“Ким — единственный полный человек, которого видел”: белорус побывал в Пхеньяне

В Пхеньяне туристу из Беларуси, экс-продюсеру “Ляписов” Евгению Калмыкову ничего не запрещали. Напрямую. Но когда местные убегали от фотоаппарата, Женя понимал, что фотографировать их нельзя. А потом он увидел, как маленькой худенькой женщине “незаметно” дали под дых только за то, что засмотрелась на высокого иностранца. Стало ясно, что и поговорить с кем-то, кроме военных или корейских “чекистов”, ему не удастся.

19 июня Владимир Путин в Пхеньяне будет кланяться памятникам, предсказывает программу российского президента Калмыков. Ему тоже приходилось кланяться памятникам.

— Сегодня весь мир обсуждает, зачем Путин встречается с Ким Чен Ыном, но эти два человека ни за что не скажут, зачем они встретились на самом деле. Они будут говорить всякую чушь про нерушимую дружбу, но все эти слова не будут иметь никакого отношения к реальности, — говорит Калмыков.

Также, как не имело отношения к реальности всё, о чём Калмыкову в Пхеньяне рассказывали “гиды”. Мы расспросили его о том, что лежит на прилавках в северокорейских магазинах, и о том, почему экскурсовод плакала, провожая группу иностранных туристов.

“Потрогал дыню и понял, что она лежит уже с полгода, одна корочка осталась”

— И вот, вы прилетаете в Пхеньян. Где вас поселили?

— Все иностранцы в Пхеньяне живут в одном отеле. Город находится на берегах реки Тэдонган, и на острове посреди этой реки и находится стрела гостиницы. Попасть на остров можно только через длинный мост. Тебе говорят — да-да, ходить можно свободно, куда хочешь! Но как только ты выходишь на этот мост, сразу замечаешь, что за тобой следуют “гиды”. И они всячески пытаются вернуть тебя на остров.

Мы много ездили по стране, но везде встречали туристов из нашей гостиницы. Становилось понятно, что нас всех водят одними и теми же тропами, перед вами разыгрывают представление. Но я рос в Советском Союзе, так что могу распознать “потёмкинские деревни” [бутафорские деревни, которые возводились вдоль маршрута российской императрицы. — Еврорадио].

Да и было несколько эпизодов, по которым я понял, что нас разводят. Первый — в метро.

В Северной Корее все люди очень худенькие и невысокие — около 1,5 метра ростом. Поэтому я со своим ростом — высокий, длинный — там был очень заметен. В поезд метро там нужно заходить быстро, а одна женщина, увидев меня, обомлела. И мужичок, который стоял рядом с ней, незаметно (но я заметил) дал ей кулаком под дых. Она не вскрикнула — просто согнулась, села в поезд и поехала дальше. А я вышел.

Был другой похожий эпизод. Нас водили на футбол, сборная Северной Кореи играла со сборной Таджикистана. Иностранцы сидели на ВИП-трибуне. Один паренёк замешкался у входа, заметив иностранцев, и тоже получил от секьюрити удар под дых.

Фотографировать? Телефон по прилёту у тебя отбирают, фотоаппаратики можно, но фотографировать можно не всё. Прямых запретов нет, ты сам должен понять, что не нужно чего-то делать. Тебе не запрещают фотографировать людей, но те убегают от тебя. Почему? Тебе говорят, мол, ну просто у нас, у корейцев, так не принято.

— Вы сказали, все там худенькие. В последние несколько лет в медиа постоянно пишут про голод в КНДР. Чем кормили вас? Что там лежит на полках в магазинах?

— Это удивительно, но как такового магазина — места, где затариваются обычные люди — я так и не увидел. Хоть я все время спрашивал — а где все тарятся? Меня отвели в магазин, который похож на что-то среднее между ВДНХ и советской “Берёзкой”. Ну или такой большой “ГУМ”, куда явно пускают не всех.

Да там и нечего делать людям — там продаются посуда, национальные наряды и гастрономия. И вот гастрономия — это как раз такая выставка на ВДНХ. Например, лежат пять больших дынь. Думаю — может, дыню купить? Потрогал дыню и понял, что она лежит уже с полгода, одна корочка осталась, а внутри давно гнилая.

