Любовь и Витя. “Ночь” Мартиновича — конец света в эпоху хэппи-энд

ДИСКЛЕЙМЕР: В ТЕКСТЕ СПОЙЛЕРЫ

Вышел новый роман самого популярного белорусского прозаика Виктора Мартиновича — “Ночь”. Скромная автограф-сессия пройдёт на днях в “Академкниге”. Писатель не в первый раз почему-то игнорирует частные книжные магазины. Или это они его игнорируют? Впрочем, на презентации книги Мартиновича очередь из фанатов и воздыхательниц выстроится к любому магазину, независимо от формы собственности.

Книга вышла на белорусском языке, что позволит Виктору Мартиновичу вновь вступить в ежегодную литературную игру — премию Гедройца. Хотя получить одно из трёх призовых мест настолько же маловероятно, как Альгерду Бахаревичу стать победителем.

Первая ассоциация, которая приходит на ум после прочтения — рвота. Не в том смысле что прочитанное — отвратительное месиво, хотя кто-то решит и так. А в том, что в мозг читателя поступает полупереваренная консистенция с твёрдыми кусочками разных произведений.

Вот только здесь не получится выбрать только "картошечку". Или всё, или ничего.

Не любіць “Ноч” — права беларусаў

Виктор — автор-компилятор. Он впитывает в свои романы всё, что увидел, услышал и прочитал. Его текст всегда полон отсылок, интертекстуальных цитат и творческих переработок.

В работу идёт всё: книги (фантастика низкого качества + популярные авторы), мемчики, фильмы, компьютерные игры. Плюс вставки и шутки из белорусской реальности. Всё это замешано на эстетике постапокалипсиса и лёгких религиозных мотивах с отсылочками к индуизму.

Роман “Ночь” — очередной поп-продукт от мастера стилистики. Кадавр массовой культуры в стране, где её нет. У этого романа абсолютно нет своего цвета. Но не от того, что Виктор — плохой писатель, а из-за переизбытка оттенков. В итоге всё смешалось в одно невнятное нечто. Это как с красками. Если смешать все, то получится невразумительная серо-буро-малиновая бурда. К сожалению, так и тут.

Постапокалипсис курильщика

Минск распался на города-полисы, возникшие на месте городских районов. Полисы управляются самыми разными формами власти. Автазом (район Автозавода) управляют “братки”, и это вполне логично. Но матриархат в Зелёном Луге и народная диктатура с рабством в Кальварии выглядят натянуто.

Города-полисы — не единственная отсылка к Древней Греции. Мир, описываемый в книге, это мэшап из сказочного средневековья и геродотовой “Истории”, с примесью “Фаллаута” и “Сталкера”. Здесь геродотовские невры и андрофаги существуют наравне с демоническими “козлоногими” из какого-то придуманного Средневековья, словно взятого из второсортного фэнтези, вроде Ника Перумова.

Большую часть времени не пропадает ощущение, что автор пишет фанфик по существующим сеттингам фантастики, но в белорусском антураже. Это история бегства. Уставший от местной фантасмагории герой убегает к своей любви в Индию.

Главный герой не мачо-боевик. Не стреляет с двух рук и белку со ста шагов в глаз не бьёт. Он вообще не любит оружие. Он Книжник. Пацифист, романтик, писака. Женщины к нему так и липнут, но он верен лишь одной. Книжник ужасно удачливый. Все умирают, а он остаётся. Мир, волей автора, подстраивается под него, чтобы герой жил и выживал.

Мир белорусской постапокалиптики представлен пёстро, но словно впопыхах. Словно автор боялся остановиться и начать описывать слишком подробно. Герой здесь не меняется. Как был книжником-пацифистом в начале, так и остался им в конце. Он упорно отказывается как-то воспринимать и обдумывать происходящее вокруг — останется слепым, несмотря на то что перед ним пытаются всё осветить гигантским прожектором.

Написал — издал — презентовал. Романтика!

Белорусский литературный мир обескураживает своими реалиями. Книги публикуются чёрте как. Издатели выживают исключительно за счёт грантов. Читателей мало, но даже те, что есть, могли бы покупать белорусскую литературу лучше. Авторских гонораров нет или они мизерные. Пресса практически не пишет про литературу. Литературных периодических изданий практически нет или там публикуются такие люди, с которыми в одном поле чай пить не сядешь. А премии, говорят, выдаются по кумовству, а не по достоинству.

В нудных интервью всем "обрыдшие" литераторы в очередной раз рассуждают о жанрах и рассказывают редакторам своих книг, как несут крест писательства, страдают ради нас и культуры. У прессы скулы сводит от скуки и однообразности презентаций, которые почти всегда превращаются в попойки и перетирание последних слухов.

Пора признать: современный белорусский литератор — скучный. В нём нет огонька. Зато полно пафоса. Редкие писатели способны стабильно выдавать интересный продукт. И сделать что-то чуть большее, чем набросать очередную книжку и тиснуть тираж в 200 экземпляров. Все словно забыли, что литература и движ вокруг неё может быть драйвовым и рок-н-рольным. А может, никогда про это и не знали.

Виктор, Виктор — парень работящий

Виктор Мартинович — фигура известная. Массовый писатель с налётом начитанности и злободневности. Массовый настолько, насколько это возможно в реалиях белорусской литературы. Его книги даже не нужно читать, волны “Фейсбука” всё равно принесут отзывы и рецензии. Вы узнаете о его новой книге, даже если ничего не хотите о ней знать.

