Ирина Козулина: "И я говорю: слушай, Козулин, не прошло и 30 лет,

как ты стал вспоминать наши значимые даты"

2007-11-27 18:03:27, Екатерина Буланова

Еврорадио побеседовало с женой Александра Козулина Ириной сразу после их свидания в тюрьме. Экс-кандидат в президенты отбывает за решеткой срок в пять с половиной лет. Семье Александра разрешили свидание с ним в день его рождения и свадьбы. Ирина рассказывает о том, как они брали с собой внука Владика, который сначала не хотел ехать, а потом не хотел уезжать от дедушки; о том, что Александру пишут письма даже из Голландии; о том, что он вспоминает в тюрьме о первом свидании. - Когда только стало известно, что на день его рождения нам разрешили встречу, это где-то за месяц, мы придумали сделать для Александра фильм. Это фотоснимки, добавляется музыка, стихотворения, тексты. Мы подготовили очень много фотоснимков. И я заранее попросила родителей, его сестру, брата – и собрала все старые фотоснимки, где Александра детство… Нашла фотоснимки с собой, которых я даже не видела. О нашей юности. Мы отвезли и передали это, конечно, Александр пока еще не смотрел, но, может, уже сегодня. Я очень надеюсь, что ему передадут этот диск, потому что сначала же цензура смотрит. Мы поэтому не вставляли туда никаких фотоснимков ни с митингов, ни за решеткой, чтобы этот фильм к нему гарантированно дошел.

- О чем из прошлого вспоминал Александр?

- Мы встретились в Сашин день рождения, но это и день нашей свадьбы, и день нашего знакомства, фактически. Со дня свадьбы прошло уже 29 лет, со знакомства – тридцать. Он подарил мне две открытки с нежными красивыми словами, и там он тоже припомнил, что познакомились мы ровно тридцать лет назад, он тогда пригласил меня на свой день рождения. И я говорю: слушай, Козулин, не прошло и тридцати лет, как ты стал вспоминать какие-то наши даты значимые, раньше ты никогда про это не говорил. Он смеется, говорит, что тут есть время все обдумать, все осмыслить, все припомнить… Александр рассказывал подробности из прошлого детям, и меня это очень согрело. Часто говорят, что это женщины помнят все подробности, ну а мужчины всю эту лирику забывают. Мне было очень приятно, что он ее не забыл. И притом это озвучил именно для девочек.

- Вы взяли с собой внука Владислава, какие у него впечатления?

- С Владиславом был вопрос. Оленька очень хотела, чтобы он поехал к деду, чтобы он деда не забыл. А у Владислава впечатления от тюрьмы неприятные, потому что мы его возили в Жодино и на “Володарку” на непродолжительные свидания. И там эти узенькие лавочки, маленькие кабиночки, там не было где присесть, прилечь… И когда мы говорили ему, что на три дня едем, он говорил: нет! Я не хочу в тюрьму на три дня! Дети как-то так злились на него: как, ты что, к дедушке не хочешь? Но что знает Владислав про тюрьму? Только то, что видел. Потому мы решили, что он в первый день не поедет, а поедет на второй со мной и потом возвратится назад. Но когда уже дело дошло до самого визита, именно Оленька настояла, чтобы он поехал. И решили, что это одновременно будет и сюрприз. Когда их запустили уже в комнату свиданий, и вот должен прийти уже отец, они Влада спрятали за занавеску, чтобы он потом выпрыгнул таким сюрпризиком. Когда Александр пришел, обнял девчат, и внук выпрыгнул, то девчата увидели, что Александр не удивлен. Они спрашиваются, что это такое. А он говорит: мне уже сообщили, что пришли дети и внук! То есть второго сюрприза не получилось, нас опередили.

- И как ребенку, сложно ему было на этот раз или нет?

- Владислав там так прижился, так “законтачил” с дедушкой, что не захотел со мной уезжать. Сказал, что останется там, ему там нравится, там как дома. А мы для Влада взяли конструктор с собой и потом так все оформили, якобы дедушка это ему подарил. И ему очень понравилось, как раз конструктор оказался очень удачным, и он его складывал там, раскладывал, строил самолеты, аэропланы… И дедушка радовался: этот конструктор для детей 7-9 лет, а ребенок в 6 лет сложил все!

- Как вы с ним встретились?