Очень хотел купить одежду, которую они носят, что-то среднее между робой и костюмом серого цвета или хаки. Мне всё время говорили, что это не проблема, но тему замыливали, и я так и не увидел, где они продаются.

Санатории, в которых мы останавливались, рестораны, в которых мы питались — мы встречали там только военных. Это привилегированный класс общества. В книге “Идеи Чучхе” описывается, что военные — движущий и направляющий класс общества. Их задача — охрана и исполнение приказов вождя.

"Она ответила: я сожалею, что вы так и не смогли полюбить мою страну"

— Людям хочется выбраться оттуда?

— Я думаю, люди разные. Да и чтобы хотеть выбраться, нужно увидеть другой мир. А это может себе позволить только военная элита.

Я был в их пионерском лагере. Там на входе — мозаика в виде карты мира. На ней нанесены все материки, а страны обозначены контурами. И только одна страна обозначена цветом — Северная Корея. На их глобусе есть только одна страна.

Но там есть вторые и третьи слои, хоть туристу их сложно разглядеть. Там ездят иномарки. Я спрашивал — а откуда на дорогах эти иномарочки? Из Японии. А как же так? Ну вот, военные могут их получить. И мобильники могут получить. А у военного есть сын и жена, они уже немного больше знают о мире, могут съездить в Китай и увидеть, что в Северной Корее не все однозначно.

Но большинство если и догадываются, что с ними происходит, то прячут это очень глубоко. Но я уверен, что большинство искренне любят свою страну и своего вождя. Он, кстати, заметно отличается от всех. Это единственный полный человек, которого я видел в КНДР.

Нашу группу сопровождала очень симпатичная, очень общительная экскурсовод. Она отлично знает русский. Она единственный настоящий краевед, а не комитетчик, которые в основном были с нами.

Когда я уезжал, она плакала. Я спросил — почему ты плачешь? Она ответила: я сожалею, что вы так и не смогли полюбить мою страну.

— Как она это поняла?

— Ой, ну конечно же из наших реплик. В группе собрались люди из творческой среды. Мы сдерживались, но всё равно постоянно отпускали реплики вроде “Ой, а можно больше не кланяться памятникам?” Там три типа памятников: вождю Ким Ир Сену, его сыну Ким Чен Иру и его внуку, нынешнему правителю Ким Чен Ыну. Когда я был в КНДР, у власти там ещё был Ким Чен Ир.

Как-то нас повезли во дворец Ким Ир Сена. Он похож на лукашенковский, только шикарнее. И маршрут сделан так, что на пути к усыпальнице тебя вся атмосфера подводит к тому, что нужно будет поклониться. Я иду думаю — да не, нафиг, не буду. Но на тебя смотрят тысячи глаз. И ты решаешь — да фиг с ним, поклонюсь.

После этого я объявил, что плохо себя чувствую и уже не могу никуда ехать. На день остался в отеле — зато облазил его весь, посмотрел, как там организован сервис, какие магазинчики есть на территории. Наша экскурсовод это видела и понимала, почему. И когда мы стебёмся — тоже понимала.

"Мне просто жаль людей, они не хуже и не лучше, чем все остальные люди в мире"

— Часто говорят, мол, в Беларуси уже некуда закручивать гайки. Беларусь можно превратить в КНДР? Или там какие-то другие люди, и за пределами Северной Кореи такое повторить невозможно?

— Конечно можно закрутить гайки. Ведь есть тюрьма. И так, как в тюрьме, может жить весь народ. Этим легко управлять — с помощью голода.

Да, белорусам больше характерна позиция “моя хата с краю”, а северокорейцы и сами стремятся к коллективизации. Но в каком-то своем виде это можно повторить и в Беларуси.

Когда начинаешь общаться с ними, ты видишь и человеческое. Я ведь увёз оттуда и много тепла.

И мне просто жаль людей, потому что они не лучше и не хуже, чем все остальные люди. Но они помещены в определённые обстоятельства: мало кушают, мало спят, в их жизни много физического труда и дурацкой идеологии, которая направлена не на индивидуальное развитие, а на то, чтобы ты был винтиком в системе.