Тонкачёва: “Через недоверие суду люди выказывают недоверие государству”

Правозащитники приравнены к политической оппозиции — власть воспринимает нас как врагов

Еврорадио: Прежде всего в политике, но и во многом другим, было проведено как-бы такое разделение на то, как было до 19 декабря 2010 года и как стало после. Если говорить о правозащитной деятельности — как на этой сфере отразились те события?

Елена Тонкачёва: Этот водораздел: до 19 декабря и после — он действительно имеет место. 19 декабря все поставило на свои места. Не то, чтобы мы получили новую картину мира — мы получили реальную картину мира. И это не могло не затронуть правозащитные организации, потому что они, как и все общество, столкнулись с очевидными, грубыми и системными нарушениями прав человека. Прежде всего, это — массовые административные задержания. Дальше — ряд обысков, арестов, безосновательных задержаний. К тому же — все, что касается уголовных процессов после 19 декабря по отношению к экс-кандидатам в президенты и активным участникам событий на площади. Это принесло чрезвычайно большой объём работы для правозащитных организаций, которые мгновенно начали реагировать на эту ситуацию. И, честно скажем, мы не были готовы к такому объёму работы. И к тому, что это будет продолжаться так долго — почти полгода нон-стоп, с переходом из административных в уголовные дела. И все это время мы продолжали работу, связанную с лоббированием на международном уровне. В таком напряженном режиме правозащитным организациям не приходилось работать с 2006 года. Но тогда по времени все продолжалось меньше и все воспринималось не так тяжело.

Еврорадио: К такому объёму работы правозащитники не были готовы... А были они готовы к тому, что начнутся дела и против правозащитников ?

Елена Тонкачёва: Мы же не живем в отрыве от процессов, которые происходят в отношении гражданского сообщества. Более того — государство воспринимает правозащитников в качестве такого авангарда оппозиции. В то время, как мы постоянно пытаемся объяснить, что мы не политическая оппозиция, что мы исполняем другую функцию. Но в условиях авторитарных режимов правозащитная работа начинает восприниматься как функция политическая. Прежде всего, представителями государственных структур. Мы понимали, что тот брутально-репрессивный характер поведения властей, не мог нас не затронуть. И все эти вещи происходили параллельно с обысками и задержаниями ночью с 19 на 20 декабря. Потому что уже той ночью в центре “Весна” была проведена конфискация компьютерной техники, документации. А в следующие дни прошёл ряд задержаний, обысков среди активной части гражданского общества. И правозащитники оказались в их числе. А что касается всплеска давления на правозащитные организации, то это же не первый такой всплеск. В 2003 году была настоящая волна ликвидаций наиболее активных общественных организаций. В 2003 году практически все сильные правозащитные организации были ликвидированы. Тогда был ликвидирован правозащитный центр “Вясна”, наша организация — “Независимое общество правовых исследований”. Официально зарегистрированным остался только “Белорусский Хельсинский комитет”. Сейчас БХК получил предупреждение, а центр “Вясна” с 2003 года вынужденно работает в незарегистрированном статусе. Сегодня мы имеем наиболее жесткое реагирование власти, которое проявилось в уголовном преследовании Алеся Беляцкого — нашего друга и коллеги. И чем этот судебный процесс завершится — прогнозировать трудно.

Да, сейчас мы имеем дело с формой уголовного преследования. И я полагаю, что эта форма ясно демонстрирует, что правозащитники приравнены к политической оппозиции — власть воспринимает нас как врагов. И демонстрирует готовность применения мер уголовной ответственности к правозащитникам, отлично понимая, что на уровне международных соглашений, на уровне международной деятельности правозащитники всегда находятся под пристальным вниманием со стороны квазправительственных организаций. Есть даже специальные программы “Защита правозащитников”, есть специальный докладчик в ООН по этой теме. И власть, понимая, что реакция международного сообщества на репрессии против правозащитников будет быстрой и жесткой, тем не менее, применяет эти репрессии. Тем самым показывая, что репрессии в отношении активных борцов за права человека будут продолжаться.

Еврорадио: В этих условиях насколько труднее стало получить правовую помощь от правозащитников?

Елена Тонкачёва: Консультирование людей, в том числе — организация правовой помощи для людей, это одна из функций, которую правозащитные организации на себя брали, берут и, я надеюсь, будут брать и дальше. Остается и адвокатское сообщество. Она достаточно пассивно, пугливо, несмотря на то, что это — независимая профессия. Без независимости эта профессия вообще теряет смысл существования. И, пусть с трудностями, но среди адвокатов мы продолжаем находить специалистов, которые готовы работать с политически мотивированными делами. Есть еще и такая сторона работы, как оказание помощи не адвокатами, а юристами. Для того, чтобы консультировать бесплатно не обязательно быть адвокатом — достаточно иметь профессиональное образование, навыки и опыт работы с той или иной категорией дел. И такая консультационная деятельность продолжается силами профессиональных юристов, которые работают в тесной связи с правозащитными организациями. И к нам стали приходить новые люди: выпускники наших образовательных программ, стали приходить юристы-пенсионеры, которые готовы часть своего времени тратить на такую бесплатную деятельность. Таким образом, с одной стороны, нам стало тяжелее работать, но с другой — вызов, брошенный нам, был такой сильный, что подтолкнул профессионалов более активно проявляться в правозащитной сфере. Давайте относиться к этому вызову как к окну, через которое нам открываются новые возможности. Не будет пепелища на месте правозащитной деятельности — с ней все будет хорошо у нас.

