Ходанович: Белорусский поэт имеет ощущение значимости

120619 HadanovichS.mp3

Еврорадио: Премия Збигнева Доминяка дается переводчиком польской литературы на разные славянские языки. За что вы получили эту премию?

Ходанович: Тяжело сказать. Лучше спросить об этом у организаторов и жюри премии. Но у меня есть конспирологическая версия, что премию я получил как бы вдогонку после года Чеслава Милоша. Когда, очевидно, это было настолько особенным не только в Польше, но и во всех странах: целая куча выдающихся фестивалей, книгоиздательств в десятках стран, новые переводы… Ну и что греха таить, ваш покорный слуга тоже в Беларуси имел отношение к празднованию ежегодного юбилея Милоша. Так или иначе что-то сам переводил, что-то редактировал, что-то организовывал: посвященный Милошу фестиваль, четырехтомник, аудиокнига, где я свои переводы декламирую вместе с замечательными музыкантами из "Рациональной диеты". Не знаю, серьезные ли это заслуги, ведь для меня это было радостью и в чем-то абсолютно бескорыстной учебой. Милош - автор, которого с зеленой юности я очень сильно и искренне люблю, это первый автор, какого я в жизни пытался переводить по-белорусски. Так что, думаю, что это привет от Чеслава Милоша.

Еврорадио: А тяжело ли переводить Милоша ?

Ходанович: Милош - автор сложный для белорусов из-за того, что его переводя, много кто употребляет какие-то такие фальшивые стратегии перевода, как по мне. Это автор, который очень тонко, эквилибристично балансирует между противоположностями - между поэзией и прозой. Переводя Милоша, ты не можешь превратить его в совсем поэзию, потому что он сам бы поморщился (он любил такой прозоизированный, шероховатый стих, на котором спотыкаешься), но этот стих еще не становится верлибром. Он очень ритмичный, только ритм этот спрятанный. Его временам называют польским гекзаметром - то что делает Милош. Мне понадобилось много лет, чтобы научиться этому и вот этот ритм передать. А с другой стороны, Милош балансирует между интеллектуализмом - когда образ густой, насыщенный - и, знаете, почти физиологическим, телесным ощущением мира. И вот этот момент телесности, физеологичности, максимальной откровенности и искренности тоже не стоит терять. Так что я будто бы элементарные вещи переводил, но при этом временами одно слово 50 раз поменяешь на какой-то синоним, потом 50 раз обратно и так до конца, и не уверен, правильно ли сделал.

Еврорадио: Не кажется ли вам, что белорусская поэзия теперь переживает то же, что польская поэзия переживала во время Чеслава Милоша?

Ходанович: У меня есть несколько ощущений, я их попробую обобщить. Начиная с 90-ых, в 2000-ых и до сих пор мы имеем достаточно такое эйфорическое время для поэзии. Банально говоря, у нас в стране поэзию слушают еще не только поэты и университетские профессора. Как раз таки университетские профессора, может, в меньшей степени у нас слушают поэзию. То, что в Западной Европе давно сделалось материалом для избранных единиц - у нас еще остается чем-то важным, что цепляет людей за живое. Белорусский поэт имеет более широкую аудиторию, имеет публику,  ощущение, знаете, даже когда в своей маргинальности, временами, запрещенности, но все равно какой-то значительности. Думаю, что поляки такое имели во времена солидарности. А сегодня в своем рыночном обществе (и хорошо, что оно в Польше строится) поэты иногда с ностальгией вспоминают о боевой молодости тех времен. Это раз. А во-вторых, мне кажется, что белорусская поэзия переживает бум, но не всякая, а поэзия тех, кто чуть моложе меня. Мне очень нравится, что делают 22-30-летние в белорусской литературе. Мне кажется, что это чудо. И вот эту уйму людей можно долго перечислять: начиная от Виктора Жибуля и Веры Бурлак, через Вальжину Морт и Марийку Мартысевич, к Виталию Рыжкову, Андрею Адамовичу и Антону Рудаку, Владу Ленкевичу и многим-многим другим - вот это такое плотное и густо населенное талантами молодое поколение, которое сопоставимо вот с той плеядой… Неблагодарная роль - сравнивать нобелистов, живых и мертвых классиков с совсем молодыми авторами, но, тем не менее, что-то общее я вижу. Когда-то на польском Олимпе соседствовали, конкурировали, теснили один одного по-доброму, спорили, дружили - Милош, Герберт, Шимборская, Ружевич (последний живой из этой компании, дай ему Бог здоровья). Их подпирали чуть более молодые коллеги . Мне припоминается история из Даниила Хармса… Сидит Лермонтов и думает: "Ну ладно, Пушкин гений, ладно, я гений, но и Гоголь ведь гений, черт, и Чехов гений, и Толстой гений, и Достоевский… Господи, когда это закончится!?" Тут все и закончилось.

Еврорадио: Вы - первый номинант из Беларуси?

Ходанович: Я не первый номинант. Мне очень приятно, что я попал в хорошую компанию проверенных, заслуженных переводчиков польской поэзии на родной язык. Могу упомянуть чешского поэта-переводчика Вацлава Бурьяна, который был несколько лет назад лауреатом. Или отличный тандем русских переводчиков: Наталья Астафьева и Владимир Британишский. Правда, если не гениальные, то очень хорошие переводчики. Очень престижно, очень почетно находиться с ними в одной компании. В этом смысле момента профанации премии нет никакого. Скорее, мое участие выглядит спорным, ведь я еще тешу себя надеждой, что большее количество переводов сделаю в будущем, и в этом присуждении премии элемент аванса есть. Но я очень благодарен, что у нас дружба с поляками и с польской поэзией - взаимная. Что им приятно, и они как нормальная страна (нашим бы чиновникам от литературы задуматься!) - они делают все ради популяризации собственной культуры. В том числе, стимулирующее иностранных переводчиков, чтобы они и дальше с большим энтузиазмом их переводили. Когда у нас это уяснят - может, белорусских авторов будут узнавать и знать в мире.