Папка остался дома: истории украинских женщин и детей, которые спаслись от войны

Матрасы и раскладушки стоят совсем близко друг к другу, укрытые цветными одеялами и пледами. Люди забираются под одеяла с головой, потому что свет здесь не гаснет и ночью.

Это спортзал начальной школы в польском городке Любыча Крулевская недалеко от украинской границы. На гугл-картах школы больше нет. Теперь она помечена как “Пункт помощи беженцам”.

Почти все люди, которые спят под цветными одеялами на этих матрасах и раскладушках, — женщины и дети. Почти все мужчины, которые есть в этом спортзале, — волонтёры. А мужчины почти всех женщин, которые спаслись от войны, остались в Украине.

Я пережила 2014-й на Донбассе. Теперь всё намного страшнее

Любыча Крулевская, спортзал начальной школы

Мы находимся в приграничном городке Любыча Крулевская. Наша собеседница Юля не знает, где она.

— Я знаю, что я в Польше. А какой город? Не знаю.

Юля с сыном только что приехали из Краматорска. Её и всех, кого некому встретить на границе в пункте пропуска Гребенне, волонтёры сажают в машины, в автобусы и везут в эту школу. От пункта пропуска до Любычи Крулевской — 10 км. Ночёвка в здешней школе — первая надежда, которую волонтёры дают беженцам.

У надежды запах еды, только что снятой с костра. Костры горят вокруг школьного здания всю ночь, и всю ночь волонтёры дежурят в школе.

В одной части спортзала — матрасы, в другой — столы. Здесь можно заварить чай или кофе, перекусить. Табличка над столом: “Дорогие украинцы, возьмите столько, сколько захотите”. Табличка на футбольных воротах: “Юридическая консультация”.

Те, кому не спится, пьют чай. Девушка медленно идёт вдоль коробок с гуманитаркой — долго, но без интереса выбирает шампунь.

В спортзал забегает молодая женщина с младенцем — ребёнку нужно срочно сменить подгузник. Старик вкатывает в зал инвалидную коляску, в ней сидит его жена. Мальчик-подросток обнимает переноску с котом. Пожилая женщина меряет давление. 

— 162 на 100. И пульс 100.

Здесь несколько сотен человек. И очень тихо.

Юля — одна из немногих женщин, кто соглашается рассказать свою историю на камеру. В Украине остался её гражданский муж. Она приехала в Польшу с 13-летним сыном. Она растеряна и не знает, что делать.

Волонтёры обещают дать Юле инструкции, как действовать дальше. А пока мы попросим её надеть микрофон, выйти на крыльцо, ответить на вопросы. Хоть какая-то ясность, хоть какие-то инструкции.

— За день до отъезда над нами пролетел истребитель. Нервы сдали. Мы с сыном решили выехать, пока не поздно, чтобы спасти свои жизни. 

Краматорск это город на Донбассе, между Донецком и Луганском. Его обстреливают каждую ночь.

— Мы пережили 14-й год. Мы знали, как это. Но сейчас всё настолько масштабнее. Совершенно другое оружие. Уезжали торопясь. Взяли рюкзак с детскими вещами. И документы.

С мужем Юля вместе работала на заводе. 24 февраля стало их последним рабочим днём.

— Я потеряла работу. Потеряла свой дом. Я не знаю, что с ним будет. Там все наши вещи, на которые мы копили своим трудом.

Я надеюсь на лучшее, надеюсь, что ребёнку понравится в Польше. Надеюсь, что найду здесь работу, я хочу работать. Где? В какой город я поеду? Не знаю. Не знаю.

Мужу Юля пишет коротко. Он спрашивает: “Всё хорошо?” Юля отвечает: “Всё хорошо”. Не потому, что больше нечего рассказать, — просто нужно беречь заряд телефона. Когда Юля с сыном пересекли границу, муж написал, что рад. Они уехали вовремя.
 

“Это мой котик, он остался дома, потому что он тоже мальчик”

Любыча Крулевская, крыльцо начальной школы

Самые страшные истории кодируют в четыре слова:

— Вибачте, не можу говорити.

Через несколько часов в этом спортзале научишься понимать, не задавая вопросов. Например, если у человека с собой большой чемодан, скорее всего, до границы его подвезли волонтёры. Если маленький рюкзачок — ехать пришлось на поезде. В поезде нет места двоим: едешь или ты, или чемодан.

Если у мужчины трое детей, он может уехать из Украины. За столиком сидит семья из шести человек — мама и пять дочерей. Их отец имел возможность уехать — но решил остаться в стране.

— Здравствуйте, говорите по-русски?

— Так.

Женщина оборачивается, она думает, что мы хотим предложить ей помощь. Но нам нужно “только спросить”.

Ольга приехала из Кривого Рога с шестилетней дочкой. Её сыну 18 лет. Он будет помогать теробороне. Её муж — офицер запаса, он пойдёт защищать Украину. Её шестилетняя Ариша знает, кто такой Путин, и рисует расстрелы.

— Долго уговаривали уехать. А у меня сразу слёзы на глазах. Я не хотела. Говорила, что без сына не поеду. Но вчера буквально за час собралась и уехала. Ночью, да. Тянула до последнего.

Но стало опасно оставаться. В любой момент с Кривым Рогом может случиться то же, что с Харьковом и Киевом. Хотя наши мужчины держат оборону, но против мин и ракет приёма нет. Только закрытое небо.

Чемодан собрали за час. Когда открыли пересмотреть, что везут с собой, оказалось, что в нём лежит три медведя.

— Арин, покажи свой рюкзак? Что у тебя в нём лежит?

Арина достаёт из рюкзака игрушки и фотографию, на которой она стоит рядом с мамой и братом. У них за спиной — море, на руках у брата Георгия — обезьянка.

