Верю, что всё будет хорошо, но так не чувствую: история экс-флейтистки ROKASH

“Что мне грозит — административка или уголовка, никто не сказал, но предупредили, что надо ехать. А я поняла, что не хочу отдавать свою жизнь в мясорубку белорусского режима”, — рассказывает Еврорадио экс-солистка фолк-рок-группы ROKASH Оля Иоль.

В юности девушка училась играть на флейте в минском музыкальном училище, где познакомилась с будущим политиком Марией Колесниковой. Потом их пути на время разошлись: Маша поступила в консерваторию, а Оля — в Академию искусств на звукорежиссёра, но музыкой заниматься не перестала. Поработав по контракту в Индонезии, она купила себе профессиональный фотоаппарат, научилась снимать и вместе с друзьями отправилась в кругосветку. 

Вернувшись спустя два года в родной Минск, Оля устроилась работать фотографом в модельную школу. А потом случился 2020-й, который перевернул всё с ног на голову. 

Пока в эти дни в Эстонии проходит выставка, посвящённая книге Алексея Пирса “Я выхожу”, многие снимки в которой подписаны именем нашей собеседницы, Оля прячется в одесском хостеле и ищет работу.

Еврорадио: Можешь вспомнить то время, когда ты чувствовала себя абсолютно свободной?

Оля: Я обожаю путешествовать и всегда мечтала отправиться в кругосветку: побывать на всех континентах, увидеть Антарктиду! 

Вернувшись из Индонезии несколько лет назад, заразила этой идеей ещё несколько человек. В 2017-м мы купили машину, переоборудовали её в дом на колёсах, провели туда электроэнергию. У нас был киловатт звука, колонки и друг-диджей. 

Поехали, словно бременские музыканты: сначала в Россию, Осетию и Грузию. Путешествовали в тех краях. После Грузии вернулись снова в Россию, оставили там машину. 

Потом уже просто вдвоём с другом-диджеем отправились автостопом через Казахстан в Китай, проехали его с запада на восток, улетели во Вьетнам, там купили мотоцикл. В общем, побывали в Таиланде, Малайзии, Индонезии, Гонконге, Вьетнаме, Индии, Непале. 

Путешествие заняло чуть больше двух лет. С собой на старте было только сто долларов. Зарабатывали по дороге. Первый год играли на улицах музыку и продавали мои фотографии. Такой абсолютный хиппи-трип. 

Дальше путешествовать было полегче и покомфортнее. Я играла на разных мероприятиях, что оказалось очень востребовано в Индии. В Индонезии и Таиланде работала как фотограф. 

После этого путешествия мы вернулись домой передохнуть, но потом началась пандемия, и нам пришлось надолго остаться в Беларуси. У меня было такое странное чувство, будто бы кто-то специально закрыл границы именно для меня, потому что я очень люблю путешествовать и мне этого не хватало.

Еврорадио: Как повлияло на тебя лето 2020 года?  

Оля: БЧБ-сцяг для меня не тот флаг, который появился в 2020 году. Я знаю про него много лет, у меня много друзей, которые интересуются белорусской историей. Я играла в белорусских группах, около шести лет была флейтисткой ROKASH.   

Я видела, что происходит в Беларуси, и поддерживала протестное движение задолго до 2020-го. Всегда сопереживала, всегда болело сердце за страну. Мы много выступали, в том числе в Польше и Литве перед белорусами, которые были вынуждены уехать раньше.   

Когда начались протесты, я начала ходить на всевозможные акции, но не как человек с плакатом, а как фотограф. Благодаря хорошему зуму в камере могла делать довольно крупные плановые снимки, находясь на безопасном расстоянии. Я не журналист, и у меня не было удостоверения, поэтому понимала, что могу попасться и никто не поможет. Старалась быть очень осторожной. 

Снимки отправляла в разные редакции, был такой период, когда многие люди стали бояться выходить с фотоаппаратами, поэтому я понимала, что моя работа может пригодиться. По итогу получилось огромное количество фото- и видеоматериала.

