Какой Беларусь выйдет из кризиса?
Если деньги льются рекой, можно принимать плохие решения. Сейчас же цена плохих решений стала видна сразу Такое впечатление, что кризис по-белорусски не такой, как у соседей. А почему? Ведь кризис же мировой. Что у нас не так, как у других? У нас хуже, или наоборот - лучше?
Сергей Чалый: Это будет очень странный кризис. У нас будет одновременно и инфляция, и дефляция. С одной стороны, падение цен на товары на внешних рынках - значит, на наши экспортные товары. А с другой стороны, будет внутренняя инфляция, то есть рост цен в стране. Происходит это очень просто. Падение - из-за того, что во всём мире идёт уничтожение денег, уничтожение кредитов. Денег становится меньше, соответственно они становятся более дорогими, соответственно товары становятся более дешёвыми. Это то, что происходит на внешних рынках.
То, что происходит внутри из-за отсутствия конкуренции - это структурная инфляция. Вот обратите внимание. Во всём мире, когда появляется гипермаркет, он убивает всех конкурентов своими низкими ценами. У нас всё наоборот. У нас в гипермаркетах было дороже, чем в киосках. И чтобы люди покупали в гипермаркетах, у нас вообще уничтожили киоски. Всё для того, чтобы у этих людей был бизнес. Это особенности нашего социально ориентированной рыночной экономики. Вот из-за этого, собственно говоря, у нас рост цен и происходит.
Когда мы собираемся лечить пациента, то сначала надо поставить ему диагноз. Когда мы не можем поставить точный диагноз, то лечение однозначно будет на вред пациенту. Например, у человека высокая температура - ему дали аспирин. Но температура высокая у него может быть от гриппа, а может от того, что у него гангрена... Мы его будем аспирином лечить, а он в результате умрёт от заражения крови.
Так вот на самом деле диагноз никто не поставил. У нас никто до сих пор не представляет, как работает белорусская экономика. А она на самом деле работает очень удивительным образом - так, как в экономических учебниках не написано.
Представьте себе. Идёт эпидемия гриппа - это наш мировой кризис. Нам говорят: вот посмотрите - у соседа высокая температура, а у нас нет. Но мы на самом деле знаем, что высокая температура - это показатель того, что организм борется с болезнью.
Поэтому когда нам говорят: смотрите, у соседа такое падение ВВП, а у нас ничего этого нет - это значит, что их организм реагирует на кризис нормально.
Если у вас идёт падение спроса на вашу продукцию, то уменьшение производства этой продукции - это естественная, логичная реакция. А что делают у нас? Производят то, что не будет продано. Это означает, что мы теряем металл, электроэнергию, зарплату платим... Грубо говоря, уничтожаем ресурсы на то, что продано не будет.
И, в конце концов, когда кризис закончится, у нас ресурсов для будущего роста будет меньше, чем у тех, кто сейчас "болеет" более остро.
Однако почему так тяжело поставить этот диагноз? Кризисы были и раньше, какие-то лекарства уже есть…
Этот кризис сочетает в себе и элементы перестройки времён Горбачева, и кризис времен 92 года, когда была гайдаровская либерализация, и элементы кризиса 98 года. Почему все три? Во-первых, за долгие годы мы, по сути, построили экономику социалистического типа. Такая экономика отличается от всех остальных тем, что в ней нет микроэкономического равновесия. Есть только макроэкономическое.
Цены внутри могут быть любыми. За счёт прибыльных предприятий дотируются убыточные, экспортные цены дотируются за счёт внутренних и т.д. Понять реально, кто прибыльный, а кто убыточный, в такой ситуации практически невозможно....
Возьмём кризис 92-го года. Структура экономики советского типа должна была перестроиться под экономику рыночную, продуцировать не то, что хотело правительство, а то, что требовал рынок. Вот у нас ровно такая же ситуация. Когда мы говорим сейчас: у нас проблема со сбытом, это на самом деле не проблемы со сбытом, а проблема с производством. Это значит, что мы делаем не то, что имеет спрос.
Первое, что надо сделать обязательно - это понять, как работает наша экономика и чего делать просто нельзя.
Но ведь любой кризис - избавление от того, что не работает. Если так, то он нам только на пользу? Вот и диагноз готов….
