“Зря Лукашенко это делает”: польское приграничье (не) напряглось из-за мигрантов
— А чего о мигрантах думать? Не надо нам никаких мигрантов, — говорит Людмила. Мы на рынке в Гайновке, хотя правильно по-польски произносить Хайнувка. Людмила, как и многие, приходит сюда с самого утра и продаёт малину. Покупателей немного — честно говоря, за час мы их и не увидели. Наверное, поэтому Людмила соглашается поговорить. Только просит не снимать её — стесняется.
— Мы не имеем ничего против белорусов, украинцев, — убеждает женщина. — Но если мусульмане, то нам не нужны.
— Вы же знаете, что в Афганистане произошло? Возможно, теперь мигрантов оттуда будет больше.
— Ну, будет больше, — Людмила ненадолго задумывается. — Опасные люди. Что делается во Франции, в Бельгии, в Германии. Они работать не хотят, а хотят хорошо жить.
Она снова повторяет, что белорусам и украинцам здесь рады:
— Мы сами белорусы, православные. А мусульман… Мы не очень их тут хотим… Они работать не хотят.
— А если бы работать хотели, вы были бы не против?
— Ну, если бы ничего плохого не делали… Но когда чеченцы наехали в Белосток — и двери подпаливали, и ещё что-то… Но я не знаю, я политикой не занимаюсь. Это раньше было. Сейчас — не знаю.
В мае 2021 года поток мигрантов из Ирака, Сирии, Бангладеш и других стран Средней Азии и Африки, которые штурмуют границы Евросоюза через Беларусь, вырос в десятки раз. После введения Европой санкций и непризнания Лукашенко президентом страны у белорусских пограничников резко "испортилось зрение". Они "не замечают" сотни беженцев, которые нарушают госграницу и пытаются лесными тропами выбраться из страны.
Первой на себе ситуацию почувствовала Литва: в день регистрировалось до 280 попыток попасть в страну. Литовцы даже решили построить вдоль границы с Беларусью стену из колючей проволоки. Тем временем напряжённость выросла и на белорусских границах с Латвией и Польшей. Десятки мигрантов неделями живут в районе границы: пограничники из Евросоюза не пропускают их в ЕС, а белорусские силовики не разрешают вернуться в Беларусь.
От Гайновки до границы Беларуси — километров двадцать. Многие здесь определяют себя как белорусы. С местными мы разговариваем на смеси польского, русского и белорусского языков, но это со старшим поколением. Например, с Юрой — он уже много лет торгует здесь же на рынке, и ассортимент у него большой: морковка, огурцы, перцы, картошка… Кстати, дешевле, чем в Беларуси. Говорит, выращивать всё помогает семья. На жизнь хватает, а после того, как власти начали давать субсидию фермерам на топливо, даже перестал ездить в Беларусь за соляркой. Словом, жизнью доволен.
— Нехорошо это, что Лукашенко начал пускать к нам этих мигрантов из Азии, — говорит Юра. — Он делает это нам назло?
— Не знаю.
— Хотят помогать своим наши, ну, полякам в Беларуси… А Лукашенко это не нравится. Вот он и делает так.
— Вы опасаетесь, что мигрантов станет больше?
— А зачем нам больше? Конечно, это плохо. Они не приезжают, чтобы работать, только хотят дальше, на Запад.
Заинтересовавшись разговором, подходит друг Юры — говорит, его зовут Ваня. Стоит, кивает — полностью соглашается со своим приятелем в оценке происходящего.
— А вам не жалко их?
— А чего их жалеть? — Юра улыбается. — Они не бедные люди. Бедные люди никуда не едут. А они платят тысячи долларов, чтобы ехать. Там же всё на денюжках. Я хотя нормальный простой человек, но всё понимаю… Бедные не едут.
В приграничных районах мигрантов пока не видели. Юра объясняет это просто: хорошо работают польские пограничники. Об “экспорте мигрантов” здесь узнают из местных газет, иногда обсуждают с друзьями или семьёй. Юра добавляет, что “политикой не интересуется”, но здесь вопрос скорее безопасности.
— Зря это Лукашенко делает, — снова качает головой Юра. Ваня тем временем пускается в воспоминания о том, как раньше ездил в Беларусь.
— Вот времена были, ездишь туда-сюда, мы же все рядом живём, близко. Возишь что-то. Друзья там, знакомые. А теперь девочка одна вышла замуж за белоруса, но въехать в Беларусь не может! Что ж это такое?
Несмотря на лёгкую ностальгию по былым временам (“В Молодечно ездили торговать в начале 90-х, ну и жизнь была!”), Юра и Ваня довольны своей страной и своей жизнью. Живут небогато, зато никто не мешает, да и уровень приемлемый.
Гайновка чем-то похожа на белорусский райцентр: дома в четыре-пять этажей максимум, совсем немного людей, мало молодёжи. Но и отличается: дома выкрашены и ухожены не только в центре. В городе несколько супермаркетов и большой Jysk.
А ещё здесь есть музей и центр белорусской культуры. Вместе с нами в него заходят несколько женщин с детьми. Работает небольшая сувенирная лавка: майки с надписями на белорусском, открытки, фигурки. Спрашиваю о ситуации с мигрантами местного продавца, а он оказывается директором всего центра.
