — вот неполный список вызовов, с которым сталкиваются белорусы, которые сейчас живут в Украине. Примерно такой же букет проблем имеют люди, которые недавно были в рядах ВСУ и воевали на фронте.

Почему так происходит и где искать выход из такой непростой ситуации? Еврорадио поговорило об этом с командиром полка Калиновского Павлом Шурмеем, который сейчас проводит встречи с белорусскими диаспорами зарубежья.

— Вы выступали недавно перед представителями белорусской диаспоры Вроцлава, где заявили, что белорусские добровольцы имеют те же социальные гарантии, что и украинские военные. Поясните, о каких социальных гарантиях идет речь?

— Сейчас, скорее всего, будет вопрос, почему семьи белорусских добровольцев не получают компенсацию, если их хлопец погиб? Я уже говорил, что, к сожалению, если семьи живут в Беларуси или в России Украина считает, что эти деньги пойдут на пользу врагу. К сожалению, сейчас так.

— Что вы имеете ввиду в таком случае?

— Расскажу на собственном опыте. Я был ранен, попал в больницу, потом в реабилитационный центр. Понятно, что всё это происходит за счёт Украины. Там уже сложно всё объяснить, как долго тянется реабилитация, насколько тяжело раненый. Это всё индивидуально.

Кроме этого, мы получаем зарплату, находясь на фронте, или во время уже лечения. Также воин получает компенсацию за ранение.

С этим есть проблемы, они могут задерживаться. Некоторым ребятам, когда прошёл год с момента ранения, ещё не выплатили компенсацию. Но в среднем через десять — двенадцать месяцев переводят деньги. В моем случае было именно так.

Возможно, мне повезло. Возможно, там кто-то постарался, чтобы я хорошую мысль нёс в массы.

— А из-за чего эти задержки с выплатами компенсаций происходят?

— Я не знаю, честно говоря.  Вот есть кейсы, когда бумаги ненадлежащим образом были поданы. А это очень важно, потому что отсчёт ведётся с момента пленения и попадания воина в госпиталь. Нужно заполнить так называемую форму 100. Все эти бумаги нужны, чтобы потом компенсация была вовремя получена.

— Какую зарплату получают добровольцы полка?

— Я считаю, что в нашей воинской части там, где мы служим, платят лучше, чем в других частях Вооруженных сил Украины, Нацгвардии, Теробороны. Здесь даже бывает такое отношение, что некоторые воины приезжают, возможно, зная об этих зарплатах.

Возможно, сразу для себя осознают, что они могут находиться в Киеве на гарнизонной службе и получать то же самое, что хлопцы, которые непосредственно принимают участие в боевой работе, но находятся возле фронта, выполняют какие-то логистические задания, также рискуя своей жизнью.

Поэтому говорю — у нас условия очень хорошие по сравнению с другими частями военными. Зарплату мы получаем, ещё и неплохую зарплату. При ранении, не дай Бог, тоже всё, что полагается получаем.

— А можете уточнить? Вы говорили, что немного больше, чем в других частях. В каком размере больше?

— Могу сказать. Если человек точно не воюет на линии соприкосновения, как мы говорим “на нуле”, не проводит там постоянно, а условно у него какая-то там тыловая должность. Так вот мы, в сравнении, можем в 2,5 — 3 раза больше получать.

— Что скажете по поводу нового закона о легализации для добровольцев? На форуме Острожских его резко раскритиковали правозащитники. Согласно этому закону, легализацию можно получить только через три года после начала службы, и только при условии, что договор не расторгался. Но если доброволец хочет перейти из одного подразделения в другое в пределах ВСУ, договор нужно перезаключать. Как вы относитесь к таким условиям?

— Мы ещё не знаем, как он работает. Он был вот только-только принят. Я также считаю, что речь в целом о трёх годах на контракте в ВСУ, а не в одной воинской части. По моему мнению, если он сейчас начнёт работать так, как вы говорите, то это вызывает много вопросов, и они его будут дорабатывать. Ну да, действительно неприятно.

