“Попало в соседний дом. Там был ЖЭК. ЖЭКа уже нет”: история эвакуации из Ирпеня

В 2020 году белорусы Катя и Никита участвовали в протестах. Спустя год, летом 2021-го, после обыска КГБ они взяли гитару — и уехали из страны. И остановились в Ирпене.

К этому дню название небольшого городка Ирпень под Киевом знает каждый, кто за последний месяц хоть раз открывал новостную ленту. За Ирпень, соседние Гостомель  и Бучу до сих пор идут бои.

В первые же дни войны не осталось мостов, которые соединяли Ирпень с Киевом. Когда взорвали железнодорожное полотно, путей для отступления у местных жителей осталось ещё меньше.

Сейчас Катя, Никита и кот остановились во Львове. Здесь постоянно звучат сирены. В Ирпене они не звучали — там ребята слышали только постоянные взрывы. Екатерина рассказала нам, как выживать в подвалах с одним одеялом. И как ей, Никите и коту всё же удалось выбраться из Ирпеня.
 

“По приколу купили консервы “на случай войны” и съели их в тот же вечер”

Вечером 23 февраля ребята зашли в супермаркет, чтобы купить три банки консервов. Мол, вон, люди же покупают, к войне готовятся. Но вечером стало лень готовить, консервы вскрыли. До начала войны оставалось несколько часов.

— Я вообще проспала войну. В тот вечер мы просидели до четырёх утра — ничего не происходило. Проснулась я около 11 — на это время был назначен рабочий созвон. Подключаюсь, на меня все набрасываются: ты как? Ты живая?

А я не понимаю, что происходит. Ребята говорят: война началась! Я им: какая война? Во сколько она началась? Я до четырёх утра не спала, ничего не было! А война, оказывается, началась в пять.

Первая реакция — не веришь.

Ребята решили на всякий случай снять наличные в банкомате. Вышли из дому — со стороны Гостомеля, куда раньше ездили за покупками, тянулся столб дыма.

— Буквально до неба, как после ядерного взрыва. Как в кино. Тогда мы поняли, что всё всерьёз.

Катя написала в чат белорусов: решила посоветоваться, стоит ли уезжать. В чате написали: будем оставаться!

— Я успокоилась: не люблю суетливые сборы. На следующий день уже не было мостов, а белорусы, которые собирались оставаться, успели свалить.

Первая попытка выбраться и первый подвал: “Успели занять какой-то стол”

— На второй день войны мы попытались выехать во Львов. Записались на эвакуационный автобус от Belarus Free Center: эти автобусы отправляются из Киева. Ищу такси, чтобы добраться до города — а такси нет. Предлагаю любые деньги — всё равно никто не едет в Киев. Параллельно читаю в новостях, что въезд в город запрещён.

Катя попросила, чтобы автобус подобрал её и Никиту на трассе. Ребята собрали вещи. Ничего полезного — только памятное, ведь автобус должен был привезти белорусов в более-менее безопасный Львов. Катя взяла компьютер, белое платье и корсет. Кота. В последний момент схватила одеяло.

Никита возмущался: зачем тащить одеяло? Через несколько часов окажется, что это самая полезная вещь, которая будет у ребят с собой. Потому что организаторы эвакуационного рейса перезвонят и скажут, что на трассе искать никого не будут.

— В итоге таксист за 1000 гривен — обычно такой путь стоит около 50 гривен — отвёз нас в какой-то подвал в другой части Ирпеня. И в этом подвале мы жили дней пять. Возвращаться домой не стали — наша часть Ирпеня находится слишком близко к Гостомелю.

В настоящем оборудованном убежище Катя и Никита так и не побывали. Только в обычных — но крепких — подвалах.

— Когда спишь в подвале, сложно понимать, какое время суток. У нас были ещё лакшери-условия. Мы успели занять какой-то стол, на нём и спали. А многие в итоге вынуждены были вернуться за матрасами и раскладушками домой. Одеяло пригодилось.

Иногда взрывы раздавались совсем близко. Иногда орал кот: ему скучно было сидеть в переноске, нужно брать его на ручки. В последние дни в подвале он орал всё время, не хотел садиться в переноску, так что я сажала его на поводок и спала с поводком в руках.

