Адвокат Савченко: В переговорах по обмену Надежды Лукашенко не было места
Справка Еврорадио: Марк Фейгин — адвокат и политик, в прошлом депутат Государственной думы России, вице-мэр Самары. В 2012 году вошел в 20 самых влиятельных юристов по версии журнала GQ. Был адвокатом Pussy Riot.
Еврорадио: Довольны ли вы результатом "дела Савченко"?
Марк Фейгин: Обмен — это единственно возможное средство, которое освобождало Надю от отбывания наказания. Потому что отбывание наказания на родине по Конвенции "О выдаче осужденных" или помилование были единственным средством избавить ее от российской тюрьмы. Это очень важно. Кто-то рассуждает как перфекционист: "Как так: помилование будто бы от третьих лиц — родственников пострадавших. Путин какую-то схему придумал в своих интересах". Я считаю, что если речь идет о политических дела в стране, где нет независимого правосудия и независимой судебной системы, любая попытка спасти обвиняемого по политическим мотивам может проявляться в любой юридически-процессуальной форме. Рассуждения вроде "Давайте бороться до конца, до последней капли крови подзащитного" мне представляются и абсурдными, и несправедливыми, и лживыми. Главное — результат. Не "оправдать или не оправдать" или каким-то иным образом, используя процессуальную терминологию, добиться успеха в деле, а спасти. В политических делах вопрос не стоит "выиграл — не выиграл" — это не английский суд, а спас или нет. Так вот, Надежду Савченко спасли. В отличие от Карпюка, которого пытали, от Сенцова, которого пытали: ФСБшники натягивали мешок на голову в Крыму. В отличие от многих других, которым досталась более серьезно, чем Наде, благодаря только политизированности защиты и публичности этого дела. Вот поэтому я считаю удовлетворительным этот результат, так как мы ее спасли.
Еврорадио: Как вы узнали, что обмен все же произойдет?
Марк Фейгин: Детали были неизвестны до последнего — я этого не знал. Да и понятно: это было как условие осуществления спецоперации. Полагаю, договаривались первые лица, и это было одно из условий, чтобы все сохранялось в тайне. И о том, что все произойдет в среду, мне сообщили люди из Киева за день до обмена. Если честно, я до последнего не верил, потому что имел скепсис насчет возможности такого варианта. Только из-за поведения российских властей. Если украинский президент озвучивал все, что он делает в этом деле, то российская власть хранила молчание, давая себе люфт, чтобы можно было в любой момент отказаться от договоренностей. Ведь они достигнуты непублично.
Еврорадио: А Савченко как узнала об обмене?
Марк Фейгин: Я только что приехал в Киев, встречусь с ней, и она мне детали расскажет, как это было со стороны тюрьмы подано. Ммы ее видели на прошлой неделе, когда ничего не было известно, а на этой неделе к ней никто из адвокатов не успел попасть. Но думаю, что в тюрьме ей объявили об обмене день в день, а заранее не предупреждали.
Еврорадио: Неизвестно, был ли и в этих переговорах руководитель Беларуси посредником?
Марк Фейгин: Не думаю. В такой торговле Путин имеет дело с теми, от кого может хоть что-то получить. Меркель и Олланд больше подходят на роль посредников. Но мы не все детали переговоров знаем. Действительно, было объявлено Олландом, что последние детали обмена согласовывались в последний момент по телефону между Путиным и участниками Нормандского формата. Лукашенко в этих переговорах не было места хотя бы потому, что эти переговоры имели "непосредственный характер": Франция и Германия что-то предложили Путину. Но мы не узнаем, что, пока оно не начнет реализовываться. Потому что на этом уровне политики сохраняют конфиденциальный характер договоренностей — это обычная практика. Мы это поймем во время, к примеру, очередных переговоров в Нормандском формате или во время "Минских переговоров".
Еврорадио: О выгоде Кремля: один российский политолог написал, что Савченко более выгодна Москве в Верховной Раде, чем на нарах в российской тюрьме...
Марк Фейгин: Я не политолог, но хорошо разбираюсь в политике, сам когда-то был депутатом парламента. Я считаю, что рассуждения на тему "выгодно — невыгодно", "а вот она приедет, и будут досрочные выборы", "она — человек резких взглядов, и это окончательно разрушит политическое поле в Украине" — это все на уровне болтовни. Такие околокремлевские идеи для самооправдания. То слышим: "Мы никогда не выпустим убийцу!", то "Смотрите, как мы выгодно отправили Савченко в Украину, и она там наведет шороху" — концепция меняется в зависимости от ситуации. Чтобы Кремль был в более выгодной позиции. Посадили ее в тюрьму, чтобы показать, что на Путина нельзя давить, а выпустил ее Путин потому, что "у него хитрый план — испортить всю политическую поляну Украины, чтобы больший хаос породил желание вернуться к прошлому". Но Савченко, по моему мнению, приехала не разрушать государственность страны, а строить ее. А ее личные перспективы будут зависеть от того, как будет складываться ее политическая жизнь. Здесь всегда есть риск: может получиться, а может и нет. В условиях свободы невозможно что-то предсказать на 100%. Предсказать можно только российскую политику, где ничего не происходит: 16 лет сидит один руководитель и марионетки меняются в парламенте. Непредсказуемость политической демократии — с одной стороны, недостаток, но с другой — преимущество. Ценность, которой нужно пользоваться и сохранять, потому что так называемая стабильность и предсказуемость — это, как свидетельствует история, не очень и хорошо.
