Волонтёр для Ромы: как я три дня помогала подростку, больному онкологией

Я никогда не была волонтёром. Но на этот раз, в конце августа 2017-го года, прочитав в Фейсбуке объявление Белорусского детского хосписа о том, что 16-летнему Роме, у которого опухоль в голове, нужна помощь, откликнулась. Созрела. Задача была простой: в 9.30 я должна была забирать Рому в коляске из его палаты в РНПЦ детской онкологии в Боровлянах, спускать на первый этаж на грузовом лифте, сажать в автомобиль, сопровождать его во "взрослую" онкологию на облучение, а потом привозить обратно в палату.

У Ромы обнаружили опухоль в головном мозге недавно. Она повлияла на зрение, на правую руку и ногу. Рука не двигается. Ходить парень на момент нашего знакомства почти не может. Однако помочь ему пересесть с кровати на коляску, надеть свитшот и кроссовки нетрудно. Другое дело — преодолеть с Ромой в коляске бордюр — возле детской онкологии, где лечатся тяжелобольные пациенты, многие из которых не ходят, нет заниженных бордюров!

Но обо всём по порядку. Оказалось, что цивилизованный подъезд к детской онкологии (к приёмному покою) на ремонте. Причём не один месяц.

"Я в конце июля уходил в отпуск, уже шёл ремонт. Вышел — ничего не изменилось", — говорит один из водителей, с которым мы везём Рому на облучение в последние дни августа.

А подъехать за тяжелобольными пациентами к главному входу другим способом — тот ещё квест.

В мой первый волонтёрский день, понедельник, за Ромой приезжает современный микроавтобус Peugeot. Перепрыгнуть через 30-сантиметровый бордюр у забора РНПЦ детской онкологии нам помогает водитель. В бусике низкий порог, поэтому проблем залезть на него с помощью моей и водителя у больного Ромы не возникает. Но назад мы возвращаемся уже на классической советской "скорой".

Старые "скорые" — аскетичное транспортное средство, с двумя жёсткими скамейками по бокам. Держаться можно только за специальные ручки под потолком. Посередине за спиной водителя стоит кресло. Но тяжело больному до него ещё нужно добраться. Да и сидеть на нём опасно — на первом же спящем полицейском можно легко вылететь из такого кресла — никаких ремней, чтобы пристегнуться. Но самое существенное — залезть больному в такую ​​"скорую". Если это делать через задние двери, приходится преодолевать высоту в один метр. Если через боковые — 70 см, что тоже нелегко. Дальше — больше. Водитель, наверное, чтобы было быстрее, возвращает Рому в больницу по самой короткой дороге. Въезжает во двор многоэтажки и попадает на разбитую ямами просёлочную дорогу. Потом через задний двор больницы, просто по бордюрам и красивым газонам подвозит Рому к парадному входу. Вообще в "скорой" трясёт, но последние 5 минут такой поездки через ямы и бордюры — настоящее испытание для парня, у которого опухоль в голове и которому только что делали облучение. "Скорую" не просто трясет, а страшно трясёт. Не удивительно, что после этого Рома просто падает на кровать — такая "процедура" идёт явно не на пользу его здоровью.

Во вторник Роме хуже. Болит голова. Доктор говорит, что это нормально для нынешней ситуации: через несколько недель облучения его состояние улучшится. А пока же мы снова едем в корпус лучевой терапии, что во взрослой онкологии. Снова на архаичной "скорой", куда буквально запихиваем примерно 70-килограммового Рому — самостоятельно залезть в неё парень не может. Опять по той же трясучей дороге. У Ромы опухоль, и ему нужно героически терпеть "трясучку" в машине, чтобы доехать до современных аппаратов, которые спасут его жизнь.

Само облучение длится 10 минут. Долго сидеть в очереди нам ни разу не приходится: в течение часа процедура назначается четырём-пяти пациентам. Кто первый приедет — тот первый и пойдёт. Максимум, который нам приходится ждать, — 20 минут. В небольшой очереди — дети с родителями или бабушками.

"Этому мальчику будут делать уже третью операцию. Но в Германии. Она очень рискованная, поэтому родители боятся. Операция стоит 60 тысяч евро", — разговариваемся с женщиной, она показывает на мальчика лет 10-ти. Моя собеседница тоже ожидает облучения после второй операции. Докторов и само медицинское учреждение хвалит. Говорит, что здесь работают профессионалы с большой буквы и внимательные люди и что условия в больнице очень хорошие. Не спорю, но замечаю, что часто больным всё равно приходится искать спасения за границей, а государство редко даёт на это деньги, хоть и получает за высококлассные операции по пересадке органов хорошие суммы. Однако женщина апеллирует:

"Деньги идут на оборудование. Посмотрите, сколько здесь аппаратов и разного рода техники. Она стоит очень больших денег и спасает жизни тысяч. А так бы спасла жизнь кого-то одного".

Да, у нас есть нужные аппараты (хотя и ходят слухи, что они постоянно портятся), которые помогают тысячам. Но конкретному Роме поможет такой аппарат, если попасть на процедуру — ещё то приключение?

На обратном пути прошу водителя высадить нас с Ромой у забора детской онкологии. Через большую парковку пытаемся выехать на дорожку и в корпус. Но вокруг парковки —традиционный 20-сантиметровый бордюр и ни одного съезда для коляски. Нас выручает мужчина, помогает передвинуть коляску на дорожку.

Начинаю бить тревогу. Встречаю доктора. Говорю, что мне не нравится транспорт, на котором возят Рому, что Роме плохо и вряд ли такие поездки идут на пользу его здоровью. Очень надеюсь, что доктор меня не понял. Подумал, что это собственно мне, такой "звезде", не нравится транспорт, так как его ответ разочаровывает:

"Я к гаражу имею такое же отношение, как и вы. Обращайтесь туда".

Окей. С очередным водителем (за три дня я познакомилась с пятью) снова пытаемся затащить Рому в скорую. Интересуюсь, как связаться с гаражом. Он, понимая, как Роме трудно, обещает помочь. В этот день, среду, из отпуска выходит психолог онкоцентра. Она начинает ухаживать за Ромой и тоже видит, что ситуацию нужно менять. На обратном пути нас обнадёживают:

"За Ромой теперь будет приезжать Peugeot".

И Peugeot приезжает. Водитель едет аккуратно, чтобы меньше трясло пассажиров. Едет хотя бы не через ямы, но опять по газонам. Потому что по-другому попасть в главную в стране детскую онкологию уже два месяца невозможно.

А Роме лучше. Он теперь сам ходит по комнате и надеется скоро поехать домой в Гомельскую область.