"В Сирии у нас был трехэтажный дом, а здесь живем на 80 квадратах"

Текст о жизни беженцев в Германии был написан за две недели до теракта на рождественской ярмарке в Берлине. Почти во время каждой встречи немцы подчеркивали, что у них пока не было того, что случилось во Франции и Бельгии. Теперь это изменилось.

Я стою на Александер-платц посреди Берлина. Над головой — знаменитая телевизионная башня, перед глазами — самая большая рождественская ярмарка немецкой столицы. В руке — бумажный стаканчик с горячим глинтвейном. Вокруг старые и малые немцы радостно готовятся к скорому наступлению рождественских праздников. Делаю очередной глоток и вижу, как восточного вида женщина с обмотанной платком головой покупает сладости своим детям. Настоящая межкультурная идиллия. Но уже на второй день визита в Германию узнаю, что все не так безоблачно.

Телевизор нагнетает

"Они в 400 метрах от моего дома живут. У них там общежитие, там их поселили. Но я их не замечаю. Ходят какие-то. Но преступности нет, изнасилований тоже. Это все телевидение нагнетает. Страх появился. После событий в Кельне", — Александр Райзер живет на окраине Берлина, рядом с его домом сразу несколько общежитий, куда власти города селят беженцев из Сирии и Ливии.

Райзер возглавляет организацию "Vision-e". Сюда входят так называемые "русские немцы" — потомки немцев, которые в конце XVIII века соблазнились обещаниями Екатерины II и уехали в Россию за лучшей жизнью. Возможность вернуться на историческую родину у их потомков появилась только в начале 1990-х: помогла лазейка в новой немецкой Конституции. Согласно ей, право на гражданство объединенной Германии получали все немцы, которых принудительно переселили с их земель. Поэтому немцы Поволжья, выселенные Сталиным после войны в Сибирь и Казахстан, вполне законно пользовались этим правом. В настоящее время в организации Райсера несколько тысяч человек, всего в Берлине около 30 тысяч русскоязычных жителей, преимущественно из России, Казахстана и Украины. Он говорит, что именно русскоязычные относятся к сирийцам хуже всего: "У русскоязычных самые радикальные взгляды. Они в большинстве выступают против беженцев. Не знаю, почему так. Возможно, боятся, что у них отнимут часть социальной помощи и отдадут сирийцам. А может, еще что-то... Возможно, боятся, что работы станет меньше. Но ее и так мало. Да и не смогут беженцы претендовать здесь на места. Немецкий рынок труда очень квалифицированный, нужно отлично знать язык, быть специалистом в своей области. Без этого здесь сложно".

С Райзером мы разговариваем в комнате, где русскоязычные эмигранты учат немецкий. Из соседней доносятся немецкое хоровое пение. "Это наши пенсионеры поют. Они выучили старые-старые немецкие народные песни и выступают с ними. Немцам очень нравится", — объясняет он.

Тема беженцев — по-прежнему "номер один"

Редакция газеты Tagesspiegel размещена в шикарном здании совсем недалеко от центра города. Журналисты этой популярной берлинской газеты рассказывают, что тема беженцев остается в Германии одной из самых главных, выжать ее со страниц местных газет может только неожиданная победа Дональда Трампа на выборах президента США. Правда, после событий на железнодорожном вокзале Кельна годовой давности тон статей даже в самых либеральных СМИ стал более осторожным.

Журналист Матиас Мейснер, который занимается этой темой с самого начала наплыва сирийцев в Германию, рассказывает, что немецкие журналисты постоянно получают угрозы в свой адрес. "Давление на журналистов, пишущих о беженцах, можно разделить на три направления. Во-первых, журналистов часто избивают на митингах правых. Там бывают драки, и журналистам тоже достается. Во-вторых, во время таких митингов часто бывают публичные высказывания в адрес конкретных сотрудников СМИ. С угрозами или оскорблениями. И в-третьих, это угрозы в соцсетях, в приватных сообщениях. С этим мне приходилось сталкиваться", — рассказывает Мейснер.