Много моих снимков есть в книге Алексея Пирса “Я выхожу”, в том числе и на обложке, дизайнер которой — Владимир Цеслер. Также мы напечатали календарь протестного творчества с месседжами, которые люди писали на своих плакатах, выходя на марши. Вышел, по сути, такой исторический продукт. Календарь вышел очень красивый, люди приобретали его, чтобы дарить друзьям. Но сейчас на него больно смотреть, он сильно погружает в события, которые произошли после выборов. 

Вообще, я думаю, что мы все очень травмированы: и те, кто остался в Беларуси, и те, кто уехал. Становится трудно держать всё в себе. На наших акциях в Одессе я хорошо вижу эту коллективную травму народа, которую нам абсолютно несправедливо нанесли. 

Еврорадио: Есть какая-то история из прошлого года, которую ты не можешь забыть? 

Оля: Самый страшный день — девятое августа. После работы мы пошли на Стелу. Я боялась идти и предчувствовала что-то серьёзное и страшное. Но рядом были друзья. 

Ближе к полуночи повсюду начали пускать газ, летали светошумовые гранаты. Странно, но мы не понимали масштаба опасности в тот момент, нам всё казалось не таким уж страшным. 

Помню, как потом шли по Тимирязева, потом встретили ребят с флагами, которые шли в центр. “Пойдёмте с нами!” — позвали они. 

Недалеко от “Короны” есть транспортная развязка на Кальварийской, там очень узкий мост. Я уже тогда понимала, что идти по нему плохая идея, но мы всё-таки пошли. Людей много — получилась такая длинная колонна. Было как-то некомфортно. И вдруг из проезжающей гражданской машины прямо в нас начали кидать светошумовые гранаты.

За мостом была горка, мы съехали по ней вниз на попах и врассыпную побежали в сторону “Каскада”. 

Одна граната взорвалась в метре от меня. Я в какой-то момент была в ступоре. Потом мы убегали по дворам, а за нами бегали тихари в гражданской одежде. Было ощущение войны. 

Потом мы ушли с ребятами на железную дорогу, долго по ней бродили. Ближе к четырём утра решили, что пора домой. У меня квартира на Юго-Западе, добирались туда по дворам, по кустам, потому что по дорогам ездили машины, куда запихивали случайных прохожих. Мы видели: обыкновенные гражданские машины.

Потом рассвело.

Ощущение, что началась война, не покидало и в последующие дни. Не было интернета, повсюду бомбило и грохотало. Мы ещё долго умудрялись ходить гулять, посещать акции протеста, бегать от автозаков и силовиков, которые были просто повсюду. 

Вообще я очень трусливый человек. С другой стороны, этот внутренний страх каким-то божественным провидением уводил меня в ту сторону, в которую нужно: раньше, чем включали водомёт, например, и так далее. Мне всегда удавалось уходить вовремя или не приходить туда, куда не надо.  

Еврорадио: А хорошая история?

Оля: Никто никогда не гордился, что нашей страной правит Лукашенко, что это лицо нашего государства. Он душит всех, кто продвигает какие-то благородные идеи, и напоминает чудовищного персонажа из какой-то страшной сказки. Достаточно посмотреть старый фильм “Банда” про Дмитрия Завадского и пропавших политиков, чтобы понять, кто он такой. Так было всегда, но белорусы слишком терпеливые. 

В 2020 году я увидела, что что-то наконец может поменяться. Белорусы очнулись и поверили в чудо. 

Посмотрите, какая у нас подросла молодёжь, я очень искренне ею восхищаюсь. Вспомните, сколько красивых белорусов с цветами выходило на улицы, которые за свет, за добро. И эта легендарная история с лавочкой, на которую люди забрались, разувшись. Как водичку раздавали, как мусор собирали, как самоорганизовывались, как друг друга начали называть котиками, потому что ведь прекрасные люди вокруг. Это очень вдохновляло и дарило невероятное чувство радости и гордости за то, что я белоруска.

Пока я путешествовала по миру, никто нигде не знал, кто такие белорусы, и было как-то неловко. А вернувшись, я увидела, как поменялась страна. Несмотря на то что я уже очень давно в нашем бчб-движении, я никогда не была настолько патриотически заряженным человеком. 

Еврорадио: Расскажи о Марии Колесниковой, ты с ней немного знакома.

