“Горящая школа, солдаты, самолёт”: что рисуют украинские дети, бежавшие от войны
Для детских рисунков в помещении склада благотворительного фонда Zyvi отвели целую стену. Но её становится мало. Еврорадио покажет вам, что рисуют дети, которые видели войну.
“Я понял, кто сможет рассказать нам о войне истину”
До войны склад благотворительного фонда Zyvi помогали белорусам, которые вынуждены были уехать из страны.
Сейчас у входной двери в очереди стоят в основном украинцы. Здесь можно получить одежду, предметы гигиены. Пока родители блуждают между вешалок с аккуратно развешанными по размеру вещами, дети выбирают игрушки. Или рисуют.
Рисуют они благодаря белорусу Александру. Он начал помогать фонду в первый же день войны. Проснулся, прочитал новости, купил продукты — и отнёс их в первую благотворительную организацию, которую посоветовал гугл.
— Я увидел, что люди приходят сюда с детьми. А одной ночью проснулся с озарением: я понял, кто может сказать нам о войне истину. Помните эту пословицу? Устами младенца глаголит истина.
Пришёл утром, разыскал бумагу и карандаши — и дал детям возможность выплеснуть эмоции через рисунки. Ведь все дети любят рисовать. И рисуют они истинную правду.
Сначала не было ни столов, ни стульев. Александр расставил в помещении коробки. Он не просил детей рисовать войну. Он предлагал рисовать то, что хочется. И большинство рисовало Украину.
— Посмотрите на эти рисунки: на большинстве из них Украина и украинский флаг. Но кто-то рисовал и войну. Не смогу забыть рисунок, на котором — горящая школа. Горящая школа, солдаты, самолёт, зенитные орудия. Краматорск.
Александр проводил с детьми целый день. Приходил к открытию пункта помощи беженцам — и уходил с последними волонтёрами. Без выходных.
Если хотите помочь, приносите раскраски, тетради и продукты
Фонд включился в помощь беженцам уже в первый день войны, за это время поток людей, которым нужна помощь, не уменьшился. Если первое время склад ломился от вещей, то сейчас начали появляться и пустые полки.
Больше всего нужны продукты. На полупустых продуктовых полках сейчас лежит только несколько пачек макарон и детское питание. Так что если вы находитесь в Варшаве и искали простой способ помочь беженцам — вам в фонд Zyvi.
Если хотите помочь именно детям — приносите раскраски, тетради, школьные принадлежности. А вот игрушек и одежды здесь всегда хватает.
— Эти дети всё так же, как и обычные дети, интересуются игрушками, играют друг с другом, рисуют, выбирают себе книжки, раскраски. Но это уже другие дети. Они очень быстро выросли. Это уже не детский взгляд, — рассказывает нам волонтёр фонда Ольга Котович. — Эти дети думают не о том, что будут делать, когда вырастут. Они думают, когда вернутся домой. Я общаюсь с этими детьми, но для волонтёров это довольно травматично. И особенно для волонтёров, которые не готовы работать с детьми.
Разговаривая с детьми, волонтёры объясняют: вы в безопасности, вы можете делать то, что привыкли делать. Можете играть, можете рисовать. Здесь с вами не случится ничего плохого.
— Мы сталкивались с похожими проблемами в 2020 году, когда беседовали с нашими подростками, которые попадали под обстрелы на митингах. Реакции детей очень похожие: они впечатлительные, попадая в такие обстоятельства, они сразу получают ПТСР.
А дальше многое зависит от родителей: смогли ли родители, а не только психолог, помочь пережить случившееся.
А родителям так же страшно, говорит Ольга. Они приезжают в чужую страну, не знают, что делать, верят, что быстро вернутся домой, и потому не могут заставить себя искать новую работу и новый постоянный дом.
— Белорусы этот процесс уже прошли. Многие тоже не знали, что делать. Не могли найти работу, с головой уходили в волонтёрство, оказывались в тяжёлом материальном положении. Мы это прошли и можем сориентировать украинцев.
Мы спросили Ольгу, узнаёт ли она новости в детских рисунках. Ольга призналась: она больше не читает новости. Хватает того, что слышит от друзей — и от украинцев, которые приходят за помощью.
Как говорить с детьми, пережившими войну? Комментарий психолога
Детский психолог Анастасия Шапель рассказала взрослым, как говорить с детьми, пережившими травмирующую ситуацию, и на что обращать внимание в детских рисунках.