Как упоминалось, добровольцам нужно три года воевать, чтобы получить легализацию, в то время как, например, женившись на украинке, можно получить вид на жительство уже через два года.

Или, например, проучиться пять лет в университете, не рискуя своим здоровьем и жизнью, получить те же права.

— Я так понимаю, что по закону те воины, которые сейчас на фронте, получат легализацию только в феврале следующего года?

— Даже чуть позже. Наши контракты начали подписывать концом марта 2022 года. То есть те, кто не прервал контракт, как Эрнест [руководитель пресс-центра полка имени Калиновского — Еврорадио], например. У него три года будут в конце марта следующего года. Я после ранения в прошлом году прерывал контракт на пять месяцев, потом вернулся обратно. У меня ещё не будет трёх лет.

— Как вы сами считаете, этот закон как-то дополнительно стимулирует новых людей приходить в состав полка или продолжать воевать?

— У нас много ребят ждут, как закон на самом деле будет работать. И все хотят, чтобы он всё же нормально работал. Ещё раз говорю, Украина такая страна, где, по моему мнению, всё это будет ещё дорабатываться.

— Тоже вопрос по поводу жизни ветеранов. Вот, например, мне правозащитники сообщали о том, что бывшим добровольцам невозможно открыть счёт в украинском банке, невозможно обменять валюту из-за белорусского паспорта. То есть не принимают даже удостоверения военные.

— К сожалению, это так. Сам лично сталкивался два раза со случаями за оплату визы. У польского посольства договор только с одним украинским банком, который может принимать оплату за услуги.

И когда ты приходишь с военным билетом, а тебе говорят — нет, нужен только гражданин Украины. Это странно и неприятно. Я вышел на улицу и нашёл первого мужчину с паспортом, который мне помог произвести оплату. Он ещё чуть ли скандал не устроил с этими банкирами.

Да, такая проблема существует. Хотя понятно, что ничего не зависит от этого кассира. Я просто дал ему деньги, а он сделал этот платёж за меня.

— Примерно то же самое рассказывают невоенные белорусы, живущие в Украине, которые не могут решать свои бытовые вопросы при столкновении с государственными институциями.

— Это всё есть. Я не знаю, почему так происходит. При этом я не сталкивался с негативным отношением к белорусам.

Кто-то скажет: “Дзядзька, ты видел себя в зеркале? Кто что-нибудь негативное тебе говорить будет?”

Насчёт проблемы покупки валюты — не знаю, я не сталкивался с этой проблемой. При этом сейчас россияне и белорусы не имеют возможности в банках иметь валютные счета. Но если есть вид на жительство другой страны, то все эти вопросы снимаются.

— И это касается одинаково и иностранцев с военным бэкграундом, и гражданских с белорусским паспортом.

— Да, возможно, если у них нет военного билета, то у них даже ещё больше проблем остаётся. К сожалению, всё это есть. Это всё решается. Только, к сожалению, не быстро. И обо всём этом надо говорить, даже не просто говорить — кричать, тогда они [проблемы] начинают решаться.

— Кто должен это решать? В ваших речах вы говорите, что добровольцам недостаточно внимания уделяют демократические силы, Офис Тихановской. Что должен быть там запрос с их стороны. Или это должны решать все же официальные украинские власти?

— Было бы очень хорошо, чтобы официальные украинские власти создали такие условия сразу. Мы, белорусы, там воюем и за всех белорусов говорим, что Лукашенко — это не Беларусь, Лукашенко — это не народ.

Наверное, и демократические силы должны присоединяться к поддержке. И если властям Украины не до добровольцев-иностранцев, то они должны стучаться и говорить: “Украинцы, там нам наши хлопцы воюют. Пожалуйста, давайте мы создадим нужные условия”.

— Что насчёт программ реабилитации? Если ты, например, увольняешься со службы, у тебя есть возможность лечиться, адаптироваться к мирной жизни, преодолевать ПТСР, если он есть?

