Как Олег Табаков стал крёстным отцом Свободного театра. История Николая Халезина
12 марта 2018 года в Москве на 83-м году жизни скончался актёр и режиссёр Олег Табаков. Многие годы он посвятил МХТ имени Чехова ― став у руля театра в 2000 году, Табаков за несколько лет превратил его в одну из главных сценических площадок России.
Один из основателей Свободного театра, драматург Николай Халезин вспоминает, как ещё ребёнком познакомился с “Олегом Палычем”, а спустя 27 продал ему свою пьесу. Тогда он и получил "самый высокий в России гонорар", на который, собственно, и был создан Свободный театр.
Сегодня тот случай, когда я не имею права не написать – ушел из жизни Олег Палыч Табаков. Да, именно так – Олег Палыч, а не Павлович. Так его звали актеры, студенты, коллеги, подчиненные...
Я познакомился с ним в 1977 году, в Екатеринбурге, тогда Свердловске, где летом был с папой на гастролях. Увидел его в фойе гостиницы “Большой Урал” [Николаю Халезину было 13 лет. – Еврорадио] и оторопел. Странная харизма – какая-то невероятная энергетика. Позже, уже взрослым, я видел его в спектаклях, и всегда поражался этому его качеству: достаточно было просто появиться на сцене, и зритель приковывал взор лишь к нему, словно других актеров и не существовало. Но актером он был высшей пробы, а потому не приватизировал внимание зала, раздавая, пасуя актерам возможность оставаться в игре.
Когда сказал папе, что только что видел “живого Табакова”, он, знакомый с сотнями звезд первой величины, только спросил: “Хочешь автограф?”. Я ответил “да”, но природная робость настойчиво толкала к “нет”. Папа тут же подошел к стойке рецепции, перекинулся парой слов с администратором, протянул мне мелочь и сказал: “Иди купи открытку; а потом в номер 305”. Я побежал к киоску, купил открытку, а потом вернулся в фойе отеля. Но папы там не было – он ушел в номер, “работая” над моей самостоятельностью. Я поднялся на третий этаж, без труда нашел 305-й номер, и замер перед ним, не в силах перебороть себя и постучать. Потом набрал воздуха и два раза стукнул в дверь. Через мгновение дверь отворилась, и на пороге стоял Олег Палыч в белых трусах. Он громко спросил: “Чего изволите, молодой человек?”. Я рассмеялся. Через минуту мы уже сидели с ним за столом и пили чай с печеньем. Он расспрашивал меня и что-то рассказывал о себе. Через полчаса я взял у него автограф и ушел.
Спустя 27 лет я рассказывал ему эту историю в кабинете художественного руководителя МХТ им. Чехова, в компании Наташи – и мы снова хохотали. В этот кабинет я попал после одного из “звонков счастья”, регулярно случающихся в жизни.
Сначала один такой звонок раздался, и я услышал очень знакомый голос – это был Олег Меньшиков. Он спросил, могу ли я отдать ему в работу пьесу “Я пришел”, которая к тому времени насобирала огромный букет призов на драматургических конкурсах. Я ответил согласием, и мы полетели в Москву, чтобы порешать на месте условия. У нас была прекрасная встреча, на которой Олег сыпал цитатами из пьесы, и мы пили водку, закусывая карамелью, поскольку ничего другого под рукой не было. Потом я вернулся в Минск, и спустя неделю дома раздался еще один телефонный звонок.
В трубке звучал голос, который не спутать ни с кем – именно так звучит голос знаменитого кота из “Простоквашино”. Олег Палыч обратился ко мне с той же просьбой продать права на пьесу. Я сказал, что для мня это крайне лестно, но, к сожалению “она другому отдана, и будет век ему верна”. Палыч зашел в лобовую атаку и сказал: “Ты понимаешь, что это МХТ? Я дам тебе лучший кастинг и самый высокий в России гонорар”. Я снова ответил отказом, поскольку не привык разбрасываться словами. Тогда он попросил приехать и поговорить на месте и с ним, и с Олегом, а он тоже свяжется с Меньшиковым и переговорит с ним. Мы снова поехали в Москву.
В итоге, я продал пьесу МХТ за самый высокий гонорар в истории российского театра. Но дело было не в деньгах. Просто Олег на тот момент заключил три контракта на съемки, и стало очевидно, что главную роль в пьесе сыграть не сможет. Он и сказал: “Знаешь, отдай пьесу Палычу – такой шанс выпадает одному драматургу на тысячу, а я в этом году все равно не смогу заняться театральным проектом. А дальше что-нибудь другое придумаем”. Другого мы не придумали, а МХТ получил заветную пьесу.
Мы сидели в кабинете у Олега Палыча, болтая о чем-то. Казалось, что он только и занимается тем, что беззаботно болтает со всеми часы напролет. Это, конечно, была иллюзия – он был менеджером высшей лиги. И не российской, а мировой. Из МХАТа, находящегося в перманентном кризисе, он создал самую мощную театральную структуру в России с самыми высокими зарплатами актеров, и практически со стопроцентной посещаемостью. При этом, добившись права быть единственным театральным руководителем в стране, подписывающим контракт не с министром культуры, а с премьер-министром РФ. В тот день он достал из сейфа “кирпич” из банкнот, запакованный в банковский целлофан, и сказал: “Внизу наш банк – поменяй там на американские, тебе же русские ни к чему”.
Потом мы с Наташей ехали в поезде, пили вино, и решили, что, коли уж мне выпал такой лотерейный билет, то нужно сделать что-то и для других беларусских драматургов. Так родился Международный драматургический конкурс “Свободный театр”, а из него и знаменитый теперь в мире театральный коллектив. И ушла на это не часть того гонорара, а он весь, целиком. Так и получилось, что одним из “крёстных отцов” этого театра стал Олег Палыч Табаков.
Мы виделись с ним еще много раз, и всегда поражали его обходительность и внимание к собеседнику. Причем, совершенно искренние – без тени актерского наигрыша. Наверное, поэтому ему удалось воспитать плеяду таких мощных актеров и режиссеров. А уж кем они стали как граждане, это другой разговор, и это их персональная ответственность.
R.I.P.
Текст опубликован с согласия автора.
