Игоря Бобкова пригласили в Германию писать книгу на берегу озера
Сегодня известный белорусский писатель в Варшаве презентует перевод своего романа на польский язык. В Польшу он приехал из Берлина, где пишет новую книгу. Перед презентацией Игорь Бобков поговорил с “Еврорадио”. Бобков: Я сижу в комнатке на вилле Литературного коллоквиума и пишу книгу. Это организация, которая на 1-2 месяца приглашает писателей со всего мира и даёт им возможность писать на берегу озера.
“Еврорадио”: О чём будет Ваш второй роман?
Бобков: Ответить на вопрос “о чём Ваш роман” невозможно, но я попробую. Эта книжка будет о пережитом нами за последние 20 лет.
Еврорадио: Какое место в Вашей жизни занимает “Адам Клакоцкий”? И довольны ли Вы тем, как его издали в Польше?
Бобков: Книжка очень приятная. А о работе Малгожаты Бухалик я не могу в полной мере судить, потому что язык неродной. Но все вокруг говорят, что Малгожата нашла какой-то ключ к моему роману, какой-то стиль, алгоритм, так что я доволен. Клакоцкий - это история духа, история того, что с нами происходило. С одной стороны, Клакоцкий для меня - литературный эксперимент, с другой - попытка склеить осколки 90-х.
“Еврорадио” узнало, что на презентации, кроме людей, будут собаки и тараканы мелового периода. Переводчица Малгося Бухалик представит перформанс под названием “Раскрепощённые Триопсы из Триаса, или Тени Клакоцкого”. Она представит (и подарит желающим) наборы для выращивания доисторического насекомого - триопсов.
Малгося Бухалик: Эта мошка живёт на земле более 200 миллионов лет, преимущественно в грязных лужах. Когда лужи высыхают, триопсы гибнут, но оставляют в песке яйца, защищённые панцирем. Яйца могут годами ждать дождя. Благодаря хитрому строению триопс не видит, что ест. Его можно кормить чем угодно: комарами, картофелем, говядиной, яблоками, морковью, сухим хлебом или фуа гра. Когда триопс вырастает из панциря, он его сбрасывает и ищет себе больший. Линяя, триопс злится на целый мир. Поскольку триопс живёт достаточно мало - от 20 до 90 дней - а линяет каждые несколько дней, он все время разъярён. Голодный триопс - а живой триопс всегда голоден - убивает и жрёт других триопсов. Но возможно, что триопс может пережить глубокий катарсис и в гармонии с соседями по банке остановиться на поедании моркови, картофеля или даже чарки и шкварки. Поэтому в банку для выращивания триопсов я вклеиваю книгу Бобкова с надеждой, что хоть один триопс просветлеет духом.
Сам же Бобков заявил, что этой мошки он боится, несмотря на то, что когда-то написал стихотворение про “жужалку, якая паўзе па шчацэ”.
При первом показе перформанса Нутрии зрители из Беларуси сказали, что по своим качествам триопсы напоминают белорусов: и белорусы и триопсы - живучие. Примерно об этом писал и Богданович:
“...Над хвалямі сінеючага Ніла
Ўжо колькі тысяч год стаіць магіла.
У гаршку насення жменю там знайшлі.
Хоць зернеткі засохшыя былі,
Ды ўсё ж такі жыццёвая іх сіла
Паднялася і буйна ўскаласіла
Парой вясенняй збожжа на раллі.
Вось сімвал твой, забыты краю родны...”.
“Еврорадио”: О чём будет Ваш второй роман?
Бобков: Ответить на вопрос “о чём Ваш роман” невозможно, но я попробую. Эта книжка будет о пережитом нами за последние 20 лет.
Еврорадио: Какое место в Вашей жизни занимает “Адам Клакоцкий”? И довольны ли Вы тем, как его издали в Польше?
Бобков: Книжка очень приятная. А о работе Малгожаты Бухалик я не могу в полной мере судить, потому что язык неродной. Но все вокруг говорят, что Малгожата нашла какой-то ключ к моему роману, какой-то стиль, алгоритм, так что я доволен. Клакоцкий - это история духа, история того, что с нами происходило. С одной стороны, Клакоцкий для меня - литературный эксперимент, с другой - попытка склеить осколки 90-х.
“Еврорадио” узнало, что на презентации, кроме людей, будут собаки и тараканы мелового периода. Переводчица Малгося Бухалик представит перформанс под названием “Раскрепощённые Триопсы из Триаса, или Тени Клакоцкого”. Она представит (и подарит желающим) наборы для выращивания доисторического насекомого - триопсов.
Малгося Бухалик: Эта мошка живёт на земле более 200 миллионов лет, преимущественно в грязных лужах. Когда лужи высыхают, триопсы гибнут, но оставляют в песке яйца, защищённые панцирем. Яйца могут годами ждать дождя. Благодаря хитрому строению триопс не видит, что ест. Его можно кормить чем угодно: комарами, картофелем, говядиной, яблоками, морковью, сухим хлебом или фуа гра. Когда триопс вырастает из панциря, он его сбрасывает и ищет себе больший. Линяя, триопс злится на целый мир. Поскольку триопс живёт достаточно мало - от 20 до 90 дней - а линяет каждые несколько дней, он все время разъярён. Голодный триопс - а живой триопс всегда голоден - убивает и жрёт других триопсов. Но возможно, что триопс может пережить глубокий катарсис и в гармонии с соседями по банке остановиться на поедании моркови, картофеля или даже чарки и шкварки. Поэтому в банку для выращивания триопсов я вклеиваю книгу Бобкова с надеждой, что хоть один триопс просветлеет духом.
Сам же Бобков заявил, что этой мошки он боится, несмотря на то, что когда-то написал стихотворение про “жужалку, якая паўзе па шчацэ”.
При первом показе перформанса Нутрии зрители из Беларуси сказали, что по своим качествам триопсы напоминают белорусов: и белорусы и триопсы - живучие. Примерно об этом писал и Богданович:
“...Над хвалямі сінеючага Ніла
Ўжо колькі тысяч год стаіць магіла.
У гаршку насення жменю там знайшлі.
Хоць зернеткі засохшыя былі,
Ды ўсё ж такі жыццёвая іх сіла
Паднялася і буйна ўскаласіла
Парой вясенняй збожжа на раллі.
Вось сімвал твой, забыты краю родны...”.