Когда поймём, какие меры применять нельзя, потому что пациент умрёт, надо подумать ещё вот о какой вещи... Речь идёт не о выживании на самом деле. Речь идёт о том, что любой кризис - это по сути избавление от чего-то, что не работает, и оставление того, что работает. Всегда надо иметь в виду этот дальний горизонт. За счёт чего мы будем жить, когда кризис окончиться?
И если те ресурсы - базу роста, мы проедим сейчас, то мы, грубо говоря, сможем упасть, и на этом дне долго барахтаться.
Поэтому надо ответить на эти три вопроса - понять, как на самом деле работает экономика, чего делать нельзя. Следующее, прежде чем разрабатывать какие-то антикризисные меры, надо иметь в виду долгосрочную цель и не применять непродолжительных антикризисных шагов, которые закроют нам возможности будущего роста. И вот только после можно садиться и писать антикризисные программы.
А есть ли в стране антикризисные менеджеры, которые могут разработать какую-то такую программу?
В том и парадокс, что наше верховное руководство, грубо говоря - администрация президента и президент, прекрасно понимают всю глубину кризиса. Проблема в том, что спрос со стороны властей на эту программу есть, но что предлагает Совмин и наши оппозиционные экономисты, целиком не адекватно тому, что у нас сейчас происходит. Поэтому нет у нас сегодня антикризисной программы.
Однако есть и второе распространённое мнение. Мол, во время такого кризиса надо лечь, сгруппироваться и ждать, когда он закончится. Думать, чтобы сохранить то, что мы имеем, и с наименьшими потерями выйти из кризиса.
Это было бы так, если бы этот кризис закончился через месяца 3-4-5. Это так действительно было бы. У нас бы хватило и золотовалютных резервов, и кредитов, которые мы взяли... А на кризис 1,5-2 года их не хватит. Тем более, что кризис долгий. Дно его будет не раньше 2011-12 года.
Вы говорите ещё о том, что кризис - это не только опасность, а ещё и возможности...
Это естественно!
Не является ли это утопией? То, что из кризиса возможно выйти в развитие?
Вот фокус-то как раз в чём... Чем этот кризис хорош? Как ни парадоксально, но мы на самом деле выигрывали от того, что цены на нефть росли. Мы получали энергоносители от России по дотированным ценам, а продукты нефтепереработки продавали на экспорт по мировым ценам. Работали, как нефтяной оффшор. А в ситуации, когда деньги льются рекой, можно было принимать плохие решения. Сейчас же цена плохих решений стала очевидной сразу.
Мы по сути всё ещё имеем структуру экономики, которая нам досталась от Советского союза. Она всё ещё не реформирована. Разумеется, что этого делать не хочется, да и не надо, если и так всё хорошо. Но когда все плохо, тогда действительно приходится что-то делать.
И вот эти болезненные шаги - они неприятные, но их необходимо делать, потому что кризис - это не просто избавление от того, что не работает. А и перенаправление денег и ресурсов туда, что может стать следующим локомотивом роста.
Чтобы поддерживать иллюзию, что экономика работает, мы создали огромное количество костылей
Но способна ли Беларусь взять это хорошее от кризиса для себя, учитывая, что наша экономика развивается по собственным законам и слабо реагирует на внешние изменения?
Здесь есть тоже один интересный момент. Считается, что у нас экономика открытого типа, по крайней мере так говорят власти. Дело в том, что термин "экономика открытого типа" - стандартный экономический термин. Это экономика, в которой объём внешней торговли сравнимый или превышает объём ВВП. У нас так и есть. Внешняя торговля у нас примерно 70 миллиардов, ВВП - 50 миллиардов. Но экономика открытого типа имеет в виду не только большую внешнюю торговлю, но ещё и экономику рыночного типа внутри страны. А у нас получилась экономика советского типа с большим объёмом внешней торговли. А это совсем другая экономика, она работает по совсем другим законам!
Представьте себе, что целью было создать такую экономику, какую мы хотим. Но жизнь немного другая, и поэтому получается, что мы хотим невозможного. И чтобы она работала, всё время приходится создавать какие-то подпорки.
Вот, например, невозможно иметь рост денежной массы 50% и при этом инфляцию в 10% за год. А у нас это понадобилось. Каким образом? Тем, что у нас инфляция официальная не соответствует реальности, и рост ВВП не соответствует реальности, и рыночные процентные ставки на самом деле не рыночные. Вот она и есть экономика советского типа, когда цена ресурсов неизвестна.