Мартинович скромен, сдержан и спокоен. И удобен (возможно, даже в быту). Благосклонно раздаёт интервью и комментарии. Пишет колонки на злобу дня. Держится на виду и на плаву, хотя злословцы поговаривают, что он просто не тонет. Растиражирован. В другой стране фанатки просили бы его расписаться на груди. Но, камон, мы же в Беларуси.

Маркетологи, устраивающие с ним платные творческие вечера, ставят его в один ряд с Короткевичем, Быковым и Алексиевич. При этом литературный истеблишмент его не то чтобы любит. От критиков Виктор лавров не получает, а то и вовсе игнорируется.

Премиями в Беларуси Мартинович не обласкан, если не считать одинокого “Дебюта” в 2012 году за книгу “Сцюдзёны вырай”. Кстати, это первая опубликованная книга Виктора на белорусском языке. Он даже ни разу не входил в шорт-лист премии Гедройца — пролетал мимо него, как герои Шагала над Витебском.

Роман-блокбастер “Мова” так и остался болтаться в лонг-листе, оставленный за бортом баржи “Сучбелліт”. Поговаривают, это из-за того, что книга была изначально написана на русском языке. Но это слухи.

Продвинь себя сам

В ситуации, когда нет постоянных схем продвижения книги, каждый раз нужно прокладывать новую лыжню. Отсутствие института литературных агентов и устойчивого литературного маркетинга приводит к тому, что автор должен самостоятельно заниматься продвижением книги. Искать рецензентов, рассылать анонсы, пробивать интервью. Предлагать книгу критикам в надежде, что они её прочитают и что-нибудь напишут. А мы ведь не в борделе.

Кто-то договаривается с пиццериями, чтобы они давали скидочные буклеты на его книгу. Кто-то выбирает жизнь медийных личностей, постоянно напоминает о себе в “Фейсбуке”. Кто-то пишет на заказ эссе и колонки, раздаёт комментарии и интервью, превращаясь в “инфлюэнсера”.

Больше Мартиновичей, интересных и разных!

В нормальной литературной ситуации таких, как Виктор Мартинович, должно быть много. Элегантных, с хорошим образованием и поп-культурным багажом из Мураками, Пелевина, Хайдеггера, Кафки, серии “Фантастика-82” и вороха фильмов категории “В”. И без претензий на “интеллектуальную литературу” в 900 страниц. Этаких непосредственных денди, рыскающих в поисках стоячих оваций в венском театре, поедающих оленину под брусничным соусом в вильнюсских ресторациях и размышляющих в городских кофейнях. Модников, разбрасывающихся ироничными цитатами из популярных книжек с полки "бестселлеры". Постоянно взбирающихся на волну очередного тренда.

Но у нас есть только Мартинович. И он старается работать для всех и за всех. Выдаёт фантастику самого разного пошиба, от антиутопии и джанк-романа до постапокалипсиса со счастливым концом. От бандитского эпоса в реалиях белорусской хтони до историй белорусских женщин.

Таких романов, как “Ночь”, должна быть тьма. Но у нас он один.

Составной литературный бургер

Мартинович выдаёт стабильно средний продукт, который с радостью потребляет читатель и брезгливо жуёт критик. Это бургер в мире литературы, где булочка от Макдональдса, котлета из Бургер Кинга, соус из Карлс Джуниор, а солёный огурчик от бабушки с Полесья. Вкус при этом как у маминого бутерброда из школьной ссобойки.

Книга Мартиновича — это лёгкий интеллектуальный продукт. Обезжиренный, усваивается без остатка. Состав: банальная начитанность всем подряд и поверхностное знание массовой культуры. Начиная от отсылки к мему про колено и заканчивая аллюзиями на ту же “Кысь”. Тут и Харуки Мураками, столь нелюбимый у другого белорусского литератора — Бахаревича. Вероятно, он его не любит, потому что боится в итоге им стать. А мы не боимся. Мы ждём.

Там-сям в повествование врываются реальные люди, например, Risky Guys, которые на велосипедах проехали по Беларуси. И тут же с ними жестоко расправляются. Наверное, фильм Мартиновичу не понравился.

Кстати про смерти: велосипедистов, торговцев, собак. Их цель — взрастить героя и показать безумную жестокость нового мира. Но выглядят они топорно. Чтобы осознать драматичность смерти собаки (ой, спойлер!), пришлось несколько раз перечитать. Виктор, хотите, чтобы душу разрывало — прочитайте сцену похорон эльфа Добби в “Гарри Поттере”. Ну или хотя бы посмотрите такую же сцену в фильме “Я — легенда” с Уиллом Смитом. Хотя, я думаю, вы видели.

“Ночь” — раздутая повесть, набитая множеством сцен без смысла. Под конец авторская фантазия иссякает и начинаются самоповторы. Логику не ищи, здесь рулит Харихари. И внезапное проговаривание в лоб концепции нового мира и причин катаклизма от местечкового deus ex machina, который называется то Самуэлем, то Пастухом, то Геологом, то аватаром индуистского бога.

Пёстрый мир, который вырисовывает Виктор Мартинович, состоит из множества лоскутов, которые кое-как сшиты в одеяло. Хорошая идея обломалась через топорную реализацию и недоработанность придуманного мира. Авторская беспомощность вылилась в откровенное проговаривание концепции мира местным “богом из машины”.

Герой плывёт по Эридану, на фоне играет The Doors — "This is the End".