"Неформатные" родители: Как органы опеки пытались отобрать ребенка у инвалидов
История инвалидов Анны и Анатолия Бахур из Ивацевич в 2015 году не оставила равнодушным многих: у них родился здоровый мальчик, но местные врачи и органы опеки в течение месяца не отдавали ребёнка родителям. Чиновники пугали женщину, что она и её муж не смогут справиться с мальчиком, что они не смогут стать полноценными родителями. Но визит в роддом Марианны Щёткиной, которая на тот момент была министром труда и социальной обороны, и резонанс в СМИ сделали своё дело: Анна с маленьким Костей поехали домой.
"Если бы не общество, тут бы Кости не было. Мы уверены, ― вспоминает Анатолий события августа 2015-го. ― Пусть и за, и против были люди, но всем спасибо. Всё же в основном были положительные отзывы. Хотя некоторые писали, что, мол, зачем им дети, что они дадут им. Я всё читал. Не было обидно. Считаю, что перед тем, как писать, нужно всё же видеть человека".
Анна добавляет: "Да и Марианна Щёткина нам поверила. Ей о нас разные "страхи" понарассказывали. А тут женщина как женщина, отец как отец... В роддоме я не спала по ночам, боялась проснуться, а ребёнка забрали. Не верила даже, что нас отпускают домой, когда сказали собираться. Торопилась, чтобы не передумали. Две недели после шарахалась от любого шума".
"Пальцев на руках-ногах нет, ну и что? Я очень сильная физически!"
На пороге двушки Бахуров в Ивацевичах нас встречает вся семья вместе с социальным работником Тамарой. Тамара приходит ежедневно утром, при необходимости покупает продукты, оплачивает коммуналку, играет с ребёнком, помогает Анне с домашними делами. Вот как раз несёт развешивать бельё:
"Но Аня сама умница. Сегодня я пришла, а она уже пропылесосила", ― говорит Тамара.
Анна объясняет, что пылесосит несколько раз в день, чтобы ребёнок не дай бог, чего ненужного не тянул в рот, и не было глистов. Костя сначала стесняется гостей, а потом смелеет и начинает позировать на камеру. Мальчику год и восемь. У него полный рот зубов, и он весит 16 килограммов.
"Носить на руках его мне совсем не трудно. Я даже могу его подбрасывать ― ему очень нравится, ― Анна, которая родилась с атрофией конечностей, действительно легко подбрасывает малыша. Тот заливается смехом. ― Я себя считаю не инвалидом, а физически здоровым человеком. Пальцев на руках-ногах нет? Ну и что. Я очень сильная физически! Я могу работать, как пчёлка. Я даже опыты проводила, сколько могу выдержать. Я с детства работала: и коров доила, и свиней подстилала..."
Анна с обидой вспоминает, как врачи настаивали на аборте:
"У пьяниц не забирают детей, разрешают им рожать. Почему не вмешиваются в их беременность? Чем я хуже алкашки или женщину, которая "не дружит с головой"? Я знаю такие истории, я им поражалась: они могут несколько рожать, а мне одного едва дали. Глаза закрыты на таких. Те досмотрят, а инвалиды не досмотрят... Если вы не живёте с нами, не видите нас, нечего говорить такие вещи. Благодарите бога, что у вас есть руки ноги. Но я не хуже вас: так же готовлю, так же убираю, так же окна могу помыть, единственное, что занавески не смогу на крючки нацепить. Но сейчас такие карнизы делают, что я легко и с этим справляюсь. Когда не было стиральных машин, я руками одежду стирала. Я и картошку чищу, перцы на огороде выращиваю, вёдра 30-литровые ношу их поливать, и закатки на зиму делаю так же, как и другие женщины".
"Они даже если болеют, в душе радостные. Мы не можем чего-то человеку простить ― ссоримся"
От самой Ани мать отказалась в роддоме. Женщина знает только, что её отец поляк, и что её "нагуляли". Заменила мать Анне няня в детском доме-интернате в Щучинском районе.
"У нас няни и воспитательницы на каникулах принимали воспитанников к себе домой на несколько дней. Я запомнила, как варят пельмени, видела, как живут разные семьи ― алкоголики, хорошие семьи, средние семьи. И я решила, что когда у меня будет семья, она будет не такой, как у других. Я была готова к семейной жизни".
За свою жизнь Анна сменила пять интернатов: в 18 лет сироты должны были покинуть детское учреждение, их перенаправили в дом престарелых в Домачево, что в Брестском районе. "Кому-то же нужно было работать на поле", ― объясняет Анна.
