"Укреплял ордынское иго". Кем был Невский, памятник которому поставили в Минске

В Минске с огромной помпой открыли памятник Александру Невскому — святому, которого Русская православная церковь считает небесным покровителем военных. Пропаганда назвала памятник "фундаментальным символом единства" и "символом общей исторической памяти". Чиновники на открытии монумента делали кто во что горазд: кто-то крестился, кто-то старался продемонстрировать глубокое почтение. Ярый защитник истории белорусской государственности депутат Игорь Марзалюк кинематографично склонил перед Александром Невским голову.

Зачем Минску этот памятник и действительно ли личность Невского так сильно связана с Беларусью? Еврорадио спросило об этом кандидата исторических наук Алеся Пашкевича.

— Александр Невский — известный новгородский князь. Почему он так важен для россиян, для их национального мифа? С его именем связаны известные победы над тевтонскими рыцарями: битва на Неве (1240) и битва на Чудском озере (1242), где на льду разбили рыцарей. Об этом было написано много российских литературных произведений, фильмы были сняты. Александру Невскому приписывается знаменитая фраза: "Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет". Это мифологически важная фигура для русской государственности, — напоминает Алесь Пашкевич.

Вместе с тем Александр Невский был довольно противоречивой личностью. Его биография состоит не только из героических поступков. На них обратил внимание политолог Павел Усов:

— Он укреплял ордынское иго на землях российских княжеств. Как он расправился с Новгородом, который не был завоеван и не платил никакой дани ханам... Невский что сделал? Он насобирал татар, пошел на Новгород и заставил новгородцев платить дань. Московия — это продолжение ордынского господства.

Ну ладно, Россия считает Невского своим героем и святым, но при чем здесь Беларусь? Авторы идеи поставить памятник Невскому в Минске — российское посольство, Мингорисполком и Белорусский экзархат РПЦ — нашли, чем себя оправдать. Князь Александр Невский был женат на полоцкой княжне.

— Кроме того, что его женой была дочь витебского князя Брячислава, никаких других связей с нашей землей у него не было. Он был занят своими делами, отбивал атаки запада. Поэтому сказать, что он заслуживает какого-то чествования как свой человек на нашей земле, — большое преувеличение. В те времена междинастические браки были распространенным явлением, потому что брали в жены из своих. Если из этой логики исходить, то такие памятники можно ставить властелинам любых земель по всей Беларуси, потому что кто-то там взял в жены нашу княжну, — рассуждает историк.

— Это больше свидетельствует об укреплении идеологических позиций России. Она таким образом помечает территорию, — замечает собеседник Еврорадио.

С этим согласен и Павел Усов.

— Мы всегда были альтернативой московско-ордынскому господству. Конечно, нужно из памяти белорусов, из культурных генов стереть самую мысль, что мы никогда не были под монгольским игом, мы были альтернативой Московии, были русско-литовским государством — не российским, не московским, — были культурным убежищем того, что создали восточные славяне на этих территориях. И вот это стараются сейчас зачистить, — считает политолог.

При том, что Беларуси следовало бы укрепить собственные культурные традиции, а не прибегать к наследию, на котором настаивают россияне.

— Деятелей, чью память еще не почтили, у нас очень много. Конных памятников можно ставить сколько угодно! Великие литовские князья у нас не почитаемы, хотя мы помним, что есть памятник Ольгерду в Витебске, памятник Гедимину в Лиде — они успели появиться и стоят до сих пор. Но есть и другие князья, тот самый Витовт, которому нет пока памятников. Нет конного памятника Всеславу Чародею, ну и разным великим гетманам. Тот же гетман Ходкевич или Юрий Радзивилл, известный как литовский Геркулес. У нас хватает своих героев, которых можно чествовать и ставить по городам памятники, а не обращаться к российскому пантеону, — подытоживает Алесь Пашкевич.