— Это мы с Жорой на море. А ещё у меня на планшете есть папа. Вот мой папа. Я его вчера обняла.

— Обняла, плакала, целовала, — говорит Ольга.

— А это мой котик, — показывает ещё одну фотографию Арина. — Он тоже остался в Кривом Роге. Потому что он тоже мальчик

Всю дорогу от Кривого Рога до границы Ольга боялась, что машину расстреляют. Потом боялась, что потеряет ребёнка в очереди на пропускном пункте, боялась, что будет давка.

— Но мы хорошо добрались. В Украине все сплотились. Люди, у которых есть деньги, организуют перевозки — нас до границы довезли волонтёры.

И здесь нас замечательно встретили. Люди отзывчивые, добрые. Я всем знакомым говорю: девочки, берите детей, уезжайте. Потому что наши мужья, уходя на поле боя, переживают за нас. А потом война закончится, мы вернёмся и будем восстанавливать Украину.

Я уехала, сделала выбор в пользу дочери. Но многие женщины остались. У кого-то — муж, у кого-то сыновья призывного возраста. Девочки просто не смогли уехать. Сказали, что не бросят своих мужчин.

Арина читает нам стихотворение, показывает конфеты, которыми её угостили волонтёры. Ольга обнимает дочку, слушает её, улыбается ей. А потом поворачивается к нам и говорит:

— Девочки, я так хочу домой.

Но автобусы и машины, которые выезжают из Любычи Крулевской, домой не едут. Они могут увезти украинцев только от дома. Далеко или очень далеко.
 

“Нужна высокая бутылка и тряпка”

Дорога во Вроцлав

— Меня зовут Кингсли, мне 11 лет.

— Кто научил тебя делать коктейль Молотова?

— Мама.

До войны Кингсли и его мама Яна жили под Киевом. Теперь мы вместе едем в польский Вроцлав.

— Нужна простая стеклянная высокая бутылка. Потом берётся тряпка, — Кингсли знает три рецепта коктейля Молотова. Он делится с нами тем, который считает самым лучшим.

— Для мене це самий ефективний.

У Кингсли с собой — рюкзак с лекарствами, документами и тёплыми вещами.

— Це спеціальний такий портфель для виживання. Важливо брати з собою чорний шоколад, тому що він заспокоює.

Всю дорогу до Вроцлава Яна мониторит новости: пересылает семье сообщения о том, что под Киевом в очередной раз объявлена воздушная тревога.

— Потому что к ней привыкаешь. Гул постоянно стоит в ушах, и ты уже не знаешь, когда гудит сирена, а когда гудит в ушах. Чтобы они не пропустили сообщение о тревоге, я их пересылаю в телеграме, — рассказывает Яна.

Во Вроцлав нас везёт волонтёр. В центр помощи беженцам он привёз гуманитарку. Выпил много кофе и мало спал. За эту поездку он не возьмёт ни злотого.

— Самыми страшными были первые два дня, когда приходило осознание того, что началась война. Мы до последнего в это не верили, — говорит Яна. — В следующие десять дней мы постоянно бегали в подвал прятаться. Страшно, когда ты сидишь и каждую минуту не знаешь, что может быть дальше. Переживаешь за своих близких. Слышишь звук ракет, взрывы рядом.

Все мои родные и близкие остались там. Морально было сложно подготовиться к отъезду. Я готовила себя три дня. Я понимаю, что для ребёнка это травмирующая ситуация, а мы должны быть в ресурсе, чтобы поддерживать своих близких, которые там остались.

Под Киевом остаются все близкие Яны: родители, сестра, брат. В день её отъезда сестра вышла замуж.

— Мужчины готовы взять оружие и идти защищать нашу землю. Даже если бы они могли уехать, они бы этого не сделали. Они бы наотрез отказались. Наотрез. Я не знаю ни одного мужчины, который хотел бы выехать из Украины. Я знаю только тех, кто возвращался, чтобы защищать свою землю.

Яне и её сыну помог эвакуироваться центр при костёле. В первую очередь в эвакуацию отправили женщин с детьми и людей с инвалидностью. 

— Во Вроцлаве вас встретят?

— Да. Но чёткого плана нет. Там сейчас много украинцев. Наверное, мы там не останемся, поедем дальше, в Германию.

— А когда война закончится, куда поедешь? — спрашиваем у Кингсли.

— Когда война закончится, я хочу продолжить учиться. Я хочу стать программистом. А потом жить своей прекрасной жизнью, — говорит Кингсли.
 

“Полсела уехало, одни мужики остались”

Поезд Вроцлав — Варшава

Поезд из Вроцлава до Варшавы отправляется с 4-й платформы. В купе забегают два мальчика лет пятнадцати.

— А Ви теж з України?

— Из Беларуси.

— Украинский знаете? Нет? Мы с другом из-под Николаева. Сейчас в Варшаву едем, а оттуда в Литву. Пока есть возможность, надо ехать. А то потом не выедем. А польский понимаете?

— Так себе, а вы?

— И мы. Мне 14, но я, наверное, в школу уже не пойду. Хочу подробити. Языка не знаю. Пойду работать. Война закончится, я к тому времени денег зароблю. У меня мотоцикл дома остался. Spark.

— Хороший поезд, и розетки есть. А сюда ехали, был один пауэрбэнк на всех. Будете мандарины? А показать, как у нас над селом бабахало?

Показывают.

— Страшно было?

— Да не, они ж только по большим зданиям стреляют. В мою школу, да, снаряд прилетел. А так — спокойно.

— Много родственников осталось в Украине?

— Полсела уехало. Только мужики остались. Нельзя. Дядька довёз нас до границы, развернулся и поехал назад. Папка остался дома.

При поддержке Медиасети.