— Я не особо ориентируюсь. Знаю, что мигрантов стало заметно больше, видел в интернете, — говорит Томаш Тихонюк. — Пока нигде не встречали их тут. Есть белорусы, украинцы, которые едут работать. В последнее время, после выборов прошлого года, стало больше белорусов. Есть и индусы, но и они работать едут. А этих мигрантов, с Востока, я пока не видел.
Нас отвлекают: подошла женщина и спросила, где она может купить билет. Томаш идёт с ней куда-то, перед этим закрывает лавку на ключ. Через несколько минут возвращается. Спрашиваю: как, на его взгляд, местные отнесутся, если мигрантов будет ещё больше и властям придётся открывать новые лагеря неподалёку от города.
— Понимаете, Подляшье — это немного… Нельзя сказать, что закрытый регион, но…
— Как страна в стране?
— Грубо говоря, можно и так сказать. Думаю, если мигрантов будет больше, то многие будут немного побаиваться их. Ну вот лично я не могу сказать сразу, полностью против этого или полностью поддерживаю. Это очень сложное дело. Видя, как приезжают белорусы и украинцы, работают, уважают законы местные, стараются говорить на польском… Тем более что белорусы и украинцы — та же самая вера, тоже славяне, есть много общего. А там — другая культура, другая вера… Я думаю, что многие местные жители относились бы с осторожностью. А сейчас про это смотрим по телевидению, но проблема будто бы нас не касается… То же самое было и с пандемией: думали, что Китай далеко и нас этот вирус никогда не коснётся. И вот неожиданно всю Европу, весь мир…
Местные, говорит Томаш, в целом открытые и толерантные люди — настоящие белорусы. Он показывает нам часть выставки: деревянные скульптуры по белорусским мотивам, конкурс рисунков для детей и фотографий для подростков. Мимо проходит семья: разглядывают экспонаты. Томаш им улыбается и здоровается, будто они давно знакомы. Это вполне возможно: музей устраивает мероприятия не только в своих помещениях. Например, Томаш ездит по деревням и там организует разные активности: концерты, выставки и прочее. Поэтому местных он знает. И говорит, в некоторых деревнях среди населения белорусов до 100%.
О том, что Гайновка — своего рода “Беларусь в Польше”, напоминают не только музей и умение местных понимать белорусский. И не только берёзы, которых тут растёт много. Но и реплика “я в политику не лезу” — очень белорусская по своей сути. И её можно было услышать от очень многих.
— Ой, что мне эта политика, — говорит пенсионерка с велосипедом. — Не нужны нам эти мигранты, ну и всё. Мы и так небогатые. Вот у меня пенсия небольшая, приходится ещё в Варшаву ездить ухаживать за стариками, чтобы что-то заработать. А недавно полипы в желудке нашли, так в платный центр отправляли… Ещё и мигрантов тут не хватало.
Она машет рукой и идёт дальше.
Одна из местных достопримечательностей — православная церковь. Здание построено в 1980-х в стиле модернизма. Таких в Беларуси и не встретишь. Да и полякам интересно на такое посмотреть.
На парковке у церкви останавливается семья с тремя девочками. Они наскоро едят булочки из пакетов и говорят, что приехали из Варшавы. Про ситуацию с мигрантами, которые идут из Беларуси, знают.
— Я считаю, что люди должны быть там, где они в безопасности. Конечно, мы должны делать так, чтобы им было безопасно у себя дома. Но если им сейчас там небезопасно, то нужно помогать, — говорит мать семейства.
В парке неподалёку группа подростков при виде нас спешит спрятать электронную сигарету. Фотографироваться отказываются, даже после того, как мы обещаем, что кадры будут без всего, чем были бы недовольны родители.
— Я слышал только о том, что в Афганистане произошло и что там сейчас женщинам будет плохо, — пожимает плечами парень. Больше про мигрантов ему сказать нечего: о том, что они сотнями идут через Беларусь в Литву, Латвию и Польшу, он узнал от меня.
Жизнь в Гайновке идёт своим чередом, и, даже несмотря на близость белорусской границы, местные не особенно взволнованы из-за возможного наплыва мигрантов.
— Не переживаю из-за этого совсем, — признаётся Паола, сотрудница заправки недалеко от местной железнодорожной станции. — Если поедут — я не против. Им тут безопаснее может быть.
Попытать счастья захожу в местную кебабную.
— Ничего об этом не слышал, если честно, — говорит Бикас. — Я что-то слышал недавно про мигрантов, но не знаю, нелегальных или нет. Но вообще нет, мне нечего сказать.
— А вы сами давно в Польше?
— Три года. Приехал из Индии.
— И как, тут лучше, чем дома?
— Так же.
— Почему приехали?
— Мой босс сказал сюда приехать. У него 12 кафе по всей Польше. Вот я и поехал работать, — разводит руками индус.
Говорят, название города Гайновка, а вместе с ним и повята происходит от имени стражника Хайныма Хэйно, который поселился здесь ещё в XVIII веке. И у этого названия уже есть новая актуальность: по сути, Гайновский повят — один из “стражей” на границе Польши и Беларуси. Пока что, к счастью для местных, проблем из-за наплыва мигрантов тут нет. Но кто знает, что будет завтра или через неделю.
При поддержке "Медиасети"