Но чтобы поддерживать иллюзию, что экономика работает так, как мы ей написали по планам, создано огромное количество костылей. Работает управление Минторговли, которое утверждает цены, чтобы у нас не росла инфляция. Для того, чтобы не росли зарплаты, у нас есть тарифная сеть и т.д.
Кто у нас сейчас отберёт те костыли? Мы не упадём?
Для начала мы сами должны убрать весь запасенный набор костылей. Потому что есть механизм и есть потери на трения. Если это убрать, КПД нашей экономики повысится моментально! В принципе это то, с чем мы соглашались, то, что написано в рекомендациях МВФ - либерализация цен, либерализация зарплат, уход государства от использования банков в качестве своей кассы. Хотя бы эти три вещи убрать - уже станет лучше.
Мы были, как это у нас любят говорить, "сборочным цехом" в Советском союзе. Это значит, что у нас была очень большая концентрация сборочного производства. По сути, в границах всего большого Советского союза для нас это было нормально. Но как только мы стали независимыми, для нас это слишком. Мы переиндустриализованная страна, как бы странно это ни звучало.
В конце концов, у нас есть два пути: либо деиндустриализация, либо включения в какие-то международные цепочки. Будь то какие-то российские корпорации, или иностранные корпорации. Тогда костыли будут не нужны.
Но ведь мы принимаем рекомендации МВФ….
На МВФ принято всё списывать. Какой нехороший МВФ заставил нас сделать девальвацию и остановить рост зарплат у бюджетников. Представьте себе, что у вас сосед пьяница. Он пропивает зарплату, у него не хватает денег на жизнь, и он всё время ходит и просит одолжить до "получки". Вот это и есть Беларусь, которая проедает деньги... А сосед говорит: смотри, я тебе дам деньги, но только одно условие - давай ты бросишь пить. Конечно же, он может пойти к своей жене и сказать - какой негодяй этот сосед, он мне поставил условие бросить пить. Но ведь на самом деле он дал ему правильный совет.
Так вот, МВФ поставил перед нами условие перестать пить. Мы пришли к нему с просьбой занять до "получки", а он нам сказал: вот если вы эти меры не выполните, то вы и эти деньги проедите. И опять придёте за деньгами. По сути, то, что он нам советует - это то, что мы сами должны были бы сделать.
Но МВФ не просто запретил нам покупать водку, но и ограничил наши расходы на семью…
Несмотря на то, что страна у нас маленькая, у нас до сих пор не существует эффективной системы адресной социальной поддержки. Из-за того, что у нас нет этого механизма, получается, что единственный способ поддержки людей в условиях этого кризиса - поддержка неэффективных предприятий. Но это идёт за счёт уничтожения ресурсов. Намного более правильно было бы просто заплатить этим людям зарплату в качестве помощи, чтобы они просто там не работали. Но такого механизма поддержки у нас нет. Это базовый принцип - поддерживать надо не предприятия, поддерживать надо людей.
Вот пока мы этого не поймём, у нас и будет такая ситуация, когда.. Ну вот посмотрите статистику за январь, она же ужасная - товарооборот уменьшается на 20%, грузоперевозка тоже уменьшается на 20%. О чём это говорит? О том, что на самом деле ВВП за это время в годовом вычислении минимум на 10% должен был уменьшиться. А если он не уменьшился, то это означает, что мы вот эти 10% сработали на склад.
Но может ли такая маленькая страна, как Беларусь, сама выйти из кризиса? Или лучше стать под зонтик той же России или Европы?
У меня очень большие сомнения, что в этом кризисе какая-то серьёзная кооперация возможна. Когда всем плохо, никому не хочется помогать соседу, если у самого там дети голодные плачут. Поэтому я думаю, что это практически невозможно. Хорошо об этом говорить, но вряд ли такое получится. Поэтому, прежде всего, надо всё-таки рассчитывать на себя.
Интересно, что почти ни в одной стране не ушло правительство, несмотря на кризис. Есть ли вообще такое условие по преодолению кризиса, как временная смена правительства на специалистов-антикризисников?
А зачем менять правительство? У нас всё равно всё решает Администрация президента. Вопрос не в персонах, не в этих ритуальных перестановках, вопрос в том, какие конкретно шаги применять. А кто их будет реализовывать - это уже не так важно.
Но ведь в таких условиях любые ошибки правительства могут быть списаны на кризис. Многое можно простить... Мол, ну что сделаешь - кризис же...