Судебная система принимает на себя функцию формального политического карателя

Еврорадио: Если внимательно наблюдать как за административными, так и уголовными судебными процессами, которые у нас проходят в последнее время, складывается впечатление, что во время суда существует очевидный обвинительный уклон.

Елена Тонкачёва: Полностью согласна. То, что мы имеем сейчас в рамках судов общей юрисдикции по политически мотивированным делам — это развитие доктрины Вышинского. Когда право является инструментом обслуживания интересов правящего класса. Если во времена Вышинского руководящим классом были рабочие и крестьяне, то сейчас все то же самое, но в отношении к определенной части руководства страны. Эти процессы имеют уклон карательный, говорить о соревновании сторон в рамках этого процесса между прокурором и адвокатом не приходится. Говорить, что адвокат в рамках этого процесса имеет достаточный объём возможностей, тоже не приходится — иногда суд, вынося решение, игнорирует доказательства, предоставленные адвокатом, или дает им несоответственную оценку. Более того — белорусская адвокатура не имеет возможностей для самостоятельного сбора доказательств, что ослабляет уголовный процесс с точки зрения равенства позиций защиты и обвинения и лишает судебный процесс соревнования. То, что мы видим по политически мотивированным делам, это, очевидно, неправовое правосудие. Это — политически мотивированное правосудие. И это очень серьёзная проблема вообще для правосудия в Беларуси, потому что бесследно такие вещи не проходят. Достаточно большое количество судей проходят через эти жернова неправовых решений и это проблема для судебной системы. Потому что судебная система в этом случае перестает даже осознавать себя, как независимую ветвь власти. Фактически — принимает на себя функцию формального политического карателя. И воссоздавать независимую судебную власть, реабилитировать доверие людей к судебной системе будет очень сложно. Проще его не терять. Но момент этой утраты уже пройден. И я бы на месте представителей судебной власти серьёзно задумалась — что с этим делать.

Еврорадио: Вот только, будет ли какой смысл от этих их размышлений? Что в такой ситуации может изменить тот же председатель Верховного суда?

Елена Тонкачёва: Нельзя обо всех думать исключительно как о винтиках. Эти люди получали образование, они принимали на себя ответственность судить. Предполагалось, что их моральные качества соответствуют этой профессии. И я думаю, что те судьи, которые соглашаются на функцию прислужника на политических процессах, достаточно некомфортно себя чувствуют. Потому что внутренний конфликт в такой ситуации неизбежен. И никогда не поздно отказаться свершать неправовые поступки. Для этого не нужно быть героем. Достаточно вспомнить: для чего ты пришел в эту профессию, что в стране есть Конституция и закон. И начать применять право в соответствии с его назначением, а не в целях уничтожения инакомыслия.

Беляцкий исполняет очень важную гуманитарную миссию

Еврорадио: На суде над “террористами” мы наблюдаем удивительную метаморфозу отношения некоторых свидетелей-потерпевших к обвиняемым. Почему, на ваш взгляд, отдельные свидетели сначала высказывались против смертной казни, а сейчас вообще чуть ли не защищают обвиняемых от суда?

Елена Тонкачёва: Если вспомнить 11 апреля, взрыв в метро, то, прежде всего мы видим стресс и шок в обществе. И почти мгновенную реакцию недоверия государству. Сразу появляются большие сомнения, что это дело рук террористов. Несмотря на то, что они достаточно быстро схвачены и, казалось бы, отлично сработала правоохранительная система. Но вместо того, чтобы отметить позитив в работе правоохранителей, общество говорит: “А мы не верим! Что-то тут не то. И это как-то не так, и то как-то не этак” ... То же сейчас происходит в суде. И дело тут даже не в самом суде. Просто люди сейчас воспринимают суд, как элемент государства. И вот как сразу после теракта возникло недоверие к государству, так он сейчас и ретранслируется в суде. Я не думаю, что те же свидетели и потерпевшие действительно сознательно выступают за отмену смертной казни или за введение института присяжных. Эти вопросы со стороны родственников потерпевших прозвучали, но я не думаю, что они на самом деле являются сторонниками этих изменений. Тем не менее, люди, которые принимают участие в судебном процессе, видят какую-то непропорциональность, которая вызывает у них сомнение не по отношению к потенциальным террористам, а по отношению к государству — увеличивается недоверие к государственной системе. Это что-то вроде “синдрома парфюмера” — когда большое количество людей, по отношению к которым были совершенные ужасные вещи, начинают любить человека, который убивал их детей, начинают видеть в нем не преступника, а жертву. То, что происходит на суде над “террористами” — подтверждение того, что общество не верит власти. Как бы власть не пыталась сымитировать массовое доверие людей к себе. Время остановить одностороннюю подачу информации, время остановить монополию на мнение. В противном случае, усиливаться будет тенденция недоверия. И перерастать она будет в потенциально протестные формы по отношению к власти. На разных уровнях управления: будь то судебная ветвь власти, или исполнительная, или законодательная. Это укрепление кризиса в общественном сознании и ни к чему хорошему такие вещи не приводят. Власти необходимо посмотреть на себя критически и подумать о тех постепенных изменениях, на которые эта власть сегодня способна.

