Боец Нацгвардии: Мы могли ещё держать Дебальцево, но был приказ отойти

Полностью беседу с Виталием Лазебникам можно послушать:

Еврорадио: В Дебальцево вы приехали три недели назад, когда уже была реальная угроза, что этот плацдарм может превратиться в котёл, вы это осознавали?

Виталий Лазебник: Все знали, куда мы едем и что это за место — мы и в прошлую ротацию стояли там же, на блок-постах вокруг Дебальцево. Но страха, что, мол, "ой, котёл, котёл — мы все умрём!", такого не было. Все знали, что есть вероятность окружения: мы заходили в Дебальцево ещё по трассе Ростов-Харьков, но уже через дней 10 её перекрыли, на ней две "скорые" подбили, на которых ребята из медроты наших раненых вывозили. С того момента мы уже знали, что всё, трасса перекрыта и остались только пути в обход. Те, которыми мы и уходили из Дебальцево. К нам приехали медики забрать раненых на один день и остались на две недели — выехать было невозможно. Хорошо, хоть с боекомплектом у нас проблем не было: мы достаточно сразу привезли с собой, были запасы на блок-посту и нашим соседям доставляли постоянно в достаточном количестве.

Еврорадио: Где конкретно вы были в Дебальцево ?

Виталий Лазебник: Наш ротный опорный пункт стоял на западной оконечности Дебальцево, на перекрёстке дорог Ростов-Харьков и Донецк-Луганск — проверяли машины и так далее. Мы приехали туда 1 февраля и ежедневно нас обстреливали не меньше, чем три раза в день: миномёты, "Грады" и "саушки". А потом, за одень до нашего отхода, прорвалась большая группа сепаратистов и бои уже вели в восточной части Дебальцево. Добрались они и до нас — блок-пост уже пришлось защищать с помощью стрелкового оружия. Ближе к вечеру мы их отогнали, и по нам начала работать артиллерия. До этого были обстрелы, но на этот раз он был такой, что и сам перекрёсток, и блок-пост были фактически уничтожены. И ближе к полуночи 18 февраля мы получили приказ: "15 минут на сборы, и выходим!".

Еврорадио: Почувствовали ли вы начало действия "минских договорённостей"?

Виталий Лазебник: В 00 часов 15 февраля резко стало тихо. На один час. И ровно в 1 час ночи, я как раз на смене был, начала работать артиллерия. Так что, перемирие было ровно один час — это то, что мы видели, слышали и чувствовали. Что нам оставалось делать? Давали ответ. Если обнаруживали точки, артиллерия наша их достаточно профессионально подавляла. Но много неприятностей от "кочующих" миномётов: два-три раза стрельнуть по нашим позициям, и переезжают на другое место. За ними гонялись долго и, к сожалению, безуспешно. А дальнобойная артиллерия подавлялась — только идёт залп по нам, как сразу наша артиллерия даёт ответ.

Еврорадио: Если так успешно действовала артиллерия, то что случилось, когда вас выжали из Дебальцево, за счёт чего?

Виталий Лазебник: Исключительно за счёт концентрации всех сил: по нашим сведениям, в той же Горловке фактически не осталось сепаратистов — их всех бросили на нас. И доходило до того, что из Углегорска танки прямой наводкой били по нашим блок-постам. И нас просто банально вытесняли. Дошло до того, что уходить нужно было хотя бы потому, что там не осталось, что охранять. Нацгвардия там выполняла милицейские функции, но мирные жители оттуда выехали практически все, движения по дорогам не было никакого, и для нас там дела не было. Армия воевала, но бои уже шли в самом городе, отдельные блок-посты держались даже в полном окружении, и не хотели уходить. Но приказали отступать. Не нам приказы обсуждать, но я считаю, что мы могли ещё продержаться. К примеру, у нас были запасы еды и боекомплекта, скважина с водой — теоретически, ещё неделю мы могли продержаться до разблокирования трассы.

Еврорадио: А российские СМИ рассказывают о панике, и что украинские военные сотнями сдавались в плен...

Виталий Лазебник: Когда мы уходили, то разговаривали с ребятами с соседнего блок-поста. У них на блок-посту остались солдаты, которые не захотели отступать. Они сказали: "Пусть будет, что будет, но мы останемся здесь, и будем бороться до последнего". Вот такое было настроение. Мы тоже не особо хотели уходить, и не совсем понимали, почему это нужно делать, но приказы не обсуждают. У соседей наших из 128-й механизированной бригады тоже таких настроений, "мы все умрём!", не было.

Еврорадио: И какие сейчас настроения, "скорее на фронт отомстить" или "достало всё, домой хочу"?

Виталий Лазебник: Именно сейчас хочется домой, мы на фронте уже два месяца, подходит время ротации и банально хочется увидеть жену, родителей, привести себя в порядок — здоровье подлатать, отъесться, отмыться и отоспаться. Что будет дальше, посмотрим, но пока в стране такое творится, бросать это дело не хочется.

Еврорадио: На момент вашего ухода в Дебальцево оставались мирные жители?

Виталий Лазебник: Рядом с нашим блок-постом был частный сектор, и там домах в 10 ещё оставались люди, которые не захотели выезжать. Говорят: "Мы здесь живём, нам некуда идти и умирать будем вместе с домом". Преимущественно это пенсионеры и малоимущие. У которых нет ни родственников, ничего кроме того чахлого домика, в котором они живут. У них и отношение такое: "Нам всё равно, что с нами будет — мы никуда не поедем".

Еврорадио: Зачем так упорно держаться за то Дебальцево ?

