А если стучали друзья? Как психоаналитик готовит немцев к походу в архив Штази

Психоаналитик и музыкант Карл-Хейнц Бомберг был арестован Министерством государственной безопасности ГДР, когда попытался передать кассету с записями своих песен на Запад. С тех пор прошло больше тридцати лет, но время, проведённое в тюрьме, он до сих пор называет самым тяжелым в своей жизни.

После падения Берлинской стены Бомберг получил образование психоаналитика, сейчас он ведёт частную практику в Берлине. Помогает людям, которые так же, как и он, прошли через Штази. У него есть и небольшая группа других пациентов — «неофициальных сотрудников» Штази. Шпионов.

В беседе с корреспондентом Еврорадио Карл-Хейнц Бомберг рассказал о том, как подготовиться к походу в архив и узнать, кто писал на тебя доносы. И о том, почему бывшим шпионам сейчас тоже бывает необходима помощь психоаналитика.

"Я хотел улучшить социализм, я не хотел уезжать из страны"

Доктор Бомберг родился в 1955 году в городе Кройцбург. Разделявшая Германию на Восток и Запад стена окружала этот город с трёх сторон. Бомберг говорит, что с самого детства “эта стена” была у него в голове.

— Я осознал наличие границы очень рано. Забор, забор, забор и забор. Это окружение, этот ландшафт влияет на меня до сегодняшнего дня. Я привык к нему. Но – не до конца. И я боролся против всего этого в моих песнях, в моих публичных выступлениях. Шаг за шагом я стал критиковать активнее. Появилось опасность, что Штази возьмут меня на контроль, — рассказывает Бомберг. — Никто не мог быть застрахован от контактов со шпионом. А так как я писал песни, я был им особенно интересен.

И всё же бежать из ГДР Бомберг не хотел. И разрушать социализм не хотел тоже — он хотел улучшить его, ведь идея социализма значительно отличалась от реальности.

— Я получил в ГДР образование, я мог работать как врач. Я мог развиваться, мои дети ходили в школу, у моей жены была работа. Мы могли жить в ГДР, у нас были перспективы. Я не знаю, что бы мы сделали, если бы ГДР просуществовал дольше. Ведь 3-4 миллиона человек уехали из ГДР, и только 300 тысяч человек приехали с Запада на Восток.

Доктора Бомберга арестовали 29 февраля 1984 года, когда он решил передать несколько своих песен на Запад.

— Песни попали в руки Штази, но это не было причиной ареста, это был просто повод, благодаря которому они смогли сказать: все, теперь — тюрьма.
 

"Я пытался выжить"

— Первый день был самым тяжелым. Почему? Потому что контраст между жизнью на свободе и в тюрьме был очень явным. Снаружи — нормальная жизнь со свежим воздухом, с цветом, с разговорами. Внутри — её отсутствие. Только коричневый, черный и серый цвета. Никакого свежего воздуха. Никаких нормальных окон. И никаких разговоров.

Я пытался выжить — с помощью своих песен. Я читал Толстого – "Войну и мир", вообще хорошую литературу. Самый тяжелый период в моей жизни.

Доктор Бомберг говорит, что не знал, как долго продлится его заточение. И именно эта неопределённость будущего делало время в заключении невыносимым.

— Некоторые люди до сих пор страдают от пережитого. Посттравматическое стрессовое расстройство, панические атаки — чтобы справиться с этим, нужна терапия.

Тогда, в ГДР, Бомберг не мог получить образование психоаналитика. Он выучился на врача в Лейпциге, а к моменту задержания Штази как раз проходил курсы повышения квалификации, чтобы стать анестезиологом. Но после падения Берлинской стены и объединения Германии он смог стать психоаналитиком. И сейчас работает с людьми, которые, как и он, прошли через Штази.
 

Когда вы уходите на пенсию, забытые воспоминания возвращаются

С годами пациентов, которых мучает прошлый опыт, становится больше.

— Мои пациенты были арестованы на разные сроки – от года до 10 лет. Важно учитывать длительность заключения, и тяжесть условий в тюрьме. Некоторые люди не проходили через насилие, через сексуальное насилие. А некоторые люди прошли через это.

Мы работаем с этим и сейчас. Потому что когда вы становитесь старше, защитные механизмы психики дают сбой, вы уходите на пенсию, и работа больше не может быть компенсацией, — поясняет Бомберг.

В 1991 году по "Закону о документации Штази" все граждане ГДР получили доступ к своим досье. И время от времени доктор Бомберг предлагает свои пациентам пойти в архив и открыть те файлы, которые были на них у Штази.

— Я предлагаю пациентам: если можете это сделать, то это стоит сделать. Но решение всегда принимает пациент. Он должен быть уверен, что это важно для него. И большинство моих пациентов открыли свои файлы. Результат мы можем использовать в терапии.

Многие восточные немцы не хотят открывать эти файлы — они боятся выяснить, что доносили даже друзья.

Доктор Бомберг признаёт, что сам он не был готов к тому, что увидит в файлах Штази на себя. И своих пациентов готовит к этому опыту лучше, чем был подготовлен сам.

— Я заглянул в эти файлы очень рано, в начале 1990-х. Сейчас я лучше знаю, что это значит — заглянуть в эти особые файлы. Своим пациентам я прямо говорю: открыть эти файлы — рискованно.
 

Как помочь шпионам

Информаторами секретной полиции в ГДР были больше 180 тысяч человек. И некоторые из них есть среди пациентов Бомберга.

— В основном ко мне на терапию приходят «выжившие», но порой и предатели, и коллаборанты. Не офицеры, не охранники тюрем — это было бы несколько сложно для меня самого. Другие люди, которые имели тесные связи с госбезопасностью. Это могут быть ученые, просто работники, а иногда – неофициальные сотрудники. Шпионы. У меня есть небольшая группа таких людей на терапии.

И как для терапевта для меня важно помочь и предателям, и жертвам. Это сочетание очень важно. Необходимо. Ведь возможно, они тоже страдают от определенных вещей, и в процессе терапии мы можем прийти к примирению.

Ведь психоанализ – это особый вид близких отношений, в процессе которого люди могут примириться и залечить эти невидимые раны.
 

«Стены — это искусственный конструкт»

Когда Берлинская стена упала, доктор Бомберг не только смог изучить психоанализ, он получил ещё и возможность путешествовать. За годы, прошедшие с того времени, он объехал больше сотни стран. И в некоторых из них видел стены.

— Когда я видел другие стены в разных частях мира, у меня всегда было ощущение искусственности. Это искусственная вещь — и временная. Потому что это ненормально — разделять вещи, которые должны быть целыми.

При поддержке "Медиасети"