“Не позволяйте оскорблять себя тем, что “ты никто” — Тихановская о личном

В конце 2022 года Светлана Тихановская многое рассказала о своей личной жизни в большом интервью Еврорадио. Как человек, который является голосом независимой Беларуси в мире, справляется с психологическим давлением и предательствами? Получается ли завести друзей среди мировых политиков? Как Тихановская с детьми готовит поздравления с праздниками политзаключенному мужу Сергею Тихановскому?

Мы собрали для вас самые интересные ответы на вопросы о личных делах Светланы Тихановской.

Змитер Лукашук: Определенные моменты 2020 года остались за кадром. Вы не думаете, что, возможно, пришло время рассказать?

Светлана Тихановская: Нет. Я исхожу из того мнения, что такие истории сейчас нам не помогут. Они помогут, может, только режиму: “Вот, они снова ругаются, посмотрите на них!” Зачем? Эти истории никакого вклада в демократическое движение не принесут, они только, может, рассорят кого-то ещё больше. И начнутся споры, работа не над тем, что можно сделать для Беларуси.

Будут раздувать какие-то горячие темы, что вот Тихановская что-то на кого-то сказала. Будут копаться в грязи, а не тратить свои силы и энергию, чтобы запустить еще один сбор помощи нашим политзаключенным. Или сбор помощи нашим добровольцам [в Украине. — Еврорадио].

З. Л.: Когда Светлана Тихановская была вынуждена уехать из Беларуси в Литву, было ощущение, что она завязала с политикой. И вдруг она вернулась. Что заставило вернуться?

С. Т.: Я помню момент, когда я оказалась в Вильнюсе, и я была уверена, что теперь каждый белорус будет говорить в паблике, что предала, уехала. А я услышала столько слов поддержки. Я услышала: “Светлана, хорошо, что вы в безопасности, вы можете продолжать, вы можете быть нашим голосом, Вы — человек, за которого мы голосовали”. Хотя я понимаю, что голосовали не за меня, а за перемены в Беларуси.

Когда я выехала, первая фраза, которую я услышала от одного человека (когда придет время, я назову этого человека), он сказал: “Ты знаешь, Тихановская, что белорусы тебя презирают”. Она по-русски это говорила [вероятно, этот человек женщина. — Еврорадио].

И первые два-три дня я жила с этой мыслью. Я прислушивалась к этому человеку. Но потом я увидела, что это не так, что противоположное мнение белорусов. И поддержка людей дала мне толчок к тому, чтобы двигаться.

З. Л.: Вы встретились уже с десятками политиков, лидеров, известных людей. Подружились ли с кем-то по-настоящему?

С. Т.: Есть такие политики, особенно женщины в политике, которым мне не нужно рассказывать, что происходит. Они и так все знают, интересуются. И когда мы встречаемся, мы переходим к делам, что можно сделать, что необходимо. Это Роберта Метсола, председатель Европарламента. Мы с ней познакомились еще до того, как она пришла на эту должность. Очень близко сдружились, у нас есть частная переписка.

Анналена Бербок [глава Министерства иностранных дел Германии. — Еврорадио] — тоже очень хорошие у нас отношения, как друзья общаемся, когда встречаемся.

З. Л.: Мне особенно нравятся финские женщины-политики. Вы тоже с ними встречались. Они вас научили, как надо нормально отрываться на дискотеке, отдыхать?

С. Т.: Они могут себе это позволить, когда в стране спокойно, когда жители страны в достатке живут. Конечно, можно себе это позволить, но мы не в тех обстоятельствах. Даже ловишь себя на мысли, что ты не имеешь права улыбаться, отдыхать. Я до какого-то времени не позволяла использовать снимки для медиа, где я улыбаюсь, потому что я сразу себе представляю, какая реакция будет от режима или от каких-то оппонентов демократических: “Люди вот в тюрьмах, война, а она улыбается”.

З. Л.: Вы говорили, что иногда опускаются руки. Вы не чувствуете потребности в психологической помощи, может быть, с психологом работаете?

