“Спала в ванной, но рисовала”: под обстрелами харьковчанку спасало творчество

Зоя Пилипенко — художница из Харькова. Там она более 40 лет преподавала в художественном училище. На месяц она уехала из Украины, чтобы осуществить мечту своей мирной жизни. Потом собирается вернуться в Харьков, даже если конфликт не закончится.

Как война становится рутиной, почему Зое жаль обе стороны конфликта и почему через месяц она вернётся домой, художница рассказала Еврорадио.

“Я проехала Братиславу, Вену — ничего не хочу видеть”

Собеседница уехала из Харькова 8 апреля, хотя делать этого не хотела.

— Дочка звала к себе в Голландию. Я сказала, что лучше погибну дома. Только две причины заставили бы меня уехать. Первая — если бы мой дом был полностью разрушен. И вторая — мечта моей мирной жизни — крутой выезд в арт-резиденцию для художников. 

И вдруг дочка пишет, что есть возможность поехать в арт-резиденцию Марата Гельмана [галерист, коллекционер. — Еврорадио] в Черногории. Это большая честь, — говорит Зоя.

Теперь рядом море, но ни природа вокруг, ни новые города собеседнице не интересны. Мыслями она в Харькове.

— Там с начала войны до четвёртого марта я просто лежала как труп, не могла видеть всё это. Потом поняла, что надо вырываться из этого ужаса. Я листала книгу с иконами, чтобы там найти и утешение. И наткнулась на образ — сидит женщина у ног Христа. И у неё такое отчаяние. Она мне запала, и я её по-своему повторила. Это была моя первая работа.

Чтобы как-то спастись от происходящего, Зоя завела правило: каждый день по одной работе, которую можно написать за пару часов.

В Харькове из-за постоянных бомбёжек не было отопления. В минус 19 на улице дома можно было протопить обогревателем только ванную, потому что в квартире окна не закрывались. Если оставить их приоткрытыми и привалить баклажками с водой, они не вылетят при взрыве рядом, объясняет Зоя.

— А в ванной можно было протопить. Я спала там на полу, рядом собачка, Мушка, она уехала со мной. И свинки морские. И в общем нормально было, но уши обморозила. Но всё равно рисовала. Да, холодно и что?

С едой я сначала испугалась, а потом начали гуманитарку подвозить. Потом в нашей школе учителя начали готовить обеды. Там у нас был будто клуб по интересам. Раньше я чуралась, например, разговоров на улице с незнакомыми. А когда из всего дома только четыре квартиры жилые, это стало в радость. Встретил кого-то — как родного. И, ура, можно хоть какой-то звук произнести.

Когда Зоя решила уехать, сделать это удалось очень быстро. В городе даже ездят такси.

— Вот я взяла такси. А на вокзале как раз через пять минут отходит автобус. 

После месяца в Черногории собеседница планирует вернуться домой, хотя не считает, что война закончится чем-то хорошим.

— По-моему, все концовки плохие. Может, вообще ядерная война будет. Если и победа, всё равно всё так развалено, так мрачно. То есть это не будет весёленькая победа. 

Но я вернусь домой. Даже нет других вариантов. Если нужно будет идти прямо под миномёты, то, может, пережду немного. Если всё останется хотя бы так, как было, то сразу приеду. Быть в другом месте просто не могу.

Зоя — человек, выросший в Советском Союзе. Она считает, что когда-то идея о дружбе братских народов была не такой уж и плохой.

— У меня рухнул весь мир. До сих пор не могу поверить, что такое может быть. Они [российские власти. — Еврорадио] всё это погубили. Уже никогда ни дружбы, ни родства. Для меня это трагедия двойная. Может быть, некоторым в Украине проще, они одну сторону жалеют, и всё. А мне за обе больно. Как могли такое порушить? Нет прощения, нет оправдания. 

Эти чувства Зоя и планирует отражать в своём творчестве.

— Я купила большую банку чёрной краски, красной и охры. Представьте, какая это будет живопись. Возьму лик Богоматери — и будто её разбомбили на части, на куски. Что было святое, цельное действительно, мудрое, великое, оно разносится вдребезги. Вот это хочу показывать, — заключает Зоя.