Шантаж и реальная угроза жизни. Аутинг как способ борьбы с "неугодными"

"…Являюсь представителем сексуальных меньшинств, […] допустил оскорбление в адрес настоящих мужчин, защищающих Республику Беларусь от внешних и внутренних угроз".

Эту речь произносит мужчина на видео, опубликованном силовиками в конце сентября. Он заметно волнуется и читает текст по бумажке. Там же перечисляет имена своих партнёров. Вряд ли по собственной воле.

"По жизни являюсь геем", — говорит парень на таком же видео, опубликованном весной.

Шантаж и реальная угроза жизни. Аутинг как способ борьбы с "неугодными"

— Как инструмент дискредитации другого человека аутинг работает наиболее эффективно в тех случаях, когда за него некому заступиться, — говорит квир-активист Андрей Завалей. — Если целью являются люди, которые сами не являются открытыми гомосексуалами. Это значит, что у них отсутствует поддерживающее окружение, которое встанет на защиту чести и достоинства, и аутинг станет сильным ударом для человека.

По мнению Андрея, если человек не скрывает себя, то и в аутинге нет смысла. Кроме того, таким шагом не так легко навредить человеку, у которого есть какой-то социальный капитал. В том числе и этим объясняется, почему на проблему обратили внимание только после последних громких задержаний и "признаний" на камеру.

В западном мире аутинг иногда используют с “благими” целями.

— Допустим, возможен плюс для ЛГБТ-сообщества, если в отношении известного гомофоба приводят доказательства, что сам он является геем. Хотя неизвестно, есть ли в этом действительно польза. Есть ещё одна сторона: когда "аутят" кого-то из наших "союзников", это обоюдоострый меч: с одной стороны, это может навредить его репутации, а с другой стороны, это побуждает нас мобилизоваться и поддерживать друг друга, в итоге укрепляя репутацию. Но эффект от такого шага ты не можешь контролировать и предсказать, слишком много неизвестных переменных. Однозначно говорить об этом мне сложно.

Разумеется, ситуация, когда аутинг делают пропаганда и силовики, совсем другая.

— Это дополнительный стресс для человека, который и так находится в очень уязвимом положении. Например, ты сам готовишься, чтобы в будущем признаться друзьям, близким и семье. А тут у тебя выбивают почву из-под ног, — говорит Андрей. — Это очень сильное оружие, так работает машина репрессий: они ищут наши слабые места, секреты, чтобы использовать их против нас.

Спрос на гомофобию

Андрей полагает, что если людей в Беларуси можно шантажировать фактом их принадлежности к ЛГБТ — значит, с обществом что-то не так. Действительно, известны и случаи аутинга провластных активистов. Попытки “разоблачения” гомосексуальности провластных пропагандистов, имеющие место со стороны продемократических пабликов, — не менее унизительная и не менее гомофобная практика, добавляет собеседник.

— Это говорит о том, что есть спрос на гомофобию среди аудитории, в том числе продемократических сил. Это очень грустно. Не понимаешь, за что ты борешься и против кого, потому что тебе нет места ни там, ни там.

При этом, по словам Андрея, иногда слова "поддержки" в адрес жертв аутинга мало чем отличаются от риторики гомофобов.

— Наши светила демократические умудряются в поддержку, например, говорить, что "теперь ясно, кто такие геи, а кто такие пи*арасы". Это попытка в ответ на гомофобию использовать ту же самую гомофобию против своих противников. Перекидывание горячей картошки совершенно бессмысленное. Это копирование унизительных выпадов не делает нас лучше на фоне репрессивных органов, — отмечает он.

Давать советы тем, кто может столкнуться с такими действиями в свой адрес, говорит Андрей, сложно: в ситуации стресса всё равно реакция будет эмоциональной, а не рациональной: "Самое важное — помнить, что ты не останешься один или одна. Всегда найдутся люди, которые встанут на твою защиту и поддержат". Также поддержка может понадобиться друзьям и родственникам тех, кто подвергся аутингу.

Например, есть кампания "Супер родители" — специально для родных ЛГБТ-людей, где можно найти много полезной информации о том, что испытывают ЛГБТ-люди в процессе осознания своей идентичности, а также о том, как быть поддерживающими и принимающими близкими.

С точки зрения права

Юрист, представитель Координационного совета по юридическим вопросам и ответственный за вопросы юстиции НАУ Михаил Кирилюк объясняет, что как такового термина "аутинг" в законодательстве нет. Но есть, например, принуждение к даче показаний.

— Они не рассказывают про ориентацию человека, он сам это делает на видео. Наверное, нет ни у кого предположений, что он это делает добровольно. Потому что если добровольно — анализировать нечего: человек рассказал о своей жизни — ради бога. Но если под принуждением, то это уже целый спектр статей.

Юрист объясняет: на таких видео человек говорит не только про ориентацию, но и о каких-то вещах, которые с точки зрения силовиков подлежат уголовной ответственности — например, отправка какой-то информации Антону Мотолько, которого власти называют террористом.

Статей Уголовного кодекса, которые при этом нарушаются, несколько: это и превышение власти или служебных полномочий, и статья 394 УК (принуждение к даче показаний путём угроз или шантажа или иных незаконных действий). Уже по этим пунктам возможно до 10 лет лишения свободы, а если доказать факт пыток (ст. 128 УК — преступления против человечности) — то до 25 лет тюрьмы, либо пожизненное, либо смертная казнь.

— Впоследствии, когда будет возможность, необходимо будет опрашивать свидетелей, потерпевшего, подозреваемых, исследовать документы и устанавливать, какое насилие было применено, какие были его мотивы, — добавляет собеседник.

Нарушаются и другие статьи, но они более "слабые", поэтому поглощаются более серьёзными: например, нарушение тайны переписки.

Сам факт публикации подобных видео, если человек не дал на них добровольное (то есть без давления) согласие, тоже является нарушением. Как со стороны снимавших, так и тех, у кого подобные ролики появляются.

— Те, кто публикуют, если они знали о целях и процессах, то они соучастники пытки либо принуждения к даче показаний (ст. 128 УК, ст. 394 УК). Если не знали — просто распространение информации о частной жизни — статья 203-1 УК — предусматривает наказание до пяти лет лишения свободы, — отмечает Михаил.

Также действия сотрудников медиа подпадают под действие статьи 130 УК ("Разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни"), поскольку демонстрируют публичное унижение людей с определёнными политическими взглядами или сексуальной ориентацией, а также — безнаказанность такого поведения, говорит юрист.

Отдельный нюанс в том, зачем подобные признания публикуются. Как полагает Михаил, здесь вопрос, скорее, не в попытке унизить человека или испортить его репутацию, хотя и в этом тоже.

— Моё предположение как юриста, что цель принуждения к подобному признанию — это шантаж. Общеизвестно, что в тюрьме к людям с гомосексуальной ориентацией относятся по-своему. В представлении многих людей. Такое признание на камеру повышает риск сексуального насилия, риск того, что не будут с тобой разговаривать, есть из одной тарелки. То есть человек в тюрьме становится изгоем из-за бытующих в наших тюрьмах социальных норм. Отсюда понятна логика людей, которые заставляют это делать ["сознаваться" в своей ориентации на камеру]. Запугать человека, сказать: ну вот, смотри, про тебя в тюрьме уже известно, вот и думай, что там с тобой сделают, или соглашайся на сотрудничество.