Выборы в Грузии: война, метадон и “мёртвые души”

26 октября в Грузии прошли парламенские выборы. Согласно Центризбиркому, победу одержала пророссийская партия "Грузинская мечта" — она руководит страной 12 лет. При этом опросы показывают, что большинство граждан выступает за проевропейский путь страны — вступление в ЕС и НАТО.

Так кто же голосовал на "Грузинскую мечту" и что теперь будет? Объясняет главная редакторка "Медиасети" Диана Петриашвили.

Каковы результаты и что они значат?

Согласно официальным результатам парламентских выборов, правящая партия “Грузинская мечта” набрала 54% голосов. Кроме неё в парламент прошли ещё три оппозиционных альянса и одна партия. На выборах, которые и в Грузии, и за её пределами считали фактическим референдумом, который должен был определить дальнейшую геополитическую направленность страны, эти оппозиционные силы выступали за безусловную интеграцию с Западом. Их избиратели надеялись, что оппозиции удастся суммарно набрать больше голосов, чем правящей партии, сформировать коалиционное большинство в парламенте, отменить “плохие” законы, которые успела принять пророссийская “Мечта”, и помириться с Западом. Если опираться на официальные цифры, этот план провалился. Но поводы для оптимизма у сторонников прозападного развития страны пока есть. 

Что происходит сейчас?  

По данным грузинского ЦИК, в парламент прошли "Коалиция за перемены", альянсы "Единство — Национальное движение", "Сильная Грузия" и партия "За Грузию". Все оппозиционные лидеры заявили, что считают выборы сфальсифицированными, не признают их итоги и начинают акции неповиновения. По предварительным данным, в новом созыве парламента у правящей партии будет 88 мест, у оппозиции — 62. Сейчас в обществе активно обсуждают, действительно ли отказ оппозиционеров от своих мандатов ставит под вопрос легитимность парламента, и может ли президент страны помешать новому парламенту собраться. Власти уже заявили, что парламент начнёт работать в обозначенные законом сроки и, скорее всего, они воспользуются нечёткостью формулировок конституции, в которой хоть и указано, что первое заседание назначается президентом, но не определяется, как именно это должно происходить. 

Что будет? 

Пока что трудно сказать, как именно развернётся ситуация, её часто сравнивают с предыдущими выборами — осенью 2020 года оппозиция тоже в знак протеста отказывалась от своих мандатов, но в итоге всё-таки согласилась войти в парламент в результате посредничества Запада. Но есть и другой прецедент — парламентские выборы далёкого 2003 года. Тогда оппозиция тоже заявила о беспрецедентном масштабе фальсификаций и нарушений и призывала народ к протесту. Результатом стала бархатная “Революция роз”, сменившая коррумпированный режим Эдуарда Шеварднадзе на команду молодых реформаторов во главе с Михаилом Саакашвили. 

И хотя скептики указывают на то, что ситуация сейчас сильно отличается от политической обстановки 20-летней давности, оптимисты не готовы списать эту параллель со счетов.   
Одним из главных отличий нынешнего кризиса от ситуации 2003 года считается отсутствие сильного оппозиционного лидера. Михаил Саакашвили продолжает сидеть в тюрьме, политический вес его партии заметно упал после непрерывной работы госпропаганды, годами рассказывающей электорату о кровожадности прежней власти и коварстве любых остальных оппонентов “Грузинской мечты”. Во многом благодаря пропаганде оппозиция разрознена и разобщена, политикам с большим трудом удаётся договориться друг с другом и совсем не удаётся вести за собой народ. И хотя среднестатистическому избирателю давно разонравилась “Мечта”, найти кого-то в противоположном лагере всё никак не удается. Именно по этой причине в последние годы самыми массовыми и резонансными становились акции протеста, которые возглавлялись не политиками, а студентами, журналистами или сотрудниками НПО. 

В чём роль президентки? 

Сама президентка Саломе Зурабишвили чётко поддерживает оппозицию и прозападный курс страны. Она была чрезвычайно активна во время протеста против закона “Об иностранном влиянии”, который в Грузии называют списанным с российкого “Об иноагентах”. Трезвая прозападная риторика Зурабишвили сильно отличается от “нейтральных” заявлений лидеров правящей партии, которые регулярно заставляют грузинских граждан краснеть от стыда. Зурабишвили сильно не любят в “Мечте”, но уважают на Западе. А главное — похоже, она становится лидером, способным повести за собой и политиков, и их избирателей. 

Зурабишвили назвала выборы полностью сфальсифицированными, заявив, что власти использовали “современные технологии для обеления мошенничества” и что Грузия стала жертвой “российской спецоперации гибридной войны”. Важно, что именно Зурабишвили, а не кто-то из оппозиционеров, призвала народ выйти на акцию протеста вечером 28 октября.

Кто голосовал за “Мечту”? 

По данным экзитполов, заказанных независимыми телекомпаниями, за правящую партию проголосовали около 40 процентов избирателей. Оппоненты власти утверждают, что этой цифры невозможно было бы достичь, если бы не варварское использование админресурса и другие незаконные методы вроде подкупа и запугивания. Кроме того, важно понимать, что в стране невероятно раздуты избирательные списки, в которые включены сотни тысяч “мертвых душ”. Избирателями в Грузии считаются 95% (!) от всего населения, что даёт широкие возможности для фальсификации — реально в стране намного меньше избирателей, чем заявлено официально.

Но всё равно сторонников “Мечты” в стране немало, и, пожалуй, каждый оппозиционно настроенный грузин признаёт, что в его окружении полно избирателей правящей партии. Конечно среди проголосовавших немало тех, кого подтолкнул к этому административный ресурс. Так, дежурно обводят на бюллетенях цифру 41 сотрудники госучреждений, иногда из страха быть уволенными, а иногда просто потому, что боятся перемен после бесконечных 12 лет правления “Мечты”. Среди логичного электората этой партии — и социально незащищённые люди, жизнь которых полностью зависит от мизерного пособия, и сытые чиновники, привыкшие к щедрым премиям и комфортным командировкам. Традиционными избирателями “Мечты” считают в Грузии бенефициаров так называемой “метадоновой программы” — то есть, людей с наркозависимостью, которые получают заместительную терапию. Немало среди электората и пробационеров — осуждённых, которым разрешили жить в обществе под чётким контролем властей. 

Но если предыдущие категории могут демонстрировать лояльность властям вынужденно, то есть и те, кто поддерживает эту партию вполне искренне. Например, за её главное обещание на этих выборах — отсутствие войны с Россией. В Грузии горячо и искренне сочувствуют Украине, не забывая о собственной войне в 2008 году. Поэтому так называемая политика “нейтралитета”, которой тычет в нос "Грузинская мечта", у некоторых вызывает стыдливое удовлетворение. 

Ну и, наконец, ещё одна категория идеологических поддержантов — легковерные гомофобы, которых годами пугают рассказами о европейском ЛГБТ-разгуле. Незадолго до выборов идейный вдохновитель "мечтателей", миллиардер Бидзина Иванишвили посвятил этой теме отдельное выступление, сказав, в частности, что в европейский либерализм зашёл так далеко, что там, дескать, даже мужчины кормят детей грудью наравне с женщинами (то ли  даже вместо них).  Большинство пользователей грузинского Фейсбука это выступление сильно развеселило, но были и те, кто возмущался и порицал страшных европейцев.