Виктор Мартинович: В кино Скорину мог бы сыграть немного выпивший Джонни Депп

В Республиканском театре белорусской драматургии премьера по пьесе писателя Виктора Мартиновича "Карьера доктора Рауса". Постановка собирает полные залы, билетов нет даже за неделю. В пьесе Скорина предстает неудачным книгоиздателем-тунеядцем, который постоянно попадает в трагические ситуации, но у него получается их разрулить. Его приключения тесно связаны с современностью, а шуткам в зале о Скорине-тунеядце аплодируют даже высокие чиновники.

Разговариваем о карьере Скорины и его трагикомической жизни с Виктором Мартиновичем.​

Еврорадио: Со школы мы знаем, что Франциск Скорина — успешный, первый книгопечатник. А в спектакле — неудачник. По вашему мнению, он кто?

Виктор Мартинович: Есть достоверные данные, что Гаштольды и Радзивиллы его книжки не финансировали. Разве это признак успешности? Все успешные и состоятельные финансировались магнатами. Большие деньги были у магнатов. А его авантюру они не поддержали. Он все время был в пути. Что он делал в Кенигсберге, чего его туда занесло? Если он такой успешный, то что он там делал? Возникает много вопросов. Он же закончил садовником...

Еврорадио: Но ему многое удавалось, отсидеть в тюрьме в Польше и вернуться, устроиться садовником к самому королю...

Виктор Мартинович: Есть такой фильм "Человек эпохи Возрождения". Скорина, мне кажется, был ярким человеком этой эпохи. В то время в Праге не знали, что делается в Москве и есть ли вообще Москва. Поэтому любой человек, который приезжал из Генуи в Кенигсберг, мог говорить все, что угодно. Его успешность, то, что книги появились, следует из его особых черт. Он точно не был иконой, каким-то медным памятником. Он был очень движовым человеком, такой он и есть в пьесе.

Еврорадио: В пьесе постоянно возникает "хороший мальчик в галифе", который постоянно мешает Скорине. Это образ кого или чего?

Виктор Мартинович: Этот образ ввел в произведение режиссер Александр Гарцуев. Это такой собирательный образ зла, мракобесия, которое противостоит просветителю. В пьесе это зло было субьектировано, оно не воплощалось в одном человеке. Такое зло сложно победить. Александр Гарцуев использовал повторяемость сюжетов, чтобы ввести одного персонажа, который воплощает это зло. Но спектакль заканчивается почти оптимистично, зло почти побеждено.

Еврорадио: Вы бы хотели прожить жизнь Франциска Скорины?

Виктор Мартинович: Каждый из нас частично Скорина. Любой, кто здесь что-то пытается сделать, сталкивается с этими же особенностями белорусской кармы, с этим же необъяснимым злом. Алексиевич — Cкорина, Михалок — Скорина, поэтому эта пьеса о каждом из нас.

Еврорадио: Не боитесь, что чиновникам, которые смотрят спектакль, не понравится какие шутки, о тунеядцах, например?

Виктор Мартинович: Все мы ходим под Минкультом. Но мне передают, что чиновники не только ходят, но и смеются. А человек, который смеется, не будет иметь в мыслях запретить. Все частично острое подано как шутка. Если фильмы Захарова появлялись в СССР, то почему в театре сейчас не может идти "Карьера доктора Рауса".

Еврорадио: Кем бы мог быть Скорина в наше время, может тусовался бы на Зыбицкой, создал бы Wargаming?

Виктор Мартинович: Он бы создал "танки" и прогорел бы! Ничего бы не получилось, так как он бы их создал в момент, когда еще не было компьютеров. Он просто опередил свое время. На Зыбицкой он бы чувствовал себя очень неуютно, так как меценаты бы наезжали, что пьет за их деньги.

Еврорадио: Не думали над сиквелом Скорина 2.0? Юность...

Виктор Мартинович: Никогда не позволяю себе думать о каких-то продолжениях. Даже когда был конкретный запрос на продолжение "Сфагнума". Но Скорина 2.0 — это круто. Например, он изучил бы восточные единоборства, подружился с Брюсом Ли. Скорина в пионерах, Скорина в БРСМ. В кино, если серьезно, его мог бы показать актер, который его играет в театре белорусской драматургии. А если несерьезно, это такой Джонни Депп усталый, с сигаретой, немного пьяный, который рассказывает свою историю. Может даже немного оттыренный после столкновения с московскими полицейскими.

Еврорадио: У вас есть еще две пьесы, они будут здесь поставлены?

Виктор Мартинович: Действительно две написанные и поставленные за рубежом пьесы у меня есть. Одна из них, на мой взгляд, непригодна для постановки. Она была написана под конкретное произведение в коллекции Венского музея истории искусства. А вторая очень универсальна, на 10-15 минут. Такой моноспектакль, посвященный событиям в Украине. Это не отдельный спектакль, но она могла бы войти в какой-нибудь спектакль к какому-нибудь театральному событию.

Еврорадио: У вас есть книги по-русски, по-белорусски, а на каком языке вы думаете, когда пишете?

Виктор Мартинович: Когда пишу, я думаю та том языке, на котором сейчас пишу. Когда я гуляю или засыпаю... Это зависит от того, какую книгу я сейчас читаю. Теперь я читал Песецкого "Любовница Большой медведицы", поэтому сейчас мне проще отвечать и думать по-белорусски. Вот вчера ко мне в метро подошел проверить вещи охранник, а я не мог подобрать слова по-русски.