Виталий Лазебник: Прежде всего, это крупный железнодорожный узел, а во-вторых — это прямая дорога Донецк-Луганск, достаточно удобная для движения техники. Думаю, именно по этой причине наши так долго эту развязку удерживали. Другое дело, что сейчас железнодорожная развязка уничтожена практически полностью, а автодорога уже не такую важную роль играет.

Еврорадио: Но говорят, что потеря "дебальцевского плацдарма" породила среди украинских военных "пораженческие настроения" и именно это было главным для сепаратистов...

Виталий Лазебник: Есть такое. Теоретически, само Дебальцево должно было стать плацдармом для нашего наступления, а не объектом оперативного окружения. И несколько месяцев назад, пока было перемирие, были все шансы укрепиться и сделать здесь этот плацдарм для наступления. Но что-то где-то не получилось, пришлось отступать, и имеем что имеем. Неприятно: кажется, что и воюем хорошо, и ребята хорошие, но постоянно сдаём позиции. Не то, чтобы нас уничтожили, но как-то так планомерно отступаем. Это не добавляет боевого духа, но не до такой степени, чтобы кричать: "Фсьо пропало, нас сливают, нас сдают сепарам!".

Еврорадио: Кто воевал против вас в Дебальцево ?

Виталий Лазебник: Разведка говорила, что видела в Дебальцево людей в чёрной военной форме. Есть подозрение, что это были морпехи российские — достаточно профессионально работали, вытесняли наших с восточной стороны Дебальцево. Но никого из них не поймали, не опознали — военный билет спросить было не у кого. А так, на передовую в качестве "мяса" гонят именно местное население. Когда пытаются взять количеством, а не качеством, то в качестве основной ударной силы используется слабо вооружённое местное население. Нам в плен сдался донецкий парень, которого задержали за то, что он бухал и громко слушал музыку, и предложили: либо в "яму", либо — воевать. Дали ему автомат, два рожка и направили в Углегорск. Там он и сдался нашим ребятам со словами: "Я воевать не хочу — вот вам автомат". Мы, кстати, забрали его с собой из Дебальцево — ехал с нами без всяких наручников, потому что говорит, что хочет восстановить украинский паспорт и остаться в Украине. В ДНР, говорит, мне не понравилось.

Еврорадио: Какие ощущения, когда знаете, что стреляете в своих соотечественников?

Виталий Лазебник: А тут выбора нет: кто первый выстрелил, тот и жив остался. Понятно, что это наши сограждане, только они запутались, не разобрались в том, что происходит, с запудренными мозгами. У нас там ловило местное телевидение, мы его смотрели и просто со смеху покатывались. Смотреть, к примеру, как они в очередной раз рассказывают о том, что доблестная армия "ЛНР" или "ДНР" отбила Углегорск, а возле нас ездят наши танки и танкисты рассказывают: "Сгоняли в Углегорск, пополнили боекомплект и дальше едем". А люди верят, что Углегорск "освободили", что южные окраины Донецка обстреливают "укропы" — при том, что до тех окраин наша артиллерия не добивает. Люди там привыкли с советских времён верить телевизору, и за счёт этого сепаратисты выезжают. И эта вера в сказки из телевизора толкает их на то, чтобы убивать нас. Не я первый взял в руки оружие, меня мобилизовали, но я банально не хочу, чтобы вот такое дошло до моего Киева.

Еврорадио: Вы на фронте с октября, что за это время было самое страшное?

Виталий Лазебник: Артобстрелы. Когда свистят пули — это не страшно. Я понимаю, что если она посвистела, то это точно не моя, и это меня заставляет просто искать укрытие, откуда я буду высматривать, с какой стороны стреляют. А артиллерия, миномёт ещё слышно, и за две секунды можно успеть упасть на землю, "Град" как начинает бухать, то если первая не в тебя попала, то можно успеть где-то спрятаться. "Саушки" практически бесшумно работают, и это страшно. Было очень страшно, когда во время крайнего обстрела перед уходом из Дебальцево нас артиллерия просто ровняла с землёй два часа. И достаточно точно работали по местам, где прятались люди.

Еврорадио: Очень разная информация о количестве украинских бойцов, погибших под Дебальцево в последние дни, большие ли по вашим наблюдениям были потери?

Виталий Лазебник: Была более-менее официальная информация о 22 погибших и более 150 раненых. И это практически соответствует тому, что я наблюдал. Мы потеряли много техники при выходе, но люди выходили пешком. Да, были убитые, раненые, но не так много, как заявляют сепаратисты, и не так мало, как утверждают спикеры АТО. Знаете, как на войне делают, — берут данные с одной и другой стороны, делят на 10 и получают более-менее объективные цифры. Когда говорят, что погибло два человека, то это где-то 20 будет, а если противоположная сторона говорит, что уничтожила 200 врагов, то это, опять таки, будут те же 20. Правда где-то посередине. Ко всему, не забывайте, что 22 убитых и 150 раненых, о которых говорят, это те, кого вывезли в тыл. Те убитые и раненые, которые остались на поле боя, считаются без вести пропавшими. Могу сказать, что когда мы выходили, то видели много "скорых", которые вывозили парней с поля боя. Потому что на выходе мы попали в танковую засаду: с одной стороны танки стреляли по технике, а с другой — снайперы стреляли по тем, кто вылезал из подбитой техники. И там было много раненых. Но их, я звонил и специально интересовался, забрали бронированные "медички".

Еврорадио: Вы верите, что мирные переговоры будут иметь положительный результат?

Виталий Лазебник: Бессмысленные попытки. Если с нашей стороны и есть попытки соблюдать договорённости, то со стороны сепаратистов это исключительно затягивание времени и замыливание глаз. Каждый раз после подписания очередных договорённостей наши начинают их выполнять, начинают технику отводить, а сепаратисты этим пользуются для того, чтобы продолжать расширять территорию.

Фото из архива Виталия Лазебника.