Еврорадио: Сейчас идет суд над вашим коллегой — правозащитником Александром Беляцким. Долгие годы он советовал людям, как лучшим образом защищать свои интересы в суде. Сейчас ему приходится защищаться самому. Как, на ваш взгляд, у него это получается?

Елена Тонкачёва: Поведение Беляцкого на этом процессе, прежде всего его психологическое состояние, его способность концентрироваться, его последовательность в рамках той линии защиты, которая была избрана им и адвокатом, вызывают колоссальное уважение. Для меня это настоящий мастер-класс. К сожалению, он не игровой, а очень даже реальный. Пытаясь продемонстрировать белорусскому суду, белорусскому обществу, международному сообществу свою преданность правозащитной деятельности, Беляцкий исполняет очень важную гуманитарную миссию. Но я понимаю, что это может привести к реальному уголовному сроку. Мне хотелось бы верить, что Беляцкий выйдет из зала суда свободным человеком. Но при той ситуации, которая сложилась в судебном процессе, эта вера становится слабее.

Без судебно-правовой реформы институт присяжных ничего не решит

Еврорадио: Если бы на суде над Алесем Беляцким и по делу о теракте в метро были присяжные — как бы, на ваш взгляд, мог бы идти судебный процесс?

Елена Тонкачёва: С присяжными не все так просто. Присяжные работают с такой материей, которая называется “обоснованные сомнения”. Они работают не с интерпретацией закона, а с категориями “верю — не верю”. И если в суде есть борьба сторон, то присяжные могут выполнить свою функцию. Но если борьбы сторон в судебном процессе нет, если мы имеем институционально слабую позицию адвоката и очевидно карательную позицию прокуратуры, то для присяжных это — сложная история. Потому что стороны не равны в возможностях представить аргументы. Поэтому существование присяжных без системных изменений в судебной системе, без планомерной и сбалансированной судебно-правовой реформы не имет смысла. А реформа должна быть направлена на укрепление независимости адвокатуры, наделения адвокатуры большими процессуальными возможностями, на укрепление независимости самой судебной системы, на отказ той советской системы, когда право — инструмент власти. Иначе сам по себе институт присяжных ничего не решить. Это будет еще одна декорация на судебном процессе. Без перечисляемых реформ появление в зале суда этих штатских людей для участия в осуществления правосудия не поможет решить системные проблемы белорусского правосудия. А эти проблемы для профессионалов очевидны, очевидны для, я полагаю, и самой судебной системы. А если сюда добавить недоверие людей к судебной системе, то вместе мы имеем серьёзное основание, чтобы задуматься и начать реформы.

Еврорадио: Складывается впечатление от нашего разговора, что ходи ты к адвокату, или нет, обращайся за помощью к правозащитнику, или не обращайся, пытайся что-то доказать  в суде, или молчи — сделают так, как кому-то захочется...

Елена Тонкачёва: Если бы у меня было такое пессимистичное настроение, то я бы просто не занималась правозащитной деятельностью. Пусть мы не видим мгновенно результата от нашей работы, пусть нам придется заниматься этим еще долгие годы, но мы будем продолжать делать свое дело. Это сложно, потому что хочется видеть результат быстрее. Но мы должны убеждать людей в необходимости последовательно отстаивать свои права. Все равно приглашать адвоката в суд — пусть у судьи не будет возможности вынести подготовленное решение за 5 минут. Пусть адвокат добивается того, чтобы судебное заседание хотя бы приближалось к нормальному. Это все просто необходимо заставить работать. И без последовательной уверенности человека в том, что пусть не сегодня, но его действия по отстаиванию своих прав будут иметь результат, может, и через несколько лет мы приблизим эти перемены. Поэтому я верю, что, делая все это, борясь за свои права, мы приближаем перемены.

Интервью сделано для программы "Форум Беларусь"на Еврорадио.

Нас можно слушать в Бресте на волнах польского "Radio dla Ciebie" 103,4 FM в субботу с 6 до 7 утра. 24 часа на УКВ в Глубоком, Поставах, Видзах и Миорах на частоте 68,24 Мгц. В Пинске на волнах украинского радио "Мелодия" 105,3 и 107,1 FM, а также через спутник HOTBIRD 6—13° на восток, частота 11200 Мгц, вертикальная поляризация, скорость потока 27500 Ms/s, коррекция ошибки (FEC) 5/6.  ASTRA 4A—4,8° на восток, частота 12379.62 Мгц, горизонтальная  поляризация, скорость потока 27500 Ms/s, коррекция ошибки (FEC) 3/4.