В результате с разрешения правоохранительных органов фамилии журналистов исчезают из открытых источников с адресами — телефонных справочников и адресных книг. Некоторым даже выставляют полицейскую охрану. При этом еще не было ни одного случая, когда сотрудникам СМИ угрожали сами беженцы либо радикальные исламисты — все угрозы исходят исключительно от немецких националистов и неонацистов.

Несколько недель назад Tagesspiegel пригласила к сотрудничеству 30 беженцев-журналистов. Они подготовили свои истории, которые позже были напечатаны в издании. Номер пользовался спросом в киосках. Одного из авторов оставили на стажировку в редакции.

"Мы справимся"

"Мы чувствуем обязанность помогать людям, которые спасаются от войны", — говорит депутат Бундестага от Социал-демократической партии Германии Оливер Качмарек. Партия Качмарека пока на коне и вместе с христианскими демократами руководит страной. На последних выборах в парламент, прошедших в 2013 году, СДПГ получила 25,7% голосов.

Качмарек убежден: каждый в Германии должен получить крышу над головой и еду. Но уточняет: в Германии убежище сможет получить не каждый, кто сюда легально или нелегально приедет. Помогут только тем, кто на самом деле бежит от войны. По словам депутата Бундестага, основная задача сейчас — это необходимость установить мир на территориях Сирии и Ирака, охваченных боевыми действиями. Тогда проблема беженцев исчезнет сама собой. А что делать с теми, кто уже здесь? "Их необходимо интегрировать в немецкое общество. Нужно, чтобы они могли приносить пользу Германии. Мы справимся", — убежден Качмарек.

Созданная в феврале 2013 года Партия AFD ("Альтернатива для Германии") в том же году на выборах в Бундестаг не прошла, набрав только 4,7% голосов (нужно 5%). Через год AFD, которую в "старых" немецких партиях называют радикальной и националистической, получила 7% на выборах в Европарламент (7 мандатов), а еще через год попала в значительную часть ландтагов — парламентов отдельных земель. В отдельных регионах поддержка AFD составила даже 20%. Одной из причин роста популярности партии политологи называют именно наплыв беженцев в страну — AFD кроме выхода из еврозоны призывает отказаться от либеральной политики правительства в отношении беженцев. В том, что представители AFD попадут в парламент Германии на выборах 2017 года, не сомневается никто. Вопрос только в том, сколько их будет.

"Мы не хотим помощи государства"

"Я первых беженцев увидела случайно, на детской площадке. Это были приезжие с Кавказа", — рассказывает белоруска Марина Напрушкина. Мария уже давно живет в Берлине, когда приехала сюда учиться, а три года назад создала волонтерскую организацию, которая помогает беженцам выучить язык, завести знакомства и просто не быть одним в чужом городе и обществе. Сначала занятия и встречи проходили в общежитии для беженцев, потом появилось отдельное помещение. "Постепенно мы развивались, соседи начали приходить, интересоваться и помогать нам. Полтора года назад мы арендовали помещение. Государственной поддержки у нас нет, мы сами все организуем... И потом сразу началась волна, много людей приехало из Сирии... У нас нет цели только преподавать немецкий. Люди здесь просто разговаривают, социализируются. Волонтеры таким образом учат арабский язык, беженцы улучшают немецкий. Каждый получает свое. Наша основная цель — знакомство. Каждый чему-то учится друг у друга", — рассказывает Напрушкина.

Она говорит, что в 2013 году государство было плохо подготовлено ​​к наплыву беженцев. Их было очень много. Сначала людей равномерно размещали по всему Берлину, но в 2015 году это закончилось. Беженцев стали размещать также в больших общежитиях за пределами города. На данный момент в Берлине примерно 50-60 тысяч беженцев, не так много для города с населением 3,5 миллиона. "В 2015 году много общественных организаций было создано, люди помогали... В принципе, в Германии давно не было такого социального движения. Если бы люди не подключились, то государство могло и не справиться", — рассказывает Марина Напрушкина.

