Белорусские флешбэки. Что такое ПТСР и как с ним справиться

17/04/2024 - 15:09

ПТСР / @rubanau_collage

Белорусам, которые видели войну, в грохоте трамвая могут слышаться взрывы. Белорусы, которые пережили репрессии, могут замирать, когда маршрутка подъезжает к остановке — она вызывает ассоциации с бусиками силовиков.

Всё это — проявления посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Мы попросили психолога реабилитационного центра “Ланка” Татьяну Донцову объяснить, когда наши реакции — обычный ответ организма на стресс, а когда речь идёт о ПТСР (и что с ним делать).

“Раньше это называли “синдромом афганца”

Ещё тридцать лет назад про ПТСР у нас никто не знал. Но люди видели, что военные, побывавшие в Афганистане, ведут себя “как-то не так”.

— Тогда это называли “синдромом афганца”. Так говорили о людях, которые возвращались из зоны боевых действий, о людях, которые видели смерть. О них шла нехорошая слава — мол, могут не очень адекватно вести себя в обществе.

Дело в том, что многие военные, попадая в безопасное место, не чувствуют себя в безопасности. Сейчас у меня есть возможность объяснять нашим ветеранам, которые приходят на ротацию или увольняются по ранению, что их реакции — это разновидность нормы.

С ПТСР сталкиваются не только военные, но и гражданские люди, которые пережили тяжелые обстоятельства — например, обстрел. Люди, которые видели страшное — например, смерть других людей.

— Иногда после этого люди замечают у себя определенные симптомы: вспышки агрессии, плохой сон, нарушение аппетита, невозможность почувствовать расслабление. И навязчивое чувство ожидания неприятности. Эти симптомы появляются потому, что так наша психика реагирует на чувство небезопасности, наш мозг очень быстро включает экстренный режим, режим компрессии и мобилизации.

И хоть “включается” наша психика быстро, на возвращение к мирной жизни нужно время и определенные обстоятельства.

Мозг человека, который пережил травму, постоянно сканирует среду на сигналы опасности. И в таком состоянии он может интерпретировать обычные сигналы как небезопасные. Не потому что с мозгом что-то не так — просто в экстремальных условиях такие настройки помогали выжить. Когда человек возвращается в мирную жизнь, ситуация вокруг него меняется, а настройки остаются старыми — на экстремальные условия.

Если вы пережили тяжелый опыт и заметили у себя тревожные симптомы, у вас необязательно ПТСР. Специалист установит этот диагноз, только если и спустя полгода симптоматика останется.

А что делать? Просто быть рядом

Татьяна говорит, что важно рассказывать обществу о чувствах человека, который возвращается в мирную жизнь, пережив страшные обстоятельства. Войну, задержание, заключение.

— Что делать? Образовывать — себя и ближних. Конечно, хорошо, если рядом есть специалист: врач-психиатр, психотерапевт или хотя бы психолог. А близким важно принимать человека и понимать, что у него при себе — рюкзак с опытом, отличным от вашего, и этот опыт — его часть.

Часто я сталкиваюсь с жалобами людей на то, что общество их не понимает. Иногда не понимает даже семья. А мы должны показывать, что уважаем человека за его опыт.

Для этого иногда достаточно просто быть рядом и ничего не говорить. Ведь нервные системы людей синхронизируются. Например, если я оказалась в ситуации скандала, я чувствую напряжение. Мое эмоциональное состояние начинает меняться. Но когда я в кругу друзей, где все улыбаются, где классный вайб, я могу начать замечать, что нервная система считывает атмосферу безопасности.

Можно помочь человеку сориентироваться в спокойной обстановке. Обращать его внимание на детали, которые его мозг будет воспринимать как сигналы безопасности. Например: “А ты заметил ту собаку? Как тебе мороженое? Хочешь кофе?” Это не отвлечение внимание, а помощь в ориентации. И вы заметите, что постепенно состояние человека будет меняться.

Сколько времени нужно на работу с ПТСР? Многое зависит от изначальных настроек нервной системы, от того, что в анамнезе у человека, были ли у него детские травмы.

— Кому-то может понадобиться год, кому-то — 9 месяцев. Человек, переживший травмирующее событие, похож на сжатую пружину. Чтобы он не взорвался, пружину нужно разжимать постепенно.

Но бывает, что нервная система самостоятельно справляется с перенастройкой и ПТСР не диагностируется даже после очень травмирующих событий. Ведь наша психика формировалась столетиями, и мы не первое поколение, которое переживает войну, эпидемию, проходит через опасные испытания.

ПТСР — это необязательно про войну

Человеку не нужно уважительных причин, чтобы получить ПТСР. Он может не пережить, но стать свидетелем большой трагедии или аварии — и у него сформируется ПТСР. Он может работать с жертвами преступлений — и у него сформируется ПТСР.

— У нас с вами есть зеркальные нейроны, и благодаря им мы можем буквально “раниться” о проблемы другого человека. Я знаю случаи, когда люди работали с документированием нарушений прав человека — и выходили из этой работы с ПТСР.

С ПТСР могут выходить белорусы из тюрем. И им тоже стоит побеспокоиться о своем ментальном здоровье. И начать с того, чтобы понять: это не со мной что-то не так, это нормальная реакция моей психики на травмирующее событие.

“Привет, тело. С тобой ничего не случилось”

Реабилитационный центр “Ланка” работает под Киевом. Его создали белорусы. Помощь здесь могут получить не только белорусские добровольцы, но и украинцы, которые пытаются адаптироваться в жизни, вернувшись с “нуля”.

Татьяна помогает военным в “Ланке” и живёт в Киеве. Не так давно город в очередной раз попал под обстрел. Как психологу вывозить эти ежедневные обстоятельства и оставаться профессионалом? Как сохранять себя?

— Я накопила много опыта и очень хотела бы им делиться. Мне очень помогает понимание, что моя помощь пострадавшим — это мой вклад в победу. Когда я вижу человека, который прошёл через сложные обстоятельства, и замечаю, что он начинает справляться с последствиями, начинает контролировать ситуацию, я получаю из этого силы.