- Происходят какие-то удивительные вещи. Перед свиданием я думала: как я давно его не видела! Как давно не была рядом, не обнимала. Такое ощущение, что я даже не могу припомнить, когда мы были вместе. Будто это было давным-давно, неизвестно когда. Но когда я приехала туда, и мы все вместе собрались, и меня, конечно, держат на руках… И Александр говорит: вот так я и думал, вот ты приедешь, и я тебя не выпущу с рук, так и буду держать. И у меня была такая же мысль, что я буду так у тебя все время на коленках, на руках. И ловлю себя на ощущении, что я уже не помню, как я была без него, что это была какая-то несуразность. Ощущение, что это всегда так, всегда рядом. Какие-то такие особенности психики, что за сутки вот так меняется воспринятие. Когда ты рядом, кажется, что это всегда было так. А когда ты лишена общения со своим любимым человеком, впечатление, что это вечно ты его лишена.

- Изменился ли Александр?

- Нет, он такой же, как был, он абсолютно не изменился. Нет, конечно, морщинок больше стало, больше нависло этих мешочков под глазами, но это без сомнений: кто же там станет лучше за это время? Я тоже не стала лучше за это время. Но я не почувствовала никаких изменений. Просто ощущение такое, что мы уехали куда-то, может быть, отдыхать. Вот так всей семьей, тем более, что Владушка с нами. Это было вообще чудо. Ощущение свободы и прежней жизни. Потому Александр и говорит, что это просто ужасно – идти со свидания. Такая большая разница между тем, как чудесно с вами, и тем холодом, серостью, безразличием, жестокостью, когда приходишь туда. Когда просыпаешься утром и думаешь, скорей бы прошел этот день. Говорит, что понимает, что это же жизнь его проходит так.

- Люди передавали вам свои вопросы…

- Очень много вопросов касалось того, получает ли он чьи-то письма. Например, брат Александра, Владимир, говорит, что отправил ему два письма, а ответа нет. Второй наш приятель сказал, что посылал четыре письма. И Александр тоже сказал, что ни одного не получил. То есть как только письма отсылаются простым образом, без уведомлений, получается, они не доходят. Поэтому все, кто пишет письма, посылайте их с уведомлением. Потому что тогда уже почта будет препятствовать тому, чтобы письма потерялись. По крайней мере, он будет знать, кто ему пишет.

- А много писем до него все-таки доходит? Кто ему пишет?

- Рассказал, что очень много пишут, особенно в последнее время, из Америки и “Амнистия Интэрнэшнл”. Я с ними в контакте, рассказываю им последние новости, они время от времени проводят акции. Говорит, дети присылают рисунки. И просто письма люди пишут. Я спрашиваю: и что, на английском языке пропускают? Да, говорит, там такой шквал писем шел. Из Голландии тоже пишут. Люди поддерживают его.

- А рассказывал ли Александр какие-то новые подробности о своей жизни в тюрьме?

- Ну, все подробности там очень печальные. Говорит, тяжело смотреть очень, как народ просто деградирует в колонии. Заниматься нечем. Вот книги берут читать. Хотя говорит, при желании тут можно было бы много всего сделать – может, какое-то обучение каким-то новым профессиям, хотя бы просто лекции… Просто чтобы занять это все время. Он рассказал, что прочитал в газете исследование, как в одной из колоний, кажется, российских, разрешили свидания с родными чаще, чем раз на четыре месяца. И в этой колонии сразу заметно улучшились дела заключенных. То есть очень много ограничений, которые только портят людей, никому они не нужны. У меня есть мнение, что надо организовать комитет заключенных и надо разговаривать с МВД, с этой системой. Почему у нас такие жесткие правила? Почему они так редко видятся со своими родственниками? Почему нельзя продавать в киоске чуть больше продуктов? Люди хотят приобрести там кетчуп, майонез, чтобы как-то “сдобрить” ту еду, пресную, невкусную. Почему им это нельзя, ну почему? Люди лишены свободы, и это уже большое наказание.

- А чего, кроме семьи, ему там больше всего не хватает?

- Он говорит, что самое главное, чего ему там не хватает – это информации. Мы выписываем ему газеты – “Советскую Белоруссию”, “Рэспубліку”, “Комсомольскую правду” , “Аргументы и факты”, вот были “Коммерсантъ” и “Известия”, но “Коммерсантъ” в общем же теперь запрещен. А эти газеты… Пропаганда пропагандой, но он между строчками все это видит и понимает, он аналитик очень сильный. Он умеет читать газеты. Ему нужна информация, и он понимает, что пишется, зачем и что будет далее.