С. Т.: Нет, я с психологом никогда не работала. Для меня люди в моем окружении— такие персональные психологи. Но я хочу сказать всем людям, которые чувствуют, что им нужна помощь психолога, что они уже на каком-то пределе, — не стыдитесь. Есть очень много [инициатив по] психологической бесплатной помощи, к которым вы можете прийти со своими потребностями. Обращайтесь, это необходимо.

З. Л.: Сколько раз в этом году вам хотелось плюнуть и сказать: “Ай, да ну это все! Брошу эти поездки, встречи, претензии, поживу спокойно, займусь воспитанием детей".

С. Т.: Думаю, здесь основное — "поживу спокойно ". Даже если бы я устала до такой степени, что не могла бы выполнять работу, которую я выполняю, то это не об успокоении. Все равно болит сердце, болит душа, и я понимаю, что я лично на себя взяла эту ношу и я ее должна нести. Конечно, такие мысли приходят, особенно, когда видишь какое-то предательство от людей, которые тоже за демократические изменения.

З. Л.: Кто последний вас предал?

С. Т.: Я не буду называть имена. Это никому не поможет сейчас.

З. Л.: Расскажите о семье. Как дети?

С. Т.: Я не знаю, как отвечать на вопросы “как ты” и “как дети”. Кажется, что хорошо. Не болеют, учатся. Я хочу, чтобы у них было детство, но нельзя сказать, что все нормально или все хорошо. Ведь не хорошо. Не хорошо ни у нас, ни в Беларуси. Не хорошо у тех, кто уехал.

З. Л.: Вы рассказывали, что вместе с детьми делаете рисунки, высылаете мужу в тюрьму. Сейчас что-то к Рождеству специальное готовили?

С. Т.: Конечно, и дочь нарисовала, и сын придумал отцу кроссворд, зашифровал там  “С Новым годом”, чтобы он угадал. Я объясняю им, как там трудно, как ему важно видеть, что дети хотят ему что-то рассказать, занять его.

Мой сын очень интересуется историей. Рассказываю ему какие-то исторические факты, о революции 1917 года, как формировались страны и так далее. Это ему интересно и это от себя он пишет Сергею. Учитывая, что Сергею не разрешают книжки покупать, писать, читать, думаю, что это хорошее подспорье.

З. Л.: К нам в детстве приходил Дед Мороз. А теперь? Может, к вам начал уже Святой Николай приходить?

С. Т.: Боюсь, что снова будет много критики, но этот персонаж всё же из детства. В детстве у меня был Дед Мороз и это очень трудно отделить от себя. И у детей моих всегда был Дед Мороз. Я думаю, что как и белорусский язык, как национальное сознание, это процесс. Не за один год Дед Мороз станет святым Николаем.

Я пыталась объяснить детям, кто такой святой Николай, чем он отличается от Деда Мороза. Они также учатся быть реальными белорусами, а не только так называться. И может еще не одно поколение пройдет, пока Дед Мороз станет у нас Святым Николаем и будет восприниматься нормально, а не как что-то искусственно навязанное.

З. Л.: Есть ли у вас пожелания к Новому году Беларуси, белорусам, а может конкретному человеку?

С. Т.: Я так боюсь, что любые слова, которые я сейчас скажу, будут звучать банально. Но хочу сказать белорусам, чтобы они себя не недооценивали. Ведь пока мы будем считать себя маленькими людьми, неспособными ни на что, то ничего и не выйдет. Осознайте, что каждый из вас большой человек. И никогда не позволяйте оскорблять себя тем, что “ты никто, ты ничего не можешь”. Мы очень сильная нация, мы это уже доказали и продолжаем доказывать.

И не ругайтесь с теми, кто на той стороне. Спокойно доносите свое мнение, свою мысль. Это сейчас очень трудно делать. Ведь любое слово против — и тебя могут сдать в КГБ, и ты пойдешь в тюрьму. Но не уподобляйтесь тем, кто насилием, дубинками, оскорблениями стремится донести свою точку зрения. Гордитесь тем, что вы белорусы и помните, что только вместе мы можем построить страну для жизни.