Согласен. Под это дело списать можно что угодно. Но, знаете, есть такая фраза - я хотя бы попробовал. Помните "Полёт над гнездом кукушки", где герой Николсона попытался поднять мраморный куб? Когда в его не получилось, то он сказал такую фразу - "я хотя бы попробовал". И после, в конце фильма, становится понятным, что это всё было сделано не зря. Поэтому хочется видеть вот это "я хотя бы попробовал". Я думаю, все уже поняли, что просто лечь и переждать не получится. У нас просто-напросто не хватит денег, чтобы его переждать. Правильно, там идут ужасные процессы, но это ещё и серьёзная энергия, которую можно использовать.
На какие такие ресурсы может сделать ставку Беларусь?
Есть ниши, которые у нас есть шанс занять. Что такое кризис? Это когда люди, ограниченные в деньгах, начинают отказываться от статусных вещей, например, косметики, за которую платишь в 2 раза дороже, потому что там есть название бренда. Есть такая же косметика, у которой нет этого названия и она стоит в 2 раза дешевле. Значит, у нас есть такая ниша - перейти в категорию небрендовых товаров. Спрос на них может увеличиться.
Второй момент: есть у меня такая робкая надежда... Мы когда-то имели возможность, которую после у нас украла Латвия, которая стала банковской системой, обслуживавшей всю Россию. Теперь в Латвии очень серьёзные проблемы из-за того, что она очень безответственно вела себя во время этого бума. Набрала очень большие валютные кредиты, и теперь там серьёзные проблемы и с собственным курсом, и с бюджетом, и со всем остальным... У нас же, надо отдать должное, прекрасная структура банковской системы. У нас отличная инфраструктура, деньги ходят со дня в день, никуда не исчезают, в отличие от России. Плюс у нас, как это ни удивительно, есть прекрасная инфраструктура для фондового рынка. Нет самого фондового рынку, но инфраструктура лучше, чем в России. Это значит, у нас всё подготовлено - только дайте. Мы ближе Латвии, и плюс у нас люди на хорошем русском языке разговаривают. Возможно, тот шанс, который мы тогда не использовали, мы сможем использовать теперь.
Звучит оптимистично…
На самом деле возможностей много, их просто надо уметь видеть и искать.
Фото: sergechaly.livejournal.com/
Сергей Чалый: Это будет очень странный кризис. У нас будет одновременно и инфляция, и дефляция. С одной стороны, падение цен на товары на внешних рынках - значит, на наши экспортные товары. А с другой стороны, будет внутренняя инфляция, то есть рост цен в стране. Происходит это очень просто. Падение - из-за того, что во всём мире идёт уничтожение денег, уничтожение кредитов. Денег становится меньше, соответственно они становятся более дорогими, соответственно товары становятся более дешёвыми. Это то, что происходит на внешних рынках.
То, что происходит внутри из-за отсутствия конкуренции - это структурная инфляция. Вот обратите внимание. Во всём мире, когда появляется гипермаркет, он убивает всех конкурентов своими низкими ценами. У нас всё наоборот. У нас в гипермаркетах было дороже, чем в киосках. И чтобы люди покупали в гипермаркетах, у нас вообще уничтожили киоски. Всё для того, чтобы у этих людей был бизнес. Это особенности нашего социально ориентированной рыночной экономики. Вот из-за этого, собственно говоря, у нас рост цен и происходит.
Когда мы собираемся лечить пациента, то сначала надо поставить ему диагноз. Когда мы не можем поставить точный диагноз, то лечение однозначно будет на вред пациенту. Например, у человека высокая температура - ему дали аспирин. Но температура высокая у него может быть от гриппа, а может от того, что у него гангрена... Мы его будем аспирином лечить, а он в результате умрёт от заражения крови.
Так вот на самом деле диагноз никто не поставил. У нас никто до сих пор не представляет, как работает белорусская экономика. А она на самом деле работает очень удивительным образом - так, как в экономических учебниках не написано.
Представьте себе. Идёт эпидемия гриппа - это наш мировой кризис. Нам говорят: вот посмотрите - у соседа высокая температура, а у нас нет. Но мы на самом деле знаем, что высокая температура - это показатель того, что организм борется с болезнью.
Поэтому когда нам говорят: смотрите, у соседа такое падение ВВП, а у нас ничего этого нет - это значит, что их организм реагирует на кризис нормально.