В подвале было не особо страшно, говорит Катя. Разве что один раз, когда снаряд разорвался совсем близко и в подвальное окошко полетела пыль.

— Люди начали перемещаться в центр подвала. Дети плачут. Людей много. Только в нашей комнате — 17 человек. Плюс ещё три комнаты. И бабушки в коридоре.

Мы думали, попало в наш дом. Но попало в соседний, в нём был ЖЭК. Больше ЖЭКа нету.

Но и это было не очень страшно. По-настоящему страшно было эвакуироваться.
 

Вторая попытка эвакуации: “Подбегают пацаны в камуфляже. Кричат: дебилы, ложитесь! Почему вы не прячетесь?”

Попасть на эвакуационный поезд из Ирпеня белорусы поначалу даже не пытались: говорили, что эвакуируют только женщин и детей.

— А какие мы женщины и дети? Но потом решили, что надо пробовать. Нас подкинули на машине до вокзала. Там было много людей, а вагонов у поезда — мало.

Обещали, что вот-вот подъедет второй поезд, и тут начался обстрел. Было страшно ждать эту эвакуацию. Взрывы близко, но люди стоят. Ты прождал в этой очереди часа три, не хочешь уходить, ждёшь эвакуацию.

Над нами начало всё летать. Метрах в ста от нас снаряд попал в железнодорожное полотно. Мы поняли, что эвакуации больше не будет.

Людям с детьми предложили спрятаться в переход под путями. Катя испугалась: она знает, что случается, когда люди паникуют. Она помнит, что случилось в 1999 году на Немиге.

— В тот день сильно бомбили, как в кино. Мы понимаем: конец нам. Подбегают пацаны в камуфляже. Кричат: дебилы, ложитесь! Почему вы не прячетесь? А мы не местные, куда прятаться? Они взяли наши вещи, побежали, мы — за ними. Так и попали в третий подвал.

После того дня я и под воздушные тревоги хорошо сплю, мне уже ничего не страшно. Даже кот изменился. Был властным, а теперь у него на морде написано: не бомбят — и хорошо, и ладно.
 

Третья попытка эвакуации: мы пошли на свой страх и риск

Если добраться из Ирпеня до села Романовка, можно перебраться через реку по остаткам взорванного моста. До переправы Катю, Никиту и кота подвёз волонтёр.

— Мы пошли на свой страх и риск.

Перед тем как решиться на переправу, ребята спросили у волонтёров, были ли погибшие накануне. Волонтёры сказали, что были раненые — но никто не погиб.

И 8 марта Кате и Никите удалось вырваться из города. В эвакуационном автобусе на Львов ребята ехали с парой из Ирпеня, которая выехала из города на день раньше.

— Они спросили: ребят, а восьмого числа, когда вы шли, трупы уже убрали?
 

“Чем он будет бомбить, этот диванный эксперт?”

Катя и Никита проехали через полстраны, от Ирпеня до Львова. В ирпенском подвале их кормили пирогами и поили чаем: у ребят с собой было только полбутылки воды. Потом на несколько дней белорусов приютила совершенно незнакомая украинская семья. Потом от обстрела их спасли ребята из теробороны — сводили в душ, дали возможность постирать вещи. Ни разу на всём этом пути им не пришлось скрывать, что они — белорусы.

— За все эти дни только один человек, с которым мы давно не общались, написал мне, что “Минск надо бомбить ракетами”. Чем он будет бомбить — этот диванный эксперт?

На самом деле люди, которые здесь, на передовой — им не до ссор. Они смотрят по делам. Мы ни разу не скрывали, что мы белорусы. 

Сейчас, во Львове, Никита всем таксистам с ходу заявляет — он из Беларуси. Таксисты говорят — “сябры”.

— Говорят: из Беларуси? Ну, рассказывайте, что у вас и как. Никакой агрессии, никакой неприязни ни разу не было.

Я слышала, что ребята сталкиваются с тем, что не могут снять квартиру из-за белорусского паспорта. Но когда я кинула клич в фейсбуке, мне тут же позвонил хозяин нашей ирпенской квартиры — сейчас он в теробороне. Предложил пожить у него в Западной Украине. Не видела я плохого отношения.