Еврорадио: Как защита Савченко сказалась на вашей карьере, общении с коллегами?
Марк Фейгин: Политическими делами я занимаюсь не впервые: было громкое дело Pussy Riot. И ненависть так называемого общественного мнения, которое формируется кремлевской пропагандой, для меня не была чем-то неожиданным. В тоталитарной системе, когда ты идешь против нее и власти, ты всегда будешь парией. Поэтому хуже, чем было, не стало.
Еврорадио: Но там вы защищали своих, россиян, а тут украинка, "фашистка", "убийца"...
Марк Фейгин: Да, дело более резкое на фоне войны. А Савченко — символ войны между Россией и Украиной. Но когда в 2012 году было дело Pussy Riot, власти инспирировали достаточно жесткие клерикальные настроения в обществе. А песня была направлена против власти. Другое дело, что все это было в виде шоу. Что касается тезиса "свои-чужие", то для российской власти это не аргумент — она "плющит" и тех и других одинаково. И те были невиновны, и Надя виновата. Но власть решает свои задачи, в том числе и пропагандистские, такими делами — она мобилизует массы, чтобы подогнать их под свои утилитарные цели. С этой точки зрения моя жизнь изменилась мало. Но многих я и потерял. Правда, вина здесь не "дела Савченко", а войны России и Украины. Имперская роль России на Донбассе и в Крыму внутри России разводит людей. Небольшая часть не принимает этой оккупации соседних земель и третирования соседей, другие поддались имперской истерии и отвернулись от меня — это правда.
Еврорадио: У вас есть планы на будущее? Может, того же Сенцова поможете спасти из российской тюрьмы?
Марк Фейгин: Там дело завершено, люди осуждены, и браться за эти дела нет никакого смысла. Там исчерпана процессуальная работа, и впереди работа политическая, дипломатическая, работа по мобилизации международного общественного мнения, иностранных политиков. Чтобы они продолжали давить, и Сенцова, Карпюка и всех остальных отправили в Украину. Возможно, этой работой я буду заниматься, но хочу ее делать вместе с Савченко. Ведь она, как мне кажется, станет фронтменом этой политики. Одновременно я представляю интересы Мустафы Джамилева — сужусь с ФСБ. Дел и обращений ко мне хватает, но нельзя одному человеку заниматься всем. Моя задача — создать методологию политической защиты, которой будут пользоваться другие адвокаты. И пусть они во всей России придерживаются этой линии, так как она дает результат в борьбе с несуществующим правосудием. Добиваться, чтобы в результате этой борьбы возникла хоть какая-то система правосудия — это важно.
Еврорадио: Не возникало мысли уехать из России, перенести свою адвокатскую практику, к примеру, в Украину?
Марк Фейгин: Я не хочу уезжать. Ну что с того, что появится еще один политэмигрант, человек, который займется не своим делом? Что, в Украине не хватает адвокатов? Я не хочу есть чужой хлеб. Полезнее мне оставаться в России и продолжать заниматься своим делом. Действительно, ситуация становится более жесткой, много людей уезжает, и я многим помог уехать. Но если и такие, как я, уедут, то станет совсем тяжело. Да, меня сильно критикуют в России под воздействием пропаганды, говорят, что я сам политизирую процессы: "Савченко на самом деле убийца, а ты из нее сделал политзаключенного". Но есть часть людей, которые искренне не понимают, как это все работает: думают, что если доказательства невиновности представлены, то суд должен принять справедливое решение по политическим делам. До них не доходит, что суд наш в принципе "заглушен" на принятие справедливых решений по таким делам. И не понимают, зачем делу было создавать громкий международный резонанс. Но я все равно не хочу покидать Россию.
Еврорадио: А еще вы не только "политизируете дела", но, наверное, и взялись за дело Савченко "только потому, что киевская хунта хорошо заплатила"!
Марк Фейгин: Когда 11 июля 2014 года мне позвонила Вера Савченко, за это дело никто не хотел браться — оно фонило, она радиоактивно и токсично. На адвокатов сильно давят в политических делах. Это хорошо рассуждать сейчас, когда у дела такой масштаб. В таких делах деньги не главное, они в таких делах не зарабатываются. Зарабатывается какой-то репутационный имидж, но это совсем другое.
Еврорадио: Как добиться большого международного резонанса в случае политических дел?
Марк Фейгин: Многое зависит от адвоката. Адвокату необходимо быть готовым разбираться в политике и быть чем-то большим, чем адвокат. Этот человек должен иметь и какой-то общественный уровень, быть общественным деятелем. Если адвокат замыкается на своих нарукавниках, публичного эффекта не получится. Адвокат — это профессия, призванная защищать общество от государства, и к этому противостоянию государству адвокат должен быть готов. Ну, и обвиняемый по политическому делу: он должен быть человеком, готовым идти до конца. Это тоже очень важно. Должна быть связь с гражданским обществом вне системы давления.
Фото: openrussia.org