Женщина вспоминает, что молодым девушкам одежду выдавали ту же, что и пожилым: панталоны, халат и косынка. Аня очень рассчитывала, что на поле можно будет заработать себе на новую одежду, а пока ежедневно приходилось стирать казённую руками
"Я стирала, хорошо выкручивала вещь, клала на матрас, наверх стелила простыню, и так спала. А на утро ― всё сухое и чистое".
В том же интернате жили старые зэки, который стали заигрывать с девушкой. Анна испугалась и сбежала. Три месяца поездила по Беларуси, когда вернулась, её наказали отправкой в психоневрологический интернат в Коссово. Но там Анне понравилось:
"Директор был великолепный. Он сразу хорошо ко мне отнёсся и сказал: "Поживёшь год, а там посмотрим: если пойму, что ты готова к жизни, полетишь, как птица". Я же, чтобы не было скучно, занимала всех играми, ходила за ягодами, в деревню соседнюю отпускали. Каждый день находила занятие. А через год директор меня отпустил, как и обещал".
Одним из наиболее значимых событий в Аниной интернатской жизни стала встреча с датчанами. Девушка хорошо рисовала. И когда в 1994 году иностранцы привезли в интернат гуманитарную помощь, Аню с ними познакомили. Те стали покупать картины девушки, а в 1997 году Аня впервые поехала за границу.
"Понравилось. Отличается наша жизнь от их. Они даже когда болеют, в душе радостные. Мы не можем чего-то человеку простить ― ссоримся, даже убиваем. А они нет. Вот обворовали их, а они прощают. Мы же до посинения доказываем своё. А они нет".
В определённое время пути Анны и датчан разошлись. Но через 10 лет они встретились вновь уже в другом доме-интернате. Сейчас датчане помогают семье одеждой и финансами: ежемесячно присылают "на Костю" сто евро, которые очень уместны семьи. Потому что пенсии у Анны и Анатолия ― 260 рублей на каждого, 245 рублей Анна получает "декретных".
Я удовольствием откажусь от этой пенсии, и буду работать. Но работы и для здоровых нет!
Пока мы разговариваем, Костя бегает по дому, скручивает коврик на полу, потом ведёт Аню на кухню, забирается на стол, открывает шкафчик и интеллигентно достаёт оттуда один пряник. Через полчаса наступает время обедать. Мальчик садится в большое кресло в комнате, и Аня кормит его с ложки наваристым супом с говядиной.
За времена интернатов Анна кем только не работала: и гардеробщицей, и уборщицей, и дояркой, и в парниках, однако на постоянное место работы её никто не брал. В определённое время в интернате сказали, что она не имеет права жить за казённый счёт и работать, и приказали искать прописку. Но жильё Анне, сироте и инвалиду, так никто и не дал.
"В остальном я бога благодарю: я могла быть лежачей, недоразвитой, не видела бы белого света. Детскому дому-интернату я благодарна, потому что я поняла, что такое казённое и домашнее, что такое работа. Образования у меня нет, не брали никуда учиться ― я же инвалид первой группы! Но толку с того образования, если бы даже и было! Нигде не было справедливости, лапшу на уши вешали, ― машет рукой Анна. ― Всегда говорили, мол, спасибо, что хоть пенсию получаешь. Но я с удовольствием откажусь от этой пенсии и буду работать. Тогда говорят другое: с первой группой работать нельзя. Хорошо, а где же вы были раньше, когда я работала, почему не запрещали? Хотя, я бы пошла работать, ведь ребёнок растёт".
К разговору присоединяется Анатолий. Видно, что отсутствие работы ― "больная" тема у инвалидов:
"Здоровым негде работать! Делают для инвалидов адаптацию, мол, получишь деньги и образование, даже корочку выдают. Но кому нужна эта корочка! Дайте с этой корочки, чтобы человек стаж заработал себе. Адаптации эти для галочки, что обучили инвалида. Всё!"
Сейчас Анатолий также еженедельно ездит в Брест в центр трудовой адаптации "Керамарт". За это ему платят 240 рублей в месяц. Он занимается чашками, переводит на них рисунки Анны:
"Это называется сублимационным нанесением картины на чашку. Потом её нужно продать. Наш друг, крёстный Кости, Василий Борисов, придумал проект, чтобы нам помочь. Собрали деньги, купили оборудование. Но реализации этих чашек нет. Мы писали в "Корону", чтобы там можно было их продавать ― пока молчат. Пару человек купили, и всё. У всех и так есть чашки, никому это не нужно. Хотелось бы открыть своё дело, чтобы деньги зарабатывать".
