"К Беларуси свобода придет последней?" Истории людей, которые слушали Зеленского

Два года назад президент Украины Владимир Зеленский уже выступал во дворике польского Королевского замка. Его приглашали на торжества по случаю юбилея Конституции Речи Посполитой. Тогда он ещё носил галстук и пиджаки, а не военные ботинки и байку с трезубом.

В этом году на Замковой площади послушать Зеленского собрались тысячи человек. А Еврорадио пришло туда, чтобы послушать украинцев. Вот их истории.
 

История про оккупацию. “Дом наш бабушка своими руками построила, мама не хочет его оставлять”

Люди начали стягиваться к площади за три часа до приезда Зеленского. Российская пропаганда как раз разносила по интернету слова украинского президента о том, что в будущем между народами Украины и Польши “не будет границ”. Народы Украины и Польши в это время смотрели выведенный на большие эканы ролик, собранный из фотографий польских волонтёрских пунктов.

Мамы с сонными детьми на руках, старики на раскладушках, волонтёры, которые обнимают и первых, и вторых. Русская пропаганда пишет про “отсутствие границ” как про что-то новое, но никаких границ нет уже больше года. За этот год поляки приняли миллионы беженцев — и предоставили им равные с собой права.

Но уехать от войны смогли не все. Виктория [имя изменено] живёт в Варшаве уже больше семи лет. А её мама осталась в Херсоне.

— На левом берегу. Под русскими. Связь есть, да. Только света нет. И морально тяжело. Русские теперь живут через два дома от неё. Пригоняли миномёты. Постреляли в сторону Херсона — уехали. Каждый день обстреливают.

Сам город пустой. Все повыезжали. Дочка моя ещё в апреле прошлого года ко мне приехала. Первое время посидела под обстрелами в ванной с котом — и решила ехать.

А в середине апреля выезд из города перекрыли. Сейчас выбраться из оккупации можно только через Крым.

— Но мама отказывается. Ей 75 лет, она не поедет. Говорит, мол, у меня собачка, кошка, курочки. Подружки. Я говорю — мама, я всё оплачу, пожалуйста, приезжай. Ни в какую. Дом наш бабушка своими руками построила, мама не хочет его оставлять.

Приходили русские, спрашивали у мамы: у вас сын есть? Мама говорит: “Нет, у меня дочь, и она за границей”. Русские спрашивают: “У вас всё хорошо?” Мама: “Угу. Хорошо”.

Цены там сейчас страшные. У мамы хоть огородик есть, сажает картошку. И курочки.

Пенсию первое время получать отказывалась. Потом согласилась взять эту русскую пенсию. Меняет её на гривны. В магазине можно и гривнами, и рублями платить. Курс — страшный. Но что делать? Я ей говорю: выхода нет, тебе кушать надо.

У Виктории в руках портрет Зеленского.

— Честно скажу, когда были выборы, мне казалось, он не потянет. Не справится. Молодой. Но так получилось. Там тоже не всё гладко, но я ему верю. Он открытый, озлобленности в нём никогда не было. Верю.

Недалеко от нас гудят сирены машин, мы прислушиваемся — но это не кортеж.

— Знаете, иногда говорят, мол, войны есть во всём мире. Сирия, Афганистан — Украина не единственная. Да, войны были и есть во всём мире. Но сейчас идёт война в Европе. Это наша общая война.

История про фронт. “Там страшно и холодно”

— Я когда к ребятам под Бахмут приехала, больно было. Какие у них руки черные. Которыми они копают эту мерзлую землю. Там страшно, холодно. Дома все уничтожены. Деревья — уничтожены. Но они держатся. А мы поддерживаем их.

Алина живёт в Польше семь лет. А её друзья воюют под Бахмутом. Им нужны были приборы ночного видения, и Алина организовала сбор. А потом сама отвезла приборы чуть ли не прямиком в окопы — в деревню Константиновка, которую сейчас сильно обстреливают. Побоялась передавать дорогие приборы с незнакомыми волонтёрами.

— Ребята предложили меня и до Бахмута отвезти, но я сказала — нет-нет, спасибо, мне хватило!

Кроме тепловизоров купили им спальники, потому что после одного тяжелого боя им нужно было немножко отойти с позиций, а все вещи остались там. У них не осталось ничего, так что мы быстро организовали сбор, чтобы им помочь. А ещё мы передали специальные окопные свечки — пацаны сказали, отличные.

А маме что сказала? Сказала, что поеду в Днепр, что “занимаюсь делами”. Она меня и не трогала — делами значит делами. Уже в пять вечера позвонила: что ты? где ты? почему не пишешь? А я из-под Бахмута возвращалась. Наверное, когда приеду на праздники, мама меня даже в Днепр не пустит, чтобы меня нечаянно под Бахмут не занесло.
 

История про обстрелы

Месяц назад примерно здесь же выступал Джо Байден. Посмотреть на Байдена мог каждый. Лучший вид на американского президента открывался тому, кто раньше ушёл с работы и успел занять место поближе к сцене.

Лучший вид на украинского президента открывался тому, кто попал в предварительно составленный организаторами встречи список. Они могли попасть во внутренний дворик замка, где выступал украинский президент, а для остальных на площади расставили экраны и на них транслировали выступление.

Это не потому, что Байден хочет быть ближе к людям, чем Зеленский, а потому, что оказываясь в толпе, Зеленский рискует ещё больше, чем Байден.

— Но я всё равно буду стоять поближе ко входу в замок — вдруг он решит к нам выйти? Он же любит людей, — делилась с Еврорадио одна из гостий встречи. — Я из Украины, но уже много лет живу в Варшаве. Зеленский сюда несколько раз приезжал, но я не ходила. До войны думала — ну, приехал, и хорошо. Сейчас всё по-другому. Сейчас нужно быть вместе.

Иногда “быть вместе” — это получать поддержку. Но иногда “быть вместе” — разделять чужую боль.

— Моя война началась в 3:40 утра. Мама живёт в Днепре. Она позвонила и сказала, что их бомбят. Как мы? Плохо. Мы не делим Украину на города: Днепр, Харьков. Для нас Украина одна, целая. Сегодня прилетела ракета в один город, завтра — во второй. И мы воспринимаем это, как будто она каждый раз прилетает к каждому из нас.

История про Беларусь

— А как вы к белорусам относитесь? — спрашиваем у одной из наших собеседниц.

— А я уже многих белорусов знаю. И все почему-то нормальные.

Но ничто не выдавало нормальных белорусов на Замковой площади. Из флагов повсюду были только польские и украинские, белорусы же робко терялись в толпе. А потом Зеленский сказал:

— Когда мы с вами свободны — это гарантия, что <...> свобода выстоит в Молдове, не покинет Грузию и обязательно, обязательно придет в Беларусь.

Тут площадь взорвалась такими аплодисментами, как будто Зеленский нечаянно вызвал белорусов каким-то заклинанием. Только тихий голос за спиной корреспондента Еврорадио грустно вздохнул:

— Получается, в Беларусь свобода придёт последней?