Если у вас идёт падение спроса на вашу продукцию, то уменьшение производства этой продукции - это естественная, логичная реакция. А что делают у нас? Производят то, что не будет продано. Это означает, что мы теряем металл, электроэнергию, зарплату платим... Грубо говоря, уничтожаем ресурсы на то, что продано не будет.
И, в конце концов, когда кризис закончится, у нас ресурсов для будущего роста будет меньше, чем у тех, кто сейчас "болеет" более остро.
Однако почему так тяжело поставить этот диагноз? Кризисы были и раньше, какие-то лекарства уже есть…
Этот кризис сочетает в себе и элементы перестройки времён Горбачева, и кризис времен 92 года, когда была гайдаровская либерализация, и элементы кризиса 98 года. Почему все три? Во-первых, за долгие годы мы, по сути, построили экономику социалистического типа. Такая экономика отличается от всех остальных тем, что в ней нет микроэкономического равновесия. Есть только макроэкономическое.
Цены внутри могут быть любыми. За счёт прибыльных предприятий дотируются убыточные, экспортные цены дотируются за счёт внутренних и т.д. Понять реально, кто прибыльный, а кто убыточный, в такой ситуации практически невозможно....
Возьмём кризис 92-го года. Структура экономики советского типа должна была перестроиться под экономику рыночную, продуцировать не то, что хотело правительство, а то, что требовал рынок. Вот у нас ровно такая же ситуация. Когда мы говорим сейчас: у нас проблема со сбытом, это на самом деле не проблемы со сбытом, а проблема с производством. Это значит, что мы делаем не то, что имеет спрос.
Первое, что надо сделать обязательно - это понять, как работает наша экономика и чего делать просто нельзя.
Но ведь любой кризис - избавление от того, что не работает. Если так, то он нам только на пользу? Вот и диагноз готов….
Когда поймём, какие меры применять нельзя, потому что пациент умрёт, надо подумать ещё вот о какой вещи... Речь идёт не о выживании на самом деле. Речь идёт о том, что любой кризис - это по сути избавление от чего-то, что не работает, и оставление того, что работает. Всегда надо иметь в виду этот дальний горизонт. За счёт чего мы будем жить, когда кризис окончиться?
И если те ресурсы - базу роста, мы проедим сейчас, то мы, грубо говоря, сможем упасть, и на этом дне долго барахтаться.
Поэтому надо ответить на эти три вопроса - понять, как на самом деле работает экономика, чего делать нельзя. Следующее, прежде чем разрабатывать какие-то антикризисные меры, надо иметь в виду долгосрочную цель и не применять непродолжительных антикризисных шагов, которые закроют нам возможности будущего роста. И вот только после можно садиться и писать антикризисные программы.
А есть ли в стране антикризисные менеджеры, которые могут разработать какую-то такую программу?
В том и парадокс, что наше верховное руководство, грубо говоря - администрация президента и президент, прекрасно понимают всю глубину кризиса. Проблема в том, что спрос со стороны властей на эту программу есть, но что предлагает Совмин и наши оппозиционные экономисты, целиком не адекватно тому, что у нас сейчас происходит. Поэтому нет у нас сегодня антикризисной программы.
Однако есть и второе распространённое мнение. Мол, во время такого кризиса надо лечь, сгруппироваться и ждать, когда он закончится. Думать, чтобы сохранить то, что мы имеем, и с наименьшими потерями выйти из кризиса.
Это было бы так, если бы этот кризис закончился через месяца 3-4-5. Это так действительно было бы. У нас бы хватило и золотовалютных резервов, и кредитов, которые мы взяли... А на кризис 1,5-2 года их не хватит. Тем более, что кризис долгий. Дно его будет не раньше 2011-12 года.
Вы говорите ещё о том, что кризис - это не только опасность, а ещё и возможности...
Это естественно!
Не является ли это утопией? То, что из кризиса возможно выйти в развитие?
Вот фокус-то как раз в чём... Чем этот кризис хорош? Как ни парадоксально, но мы на самом деле выигрывали от того, что цены на нефть росли. Мы получали энергоносители от России по дотированным ценам, а продукты нефтепереработки продавали на экспорт по мировым ценам. Работали, как нефтяной оффшор. А в ситуации, когда деньги льются рекой, можно было принимать плохие решения. Сейчас же цена плохих решений стала очевидной сразу.