— Я не могу на это вот прямо сейчас ответить, так как в Украине хватает различных реабилитационных инициатив.

Пока ты находишься на службе по договору, там много чего можно сделать, чтобы поправить свое здоровье. Я извиняюсь, это неприятно может, но у нас так бывало, о некоторых воинах могли говорить, мол, такое чувство, что ты приехал здоровье поправить.

Человек заходит на договор, чтобы в скором времени сказать, что я болен. И его лечат, он на контракте, получает зарплату и месяца два-три проводит в больнице, потом у него реабилитация. При этом человек ни разу не ездил на боевые.

Просто так твои побратимы-воины не будут говорить, что ты, кто приехал подлечиться сюда, а не на войну.

Находясь на контракте, ты можешь получить нормальную медицинскую помощь. И даже после окончания службы, если есть проблемы.

Я знаю, что в стране работает много реабилитационных инициатив. Просто нужно знать, куда обращаться. И это надо делать. Не просто так сидеть на диване и говорить: ”Я ушёл полгода назад из армии, мне сейчас херово и я никому не нужен". Одно дело, когда ты не можешь с кровати встать из-за физического состояния — это одно. А если ты просто понимаешь, что тебе нужна поддержка, то обратиться есть куда. И есть те, кто поможет.

— Ещё хотел уточнить то, что вы говорили, что есть воины, которые подписывают договор специально, чтобы сразу попасть в больницу. Насколько распространена такая практика?

— Есть некоторые случаи, это единичные истории. Но это пример того, что находясь на контракте в случае белорусских добровольцев, мы можем получить хорошую надлежащую помощь и поддержку в лечении.

— Можете объяснить, что произошло с задержанным КГБ экс-бойцом РПК Василием Веремейчиком? Почему ему был закрыт въезд в Украину? Как это произошло? Это единичный кейс есть ли ещё примеры? 

— Также есть ещё несколько воинов. И я встречался с одним из них. Сейчас, когда вернусь в Украину, буду иметь больше информации по этой ситуации. Те люди, с которыми “Пацук” [позывной Веремейчика — Еврорадио] конфликтовал, конфликтовали с другими бойцами, в том числе со мной. В начале лета 2022 года это началось.

И те люди, которые имели отношение к административно-тыловой работе полка. Кто-то там серым кардиналом был. По-моему, они воспользовались своими возможностями и организовали ему запрет на въезд. Возможно, то же произошло и с некоторыми другими ребятами.

И я думаю, по-хорошему, с этим надо было ещё раньше разобраться. Но так случилось, что сейчас всё собралось вместе, и я думаю, что это, во-первых, в интересах властей Украины выяснить, как так произошло и сделать так, чтобы больше ни у кого не было даже мыслей использовать эти свои связи. Ну от меня зависит, чтобы это сделали быстрее и вообще не забыли добить дело.

— Правозащитники также считают, что из-за сложного отношения к людям с белорусским паспортом, это будет способствовать тому, что люди будут уезжать. В том числе бывшие военные, волонтеры, активисты различных инициатив, которые могли бы помогать ВСУ так или иначе. А что вы думаете на этот счёт? Действительно так будет?

— Нравится это кому, или не нравится, но Беларусь для украинцев — это страна-соагрессор. Всё ли мы сделали, чтобы этого отношения не было? Риторический вопрос.

И то, о чём вы говорите, это есть. Ребята и уезжают из полка, чтобы восстановить бумаги, получить польский или литовский вид на жительство, паспорт беженца. И часть их желает вернуться обратно. Ну это о чём-то говорит, правильно мы что-то делаем, или неправильно.

Сейчас только начинает всё налаживаться. Идёт работа, чтобы люди могли получать надлежащие бумаги и не думать о том, что вот сейчас паспорт закончится. И надо ехать в Польшу, и там непонятно, год ждать бумаг? И чем я буду этот год заниматься?

Мы стараемся делать всё, чтобы таких вопросов не было.