"В таком месте легко получить художественное поражение"

В январе 2018 г. суд польского города Освенцима обвинил международное сообщество перформеров в осквернении мемориала Аушвиц-Биркенау и осудил на заключение белорусов — инициаторов этой антивоенной акции. Перформанс состоялся 24 марта прошлого года. Во время него 12 человек у ворот музея разделись, обнаженные приковали друг друга наручниками и зарезали ягненка — как невинную жертву современных войн.

Интернет сообщество разделилось на два лагеря — одни считают, что искусство нельзя наказывать, другие — что "так им и надо". Разбираемся в сути высказывания с культурологом Максимом Жбанковым и литераторам и перформером Ильей Сином. Смотрите разговор полностью:

Самые мягкие мнения в сети: "Отпустите дураков". Если это главная цель — она ​​достигнута!

Жбанков: Для меня является очень сомнительным сам факт художественного выражения. Ведь художественные высказывания, прежде всего, должны использовать понятный целевой аудитории язык, определенную систему символов, иметь внятный месседж и определенную, адекватную обстоятельствам, в том числе и культурным, а не только юридическим, стратегию. Я не увидел ничего из этого. Эффект получился абсолютно противоположный, чем было запланировано. Ведь самые мягкие мнения, которые я видел в сети: "Отпустите дураков". Если это главная цель — она ​​достигнута!

Син: В правовом русле художественной акцией может быть утонченное художественное произведение и одновременно опыт хорошего хулиганства. Это две параллельные вселенные, которые в принципе, не пересекаются. С другой стороны, можно ли квалифицировать данную художественную акцию, какой бы она ни была — хорошей или плохой, как акт осквернения мемориала? У меня возникает вопрос к формулировке обвинения.

 В таком месте очень легко получить художественное поражение

Жбанков: У меня вызывает вопрос само место с очень сильной исторической аурой. Оно имеет свою очень вразумительно прозрачную историю. И если в него делается интервенция, пусть и художника, предстает определенное искажение смысла, пересечение языков. И из этого очень легко получить художественное поражение. Ведь получится не сверхвысказывание, а минус-высказывание. Как на меня, эта граница оказалась очень шаткой. И точно — переступили ее или нет — не могли сказать ни сами авторы перформанса, ни те, кто это все осудил. Сути того, что произошло, не поняли не только те, кто упрекает авторов, но и те, кто их защищает. Так как они не требуют общественной защиты и криков: "Отпустите парней".

Син: Когда художник рисует картину, достаточно нелепо предъявлять ему обвинение в использовании того или иного цвета. Он делает то, что хочет делать. Трудно вообще оценивать эту художественную акцию по той простой причине, что никто ее не видел, даже видеозаписи нет в интернете. Но это все же художественная акция. А вот юридическая реакция на поступок — неадекватная. Это абсолютно волюнтаристская формулировка на обвинение — что такое осквернение? Это очень серьезный приговор за такую ​​акцию.

Я бы никогда ничего не делал в Аушвице, так как для меня это место тишины, место, где просто нужно молчать, место, перенасыщенное смыслами. И невозможно туда что-то добавить. Но кто-то другой посчитал, что должен сделать так. Имеет право.

"Люди делали то, что даже для них является чем-то чрезмерным"

Син: Художественное и этическое — немножко разные измерения. Каждый сам находит взаимоотношения между ними. Как для меня, безусловно, этическое должно превалировать над художественным. Но в данном случае явное пересечение границы: люди делали то, что даже для них является чем-то чрезмерным. Судя по их манифесту, это было искреннее высказывание.

Жбанков: Но откровенность не есть алиби. Ведь здесь главная тема связана с тем местом, где это произошло. Есть система общественных конвенций, связанная именно с этой фабрикой смерти, есть история вокруг нее, есть символический вес. И вот именно этот символический вес ужасного места абсолютно не совместим с тем, что предложило это творческое объединение. То есть вес этих высказываний оказался абсолютно несоразмерным, и в результате Аушвиц съел перформеров.

Если бы это было сделано в центре Берлина — никто ничего бы не заметил

Жбанков: Если бы это было сделано в центре Берлина или Варшавы — просто никто ничего бы не заметил. А тут срабатывает аура Аушвица.

Син: Эта антивоенная акция уместнее смотрелась бы у офиса НАТО.

Жбанков: Чтобы она определенным образом затрагивала ответственных за эти войны. О'кей, обратитесь к адресату. А тут к кому было обращение? К экскурсантам? Обслуге? Полицейским?

Син: Возможно, эта хиповская, как ее называют, акция, оказалась не в тренде тех идей, актуальных в современном искусстве. Нет борьбы с гомофобией, за феминизм.