"Хорошо, что в интернатах люди ухоженные, не бомжуют. Но на свободе я сам себе хозяин"
Анатолий, в отличие от Анны, "домашний" инвалид. Он воспитывался в семье, к нему на дом приходили учителя. Во времена развала СССР он продавал на рынке жвачки и шоколадки. В определённое время родители мужчины развелись, мать вышла замуж во второй раз, а потом умерла. Анатолию предложили поехать жить в интернат, мол, там будет веселее.
"Не понравилась мне интернатская жизнь. Там очень скучно. В библиотеке почитать нечего. Хорошо, что люди ухоженные, не бомжуют. Но на свободе я сам себе хозяин. А там все дни на один похожи: столовая, телевизор. Поэтому решил найти себе пассию, чтобы была семья. Поменял отчий дом на вот эту квартиру... инвалиды в основном любят помолчать, сидят в четырёх стенах, получают пенсию и ничего им не нужно. Хорошо было бы, если бы похожие на "Керамарт" фирмы были в каждом городе. Потому что наш территориальный центр не заинтересован, чтобы инвалиды были заняты".
Однажды к Анне обратились знакомые, мол, есть хороший парень, ищет жену. Через полтора года пара поженилась, сделала ремонт в квартире.
"До рождения Кости сидели дома, ели, спали, компьютер, так день и проходил. Огород у дома летом. А теперь мы счастливы. Много дел. Даже не верится, что Косте 21 июля два года", ― говорят Бахуры.
Врачи боятся, что на них ответственность висит, на няне висит. Но я буду делать по-своему
Тем временем Костя капризничает, и Анна зовёт его спать. Женщина до сих пор кормит мальчика грудью, но только ночью. Теперь же зовёт его в кроватку, успокаивает, и ровно в 13.00 Костя спит.
"Я придерживаюсь режима", ― Анна закрывает дверь в комнате. Видно, что в семье руководит именно она. Женщина может часами рассказывать о сыне: что любит кушать, как развивается, на что реагирует, во что играет, где для него покупают продукты. Сейчас, признаётся Анна, с Костей стало совсем просто. Хотя сначала самым сложным было купание: в этом очень помогала няня.
"Сначала никто никаких советов не давал. Если бы не интернет, много чего не знала бы. Когда Костик вырос, дают советы. Но они сейчас не особо нужны. Однажды Костя заболел, вызвала скорую. Приехала врач, меня не послушала, ничего, мол, едем в больницу. Я сказала, что не поеду. Она сказала, пиши объяснительную, так как законодательно нужно ехать. Я написала, но попросила назначить лечение. В итоге через три дня всё как рукой сняло. Они боятся, что на них ответственность висит, на няне висит. Но я буду делать по-своему. Меня давили, а теперь я ставлю всех на место. Да, я изменилась, стала более злой, но в этом виноваты те, кто отбирал у меня ребёнка, ― Анна снова возвращается к событиям почти двухгодичной давности. ― Толкли, кололи, органы опеки, врачи, мол, мы проиграем, мы не справимся, но по-человечески никто не отнёсся. Хотя бы поддержали сразу, пусть бы предложили попробовать. Ищи опекуна! Я не для опекуна рожала, я для себя рожала".
Я буду другом Кости. Пусть любые вопросы задаёт! Даже о сексе расскажу, если спросит
В то, что однажды Костя вырастет и начнёт стесняться своих родителей, Анна и Анатолий не верят. Говорят, что это будет зависеть, прежде всего, от них:
"Я буду с ним говорить. Как со мной в интернате няня, которая заменяла мне мать, говорила, то и я буду с ним разговаривать, ― кажется, у Анны есть ответы на все вопросы. ― Буду объяснять, что не все родители одинаковы, что люди разные, что не нужно быть похожим на других. Я с детства не хотела надевать то, что было на всех. Я на сто процентов уверена, что ему не за что стыдиться. Я хочу быть ему и матерью, и другом. Тогда он не будет ничего скрывать от меня. Я раньше не замечала, но многие дети растут сами по себе, родители ими не интересуются. Родители кричат: "Мой балбес". Это же нарушает психику ребёнка! Я буду другом. Пусть любые вопросы задаёт! Даже о сексе расскажу, если спросит".
Анна говорит, что уже разговаривает с Костей, как со взрослым. Если малыш шкодит ― тихонько его ругает. Но, говорит, мальчик послушный. В садик Анна отдаст Костю только в случае, если сама устроится на работу. А так, собирается водить на подготовку к школе в местный ДК.
Костя будет спать ещё час, а мы прощаемся с Анной и Анатолием. Помочь семье Бахур можно, приобретя чашки с манюнками Анны. Стоимость чашки — 6 рублей. Пишите на адрес: [email protected] или ищите информацию тут.