Оля: Я невероятно поражена Машей. Мы не были близкими подругами, но учились у одного преподавателя в музыкальном училище. Она меня на три года старше. Помню её лёгкой, весёлой, постоянно немножко на стёбе. [Смеётся.] Маша всегда была с улыбкой, светилась позитивом, несла радость. Я не видела её злой, хотя она довольно властный человек. 

Маша амбициозна, настоящий консерваторский музыкант. Если ты хочешь достичь в музыке каких-то успехов, ею нужно постоянно заниматься, оттачивать мастерство, как в спорте. И у Маши это получалось. Думаю, упорство пригодилось ей и в политической карьере. 

Я помню, как она делала свои первые шаги: будучи PR-директором OK16, где мы однажды неожиданно встретились, попала в команду Виктора Бабарико. Мне было интересно наблюдать за ней. 

Помню первые выступления, когда в ней ещё присутствовала какая-то робость, и как она постепенно наполнялась силой и уверенностью. Настоящий представитель творческой интеллигенции. Во времена протестов, когда пишутся новые песни, литературные и художественные произведения, развивается театр, такие люди очень нужны. 

А ещё Маша очень свободный человек. Она долго жила в Германии, вернулась в Беларусь после смерти матери. Я знаю, что, когда много путешествуешь, начинаешь понимать реальность куда шире, чем она кажется. 

Еврорадио: Тебя не задерживали, хотя ты активно ходила на марши и фотографировала, но всё-таки пришлось уехать. Что случилось?

Оля: Я понимала, что мои данные указаны в книге и это уже риск, но уехала после того, как в июле на работу к моей подруге пришли сотрудники КГБ. У неё прошло два обыска — по месту жительства и по месту прописки, а также допрос. Потом мы встретились и она сказала, что мне надо уехать, потому что я у них следующая. 

Я очень быстро собрала вещи, отдала сестре любимого кота, с которым прожила 16 лет, вынула из телефона симки и переехала за город. Через неделю, доделав все дела, мы с друзьями купили тур и уехали в Одессу, где я и осталась.  

К таким переменам не была готова ни морально, ни физически, ни материально. Когда отправляешься в путешествие, ты готов и к рискам, и к каким-то экстремальным даже условиям. Всё воспринимается иначе. 

Но когда ты уезжаешь вынужденно, то попадаешь в какую-то депрессивную яму. В Минске у меня была комфортная квартира, работа в модельной школе и много заказов. Тут — ничего этого нет. 

Живу в хостеле, нас тут 24 человека. Съёмки бывают, но редко. Были мысли вернуться, но друга, который когда-то служил в силовых структурах, бывшие коллеги предупредили, что мною заинтересованы.   

Я до сих пор до конца не пришла в себя, иногда сижу, смотрю на море и плачу, но меня очень поддерживают белорусы, которые здесь живут.  В Одессе очень душевная белорусская диаспора, но я думаю, куда отправиться дальше. 

Сезон закончился, съёмок мало, перспектив по работе не вижу. Просить у кого-то деньги я не привыкла, обращаться в фонды тоже не хочу, так как напрямую мне никто не угрожал. 

В общем, сейчас мне то хорошо, то плохо — постоянные эмоциональные качели. Я не хотела уезжать, я хотела поехать путешествовать. 

Еврорадио: Как ты думаешь, что будет дальше?

Оля: Мне кажется, что режим сам себя сожрёт. Режим озверел. Посмотрите, как власти провоцируют европейское общество с этими миграционными скандалами на границах. Происходит полный цирк, который не может продолжаться бесконечно. 

Конечно, это закончится. Но пока у меня нет ощущения позитивного исхода. От мысли, что нас могут продать в ближайшем будущем, становится очень грустно. Я верю, что всё будет хорошо, но так не чувствую. 

Хотя мы очень достойны победы и того, чтобы жить в свободной стране, потому что белорусы действительно невероятные — с красивыми душами, добрыми сердцами, всей этой взаимопомощью. И вот эта вот немного сентиментальная любовь, которая проснулась у всех к своей родине. Наверное, нам надо было пройти через какой-то страх, чтобы полюбить и друг друга, и страну. Родить в себе свою нацию. 

Я белоруска и всегда говорила, что белоруска, но теперь я говорю это с каким-то  внутренним теплом, радостью и гордостью. Мне посчастливилось родиться на этой земле и вырасти в нашей культуре и среди наших людей.