Не думай о прошлом и о будущем: как Андрей Гнёт борется под домашним арестом

"Я занимаюсь выживанием", — так описывает свои дни белорусский активист Андрей Гнёт, которого в октябре 2023 года задержали в Сербии по запросу белорусских властей через Интерпол.

В июне этого года его перевели из белградской тюрьмы под домашний арест. В сентябре апелляционный суд Белграда отменил решение об экстрадиции Гнёта в Беларусь, но дело направили на пересмотр в Высокий суд города. Сейчас активист и его адвокаты ждут нового решения об освобождении.

Еврорадио связалось с Андреем, чтобы узнать, на каком этапе его дело и как он чувствует себя в этих условиях.

7 адвокатов

— Как у вас дела?

— Честно говоря, никак, ничего не меняется, сижу, как собака в коробке, и жду.

— Как выглядит ваша защита?

— Есть три стороны: сербские адвокаты, белорусские адвокаты в изгнании и ЕСПЧ. На первом у меня работают две команды (каждая по два человека). Одна со мной с самого начала, они работают исключительно на коммерческой основе. Этот уголовные адвокаты, так как таковым считается дело об экстрадиции. Вторые pro bono занимаются именно прикладными деталями относительно экстрадиции и миграционного законодательства. Это адвокаты-консультанты. 

И вот о чем сейчас мы думаем и за что мы боремся: мы стараемся не допустить этой страшной перспективы. Почему страшной? Мои сербские адвокаты сказали: "Андрей, у нас есть клиенты, которые давным-давно покинули Сербию, неважно, каким образом. Одно дело тянется 10 лет, а второе — 12, поэтому, Андрей, пожалуйста, давай думать, что мы будем делать".

А я не знаю, прилетит, как в той песне, "волшебник в голубом вертолёте". Я его жду, но никто не прилетает.

То есть мы боремся с двумя проблемами: чтобы я не сидел под стражей и Сербия чтобы меня выпустила.

Здесь стоит говорить о политической воле. Сербские адвокаты сказали, что закон очень гибкий, и это решает полицейский на границе. Он может меня выпустить, а может спросить, что я делал в Сербии целый год без вида на жительство.

Мы же знаем, как в авторитарных режимах все работает: нужно, чтобы был какой-то телефонный звонок или чтобы кто-то сверху сказал полицейскому на границе: "Не трогайте этого парня".

"Меня научили в тюрьме, как выживать"

— Как проходят ваши дни под домашним арестом?

— Интересного немного, так как я занимаюсь выживанием. Это стало "днем сурка". Чтобы не сойти с ума, я выставил для себя жесткий режим, почти такой, какой был за решеткой. Я сплю, а потом просыпаюсь. Есть определенные ритуалы: выпить теплой воды с лимоном, выпить кофе, посмотреть почту.

90% времени забирает моя "самооборона", то есть работа с адвокатами, медиа. Также я веду коммуникацию с локальными европейскими дипломатами, которые со мной периодически связываются. Это скорее "декларативная" штука, но спрашивают, как у меня дела.

Еще ко мне приходят правоохранители и волонтеры. Вчера волонтеры Русского демократического объединения снова принесли мне 200 евро на еду. С одной стороны, мне стыдно, что "русские меня кормят", но они первые меня нашли, как только я вышел под домашний арест. Это антивоенное объединение, в которое входят и россияне, и белорусы, и украинцы, и сербы. Так они мне в первый месяц принесли деньги на два с половиной месяца аренды этой квартиры, а вчера снова принесли деньги. Конечно, я собираю чеки для отчета. На это тоже уходит много времени. Остаток времени забирает у меня обычная бытовуха.

Еще Маша с Аня инициировали, а я сделал TikTok, в котором показываю, что делаю, ведь каждый мой день не такой, как у обычного человека. Но каким-то образом в этой ненормальной ситуации я выживаю и показываю свои скилы: как готовлю завтрак, занимаюсь спортом.

— Есть ли в этих условиях какие-то маленькие радости?

— Никаких человеческих радостей у меня нет. Я сравниваю свою ситуацию с ситуацией солдата на войне. В меня стреляют каждый день, я стреляю в ответ. Если я устраиваю для себя простые человеческие радости, то начинаю включать эмоции, причем всю гамму, как позитивные, так и негативные.

Меня научили в тюрьме, как выживать в ситуации, когда ты одной ногой в тюрьме, а другой — в гробу, ведь раньше я каждый день просыпался и засыпал с одной мыслью: "Меня экстрадируют, меня будут пытать, меня убьют".

Это реальность, ведь что [в Беларуси. — Ред.] сделают с политическим активистом, который был одним из тех, кто отменил чемпионат мира по хоккею, кто снял Лукашенко с президентуры Национального олимпийского комитета, кто работал с независимыми медиа?

Если ты с этими ощущениями встречаешься каждый день, в определенный момент (у меня это произошло через три месяца) ты перегораешь, и все эмоции, которые у тебя есть, выходят на поверхность.

Мои так называемые друзья по камере сказали, что если я хочу выжить, то нужно отрезать все свое прошлое и все, что находится снаружи, ведь оно больше не мое. Ты не можешь на это повлиять, ты почти не можешь общаться со своими родными.

На 17 октября я также записал видео для журналистской конференции в Брюсселе. Я написал стейтмент, потому что они говорили о будущем, но я сказал, что пока друзья-европейцы смотрят в будущее, за их спиной разворачивается страшное прошлое: там не только Беларусь и Россия, а еще Венгрия, Словакия, даже в Германии просыпаются голоса из прошлого.

Так давайте смотреть в обе стороны, а не только в будущее. Они уже живут на планете Альфа и выращивают кактусы, но мы знаем, что не все хорошо, что мы откатились на 100 лет назад.

Итак, я держу свою менталку в условиях, когда сидишь 23 часа в сутки в 15 квадратных метрах. Моя комната размером такая же, как камера в тюрьме, но я здесь один. Безусловно, это не тюрьма, для меня это рай по сравнению с тюрьмой.

Знаете, есть очень много деталей, о которых никто не думает, и я никогда не думал. Например, что нужно в свой график включить вынос мусора из дома. Ведь если я этого не сделаю в тот час, который есть у меня днем, мусор будет стоять до следующего дня.