“Дать ребёнку понимание, что его детство продолжается”
— Важно, чтобы рядом с ребёнком, который пережил травмирующую ситуацию, находились стабильные взрослые, которые могли бы отвечать на вопросы ребёнка.
А если ответы на вопросы не находятся, нужно поблагодарить ребёнка за то, что он задаёт вопрос, и пообещать попытаться найти ответ на него. Показать ребёнку, что для вас важно, что он задаёт вопросы. Любые вопросы и переживания ребёнка не должны быть оставлены без внимания.
Взрослые тоже не роботы, тоже могут быть растеряны, но об этом важно говорить честно, чтобы за счёт зеркальных нейронов ребёнок не погружался в наше состояние. Ребёнок считывает эмоции взрослого, и, если взрослый прямо их не называет, ребёнок заражается его состоянием. То есть к его собственному состоянию добавляется состояние взрослого. И сила переживания возводится в квадрат.
Поэтому, даже если вы растеряны, расстроены, так и скажите ребенку: да, растеряна. Да, расстроена. Но я взрослый человек и справлюсь с этим — помнишь, сколько раз я решала взрослые вопросы? Это даст ребёнку понимание, что детство остаётся. А оно остаётся, пока рядом есть взрослые, которые решают вопросы.
Зачем рисовать: рисунок войны — не всегда плохо, а мирного города — не обязательно хорошо
— Картина мира ребёнка держится на трёх слонах. Один слон — это культура взрослых. Те истории, рассказы, сказки, правила, традиции, которые мы вкладываем в ребёнка.
Второй слон — это творчество самого ребёнка. То, что он может делать для познания мира и себя. Детки до пяти лет используют рисунок как средство структурирования мира. Они изучают лист как пространство, на котором можно оставлять следы. Делят лист, как и мир, на три части — духовный, наземный и подземный.
А с пяти лет мы говорим о рисунке как об отражении картины мира ребёнка. На листе бумаги ребёнок пытается отразить то, с чем он столкнулся, и отделиться от этого. Лист — это контейнер. Посмотрите на картину любого художника: люди сублимируют свою внутреннюю энергию в образы и таким образом перерабатывают свой опыт, отделяются от него.
Находясь в эпицентре события, от него невозможно отдалиться, событие захватывает. А когда мы изображаем событие на листе, мы получаем возможность отойти от него и приблизиться вновь.
Рисуя с ребёнком, можно расспросить его, что он нарисовал, какие переживания испытывают те или иные персонажи рисунка — ведь это проекция внутреннего мира ребёнка. Можно рассказать о своих впечатлениях, которые у вас возникают, когда смотрите на рисунок.
Но речь не об оценочных впечатлениях. Можно сказать ребёнку, что вам грустно за тех людей, которых он изобразил, что вам жаль, что им всё это пришлось пережить. Можно сказать, что вам хотелось бы им помочь — а потом сместить акцент на самого ребёнка. Для этого не нужно обладать знаниями психолога, достаточно иметь интерес к детскому миру и к ребёнку в частности.
А можно и не задавать вопросов. Существует техника серийного рисования, которую используют в работе с детками. Она подходит для ситуации, когда ребёнок не может вербализировать то, что он пережил, когда событие очень травматичное. Тогда мы просто предлагаем ребёнку в течение определённого времени — например, 10 дней — рисовать по одному рисунку в день. И пока ребёнок рисует, мы всегда находимся рядом, он не остаётся в одиночестве. И это излечивает.
В этих рисунках не ужас — это переработка того ужаса, с которым столкнулись дети из-за взрослых. И нет, нельзя сказать, что если ребёнок рисует войну — это плохо, а если рисует мирные города — хорошо.
Каждый ребёнок находит то, что для него оптимально. Кому-то важно отреагировать на то, что видел, кому-то важно поддержать себя и подумать о том, как всё могло бы быть. Мирный город может быть и отрицанием действительности: без разговора с ребёнком невозможно интерпретировать содержание картины.
Новые истории про “чёрную-чёрную-руку”
— А третий слон, на котором держится мир ребёнка, — детская субкультура. Мы сможем услышать, как дети рассказывают друг другу страшные истории. Они могут допридумать некоторые детали, могут специально запугивать друг друга — как мы когда-то делали это, рассказывая истории про чёрную руку.
Для чего дети это делают? Рассказывая историю, они становятся режиссёрами. Они обладают властью над этими историями. И эта субкультура будет передаваться детьми друг другу.