Мы по сути всё ещё имеем структуру экономики, которая нам досталась от Советского союза. Она всё ещё не реформирована. Разумеется, что этого делать не хочется, да и не надо, если и так всё хорошо. Но когда все плохо, тогда действительно приходится что-то делать.
И вот эти болезненные шаги - они неприятные, но их необходимо делать, потому что кризис - это не просто избавление от того, что не работает. А и перенаправление денег и ресурсов туда, что может стать следующим локомотивом роста.
Чтобы поддерживать иллюзию, что экономика работает, мы создали огромное количество костылей
Но способна ли Беларусь взять это хорошее от кризиса для себя, учитывая, что наша экономика развивается по собственным законам и слабо реагирует на внешние изменения?
Здесь есть тоже один интересный момент. Считается, что у нас экономика открытого типа, по крайней мере так говорят власти. Дело в том, что термин "экономика открытого типа" - стандартный экономический термин. Это экономика, в которой объём внешней торговли сравнимый или превышает объём ВВП. У нас так и есть. Внешняя торговля у нас примерно 70 миллиардов, ВВП - 50 миллиардов. Но экономика открытого типа имеет в виду не только большую внешнюю торговлю, но ещё и экономику рыночного типа внутри страны. А у нас получилась экономика советского типа с большим объёмом внешней торговли. А это совсем другая экономика, она работает по совсем другим законам!
Представьте себе, что целью было создать такую экономику, какую мы хотим. Но жизнь немного другая, и поэтому получается, что мы хотим невозможного. И чтобы она работала, всё время приходится создавать какие-то подпорки.
Вот, например, невозможно иметь рост денежной массы 50% и при этом инфляцию в 10% за год. А у нас это понадобилось. Каким образом? Тем, что у нас инфляция официальная не соответствует реальности, и рост ВВП не соответствует реальности, и рыночные процентные ставки на самом деле не рыночные. Вот она и есть экономика советского типа, когда цена ресурсов неизвестна.
Но чтобы поддерживать иллюзию, что экономика работает так, как мы ей написали по планам, создано огромное количество костылей. Работает управление Минторговли, которое утверждает цены, чтобы у нас не росла инфляция. Для того, чтобы не росли зарплаты, у нас есть тарифная сеть и т.д.
Кто у нас сейчас отберёт те костыли? Мы не упадём?
Для начала мы сами должны убрать весь запасенный набор костылей. Потому что есть механизм и есть потери на трения. Если это убрать, КПД нашей экономики повысится моментально! В принципе это то, с чем мы соглашались, то, что написано в рекомендациях МВФ - либерализация цен, либерализация зарплат, уход государства от использования банков в качестве своей кассы. Хотя бы эти три вещи убрать - уже станет лучше.
Мы были, как это у нас любят говорить, "сборочным цехом" в Советском союзе. Это значит, что у нас была очень большая концентрация сборочного производства. По сути, в границах всего большого Советского союза для нас это было нормально. Но как только мы стали независимыми, для нас это слишком. Мы переиндустриализованная страна, как бы странно это ни звучало.
В конце концов, у нас есть два пути: либо деиндустриализация, либо включения в какие-то международные цепочки. Будь то какие-то российские корпорации, или иностранные корпорации. Тогда костыли будут не нужны.
Но ведь мы принимаем рекомендации МВФ….
На МВФ принято всё списывать. Какой нехороший МВФ заставил нас сделать девальвацию и остановить рост зарплат у бюджетников. Представьте себе, что у вас сосед пьяница. Он пропивает зарплату, у него не хватает денег на жизнь, и он всё время ходит и просит одолжить до "получки". Вот это и есть Беларусь, которая проедает деньги... А сосед говорит: смотри, я тебе дам деньги, но только одно условие - давай ты бросишь пить. Конечно же, он может пойти к своей жене и сказать - какой негодяй этот сосед, он мне поставил условие бросить пить. Но ведь на самом деле он дал ему правильный совет.
Так вот, МВФ поставил перед нами условие перестать пить. Мы пришли к нему с просьбой занять до "получки", а он нам сказал: вот если вы эти меры не выполните, то вы и эти деньги проедите. И опять придёте за деньгами. По сути, то, что он нам советует - это то, что мы сами должны были бы сделать.