Главной проблемой беженцев в Германии является даже не отсутствие денег и необходимость учить язык. Труднее всего справиться с отсутствием социальных контактов. Без них трудно найти работу, учебу. "В ФРГ не в беженцах проблема, проблема в системе. На беженцах все недостатки структур и системы только отразились", — говорит белоруска. У организации нет списков членов и волонтеров, приходить может каждый и так часто, как ему удобно. В первые годы беженцам в основном приходили помогать студенты, сейчас есть даже пенсионеры. Самой старшей 86 лет. "Удивительно, но у нас здесь нет конфликтов. Я была в общежитиях для беженцев, там такое происходит... Это понятно. Если нас так поселить, в таких же условиях, мы тоже не будем друг друга любить. Люди там живут годами. А еще хуже, когда они попадают в спортзалы, живут там целый год", — говорит Напрушкина.

Организацию белоруски финансируют жители Берлина. Перечисляют по 10-50 евро в месяц, кто-то делает большие одноразовые пожертвования. "Это трудно — собирать деньги по каплям. Но мы не хотим, чтобы был один большой спонсор, который будет нам диктовать условия. И не хотим поддержки государства. Потому что мы сильно его критиковали и критикуем", — говорит белоруска. 

"В Сирии думают , что в Германии плохо"

"У нас в городе очень много пустых квартир. Поэтому беженцы здесь живут лучше, чем в Берлине, здесь нет больших общежитий с беженцами... Но вот недавно польские власти поставили на мосту через Одер полицейский пост. Чтобы к ним беженцы из Германии не проходили. Теперь, кажется, пост уже убрали. Но стоял какое-то время", — рассказывает Катрин Беккер из администрации Франкфурта-на-Одере. После войны город разделили на две части. В большей сейчас живут немцы, в меньшей, к востоку от реки, — поляки. 25 последних лет число жителей Франкфурта с 90 тысяч сократилось до 60, пустуют целые кварталы. Однако беженцев из Сирии и Ирака здесь совсем немного, всего несколько сотен человек. Работы не хватает даже местным. Промышленности нет, город живет за счет бюджета. Неудивительно, что на последних выборах националисты из AFD набрали здесь целых 20% голосов.

Деревня Гольцев совсем недалеко от Франкфурта, несколько десятков километров на север. Здесь живет 840 человек. По белорусским меркам — средних размеров поселок. В прошлом году власти собирались разместить здесь приют для беженцев. Для этого даже выделили целый спортзал в местной школе. Но реализовать план не удалось — взбунтовались местные. В результате в Гольцеве остались только три семьи сирийцев с детьми. Благодаря им школа смогла укомплектовать первый класс. Без беженцев ей грозило закрытие. "В Сирии распространено мнение, что в Германии очень плохо, что нас тут обижают", — рассказывает Халима. Вместе со своим мужем Фади и детьми она три года назад сбежала из Дамаска. После побега была тюрьма в Италии, шесть месяцев ожидания документов в Германии. В результате семейная пара получила разрешение на жительство в провинциальном Гольцеве. "Многие здесь думает, что все мусульмане — это боевики "Исламского государства", что мы не хотим работать. Но это неправда. У нас в Дамаске был свой трехэтажный дом, а здесь мы вместе с детьми живем на 80 квадратных метрах... Мы хотим вернуться назад, когда война закончится", — говорит Халима.

Не все жители Гольцева против беженцев. Местный староста лично занимается всеми тремя семьями, посещает их и старается помочь чем может. "Они не беженцы. Мы называем сирийцев новыми гражданами Гольцева", — говорит он.

В 2015 году Германия приняла 31% от общего числа беженцев в Европе. Четверть из них приехала из Сирии, на втором месте Афганистан, на третьем — Ирак. За прошлый год в Германию приехало от 800 тысяч до 1 миллиона человек, которые надеются получить статус беженца. Они ждут решения властей примерно 6 месяцев, после чего либо получают статус беженца и вид на жительство в стране, либо вынуждены уехать. Ежемесячное пособие составляет 360 евро — прожиточный минимум. Вдобавок государство оплачивает медицинскую страховку, языковые курсы и социальное жилье.