Но МВФ не просто запретил нам покупать водку, но и ограничил наши расходы на семью…
Несмотря на то, что страна у нас маленькая, у нас до сих пор не существует эффективной системы адресной социальной поддержки. Из-за того, что у нас нет этого механизма, получается, что единственный способ поддержки людей в условиях этого кризиса - поддержка неэффективных предприятий. Но это идёт за счёт уничтожения ресурсов. Намного более правильно было бы просто заплатить этим людям зарплату в качестве помощи, чтобы они просто там не работали. Но такого механизма поддержки у нас нет. Это базовый принцип - поддерживать надо не предприятия, поддерживать надо людей.
Вот пока мы этого не поймём, у нас и будет такая ситуация, когда.. Ну вот посмотрите статистику за январь, она же ужасная - товарооборот уменьшается на 20%, грузоперевозка тоже уменьшается на 20%. О чём это говорит? О том, что на самом деле ВВП за это время в годовом вычислении минимум на 10% должен был уменьшиться. А если он не уменьшился, то это означает, что мы вот эти 10% сработали на склад.
Но может ли такая маленькая страна, как Беларусь, сама выйти из кризиса? Или лучше стать под зонтик той же России или Европы?
У меня очень большие сомнения, что в этом кризисе какая-то серьёзная кооперация возможна. Когда всем плохо, никому не хочется помогать соседу, если у самого там дети голодные плачут. Поэтому я думаю, что это практически невозможно. Хорошо об этом говорить, но вряд ли такое получится. Поэтому, прежде всего, надо всё-таки рассчитывать на себя.
Интересно, что почти ни в одной стране не ушло правительство, несмотря на кризис. Есть ли вообще такое условие по преодолению кризиса, как временная смена правительства на специалистов-антикризисников?
А зачем менять правительство? У нас всё равно всё решает Администрация президента. Вопрос не в персонах, не в этих ритуальных перестановках, вопрос в том, какие конкретно шаги применять. А кто их будет реализовывать - это уже не так важно.
Но ведь в таких условиях любые ошибки правительства могут быть списаны на кризис. Многое можно простить... Мол, ну что сделаешь - кризис же...
Согласен. Под это дело списать можно что угодно. Но, знаете, есть такая фраза - я хотя бы попробовал. Помните "Полёт над гнездом кукушки", где герой Николсона попытался поднять мраморный куб? Когда в его не получилось, то он сказал такую фразу - "я хотя бы попробовал". И после, в конце фильма, становится понятным, что это всё было сделано не зря. Поэтому хочется видеть вот это "я хотя бы попробовал". Я думаю, все уже поняли, что просто лечь и переждать не получится. У нас просто-напросто не хватит денег, чтобы его переждать. Правильно, там идут ужасные процессы, но это ещё и серьёзная энергия, которую можно использовать.
На какие такие ресурсы может сделать ставку Беларусь?
Есть ниши, которые у нас есть шанс занять. Что такое кризис? Это когда люди, ограниченные в деньгах, начинают отказываться от статусных вещей, например, косметики, за которую платишь в 2 раза дороже, потому что там есть название бренда. Есть такая же косметика, у которой нет этого названия и она стоит в 2 раза дешевле. Значит, у нас есть такая ниша - перейти в категорию небрендовых товаров. Спрос на них может увеличиться.
Второй момент: есть у меня такая робкая надежда... Мы когда-то имели возможность, которую после у нас украла Латвия, которая стала банковской системой, обслуживавшей всю Россию. Теперь в Латвии очень серьёзные проблемы из-за того, что она очень безответственно вела себя во время этого бума. Набрала очень большие валютные кредиты, и теперь там серьёзные проблемы и с собственным курсом, и с бюджетом, и со всем остальным... У нас же, надо отдать должное, прекрасная структура банковской системы. У нас отличная инфраструктура, деньги ходят со дня в день, никуда не исчезают, в отличие от России. Плюс у нас, как это ни удивительно, есть прекрасная инфраструктура для фондового рынка. Нет самого фондового рынку, но инфраструктура лучше, чем в России. Это значит, у нас всё подготовлено - только дайте. Мы ближе Латвии, и плюс у нас люди на хорошем русском языке разговаривают. Возможно, тот шанс, который мы тогда не использовали, мы сможем использовать теперь.
Звучит оптимистично…
На самом деле возможностей много, их просто надо уметь видеть и искать.
Фото: sergechaly.livejournal.com/
