"Ну как я могу не ходить в лес?" Репортаж о браконьерстве в Чернобыльской зоне

"Ну как я могу не пойти в лес, когда он так близко? ― возмущается первый встреченный у радиологического заповедника человек. ― Пошёл, вон, набрал какую горсть лисичек, а они мне штраф полтора миллиона. Это не по-человечески. Кто их сажал, что я не могу их собирать!? Я ем всё, что даёт земля, хожу на УЗИ, и всё нормально. Конечно, это хорошо, если лес до “колючки” снова отдадут людям, сколько там этой радиации".

Грибник оказался хозяином причудливого дома. Территорию вокруг его жилища украшают деревянные фигурки лесных животных и корабль с человеком, напоминающим чиновника. Фигурки делал его сын, он сейчас уехал работать в Германию. На просьбу представиться любитель грибов ответил вежливым отказом, а потом и вовсе поспешил скрыться из виду.

Деревня Киров Норовлянского района вплотную примыкает к заповеднику. У некоторых жителей прямо за огородом ― радиоактивный лес. Дорога из деревни ведёт дальше в заповедник, никакого КПП тут нет, можно проехать на машине. Лес черничный, влажный, в сезон должно быть много ягод и грибов. Если забыть об опасности, то рука сама тянется что-нибудь сорвать. Людей из деревни не выселяли, они живут тут всю жизнь, радиации не боятся. Этим людям непонятно, как можно запрещать ходить в лес.

Лесники из заповедника тоже в основном из местных, некоторые ― из отселённых деревень внутри зоны, для них это возможность работать в родных местах. Поэтому они очень хорошо понимают “деревенских браконьеров”. Николаю 43 года и 21 из них он работает в заповеднике. Как у помощника лесничего, и в его обязанности входит докладывать о нарушителях, но ему это не по душе:

"Живут местные люди, такие же как я. У них буквально за огородами знаки. Лисичка же продаётся, заготовка идёт. Это же деньги. Люди здесь выросли, это всё их места. А тут приехали, отчихвостили, сказали не ходить. Ну, будет идти бабка з тым кошеликом. Не по-людски её наказывать, а по закону надо. А ей уже 80 годов. Ну, взяла она того гриба, что ей уже будет? Вот буквально сегодня какие-то двое ехали по лесу, а тут погранцы. И всё, арестовали".

Браконьеры и мародёры были в зоне всегда. Местные жители уезжали с пустыми руками, рассчитывая, что в скором времени вернутся. Вся техника, личные вещи, так и остались на своих местах. Не надолго. В первые годы после аварии, несмотря на высокие дозы радиации, накопленное годами имущество вывозилось из зоны грузовиками. Местные говорят, что комиссионки тогда росли как грибы, многое шло на Минск. Первой волной унесло технику, второй ― мебель. Сейчас, когда ничего ценного в домах не осталось, уносят деревянные полы, металл и даже растопочный брикет.

Семья Богдановых покинула свой дом в деревне Белая Сорока сразу после аварии. Оставлять родные места было тяжело. Каждый год на Радоницу они всей семьёй приезжают проведать родовое гнездо. В прошлом году перед домом стоял ещё крепкий забор, в этом году он упал, потому что металлические опоры куда-то исчезли.

Валерий Домбровский ― старший научный сотрудник лаборатории молекулярной зоологии Научно-практического центра НАН Беларуси по биоресурсам и ведущий научный сотрудник экологии и фауны Полесского государственного радиационно-экологического заповедника. Учёный посещает зону вот уже 24 года. Сейчас Валерий работает вахтовым методом: около двух недель в месяц проводит в заповеднике, остальное время ― в Минске. Он проводит сразу несколько научных исследований в заповеднике и с помощью фотоловушкек на миграционных тропах животных определяет их численность и видовой состав. Однако на снимках попадаются не только дикие звери. У учёного уже собралась небольшая коллекция портретов нарушителей, которые он передаёт сотрудникам охраны заповедника. Если бы Валерий поставил несколько ловушек недалеко от деревень на границе заповедника, его улов был бы богаче. А так, это в основном браконьеры, которые уходят глубоко в зону, чтобы собирать рога оленей и лосей или ловить рыбу. На КПП мне сказали, что за килограмм рогов можно получить до 20 долларов. Примерная численность лосей в заповеднике 2000. Каждый год половина из них сбрасывает рога. Считайте…

Опасность в том, что именно в рогах и костях лучше всего накапливается радиоактивный стронций. Скупкой рогов занимаются посредники китайских фармацевтических компаний. По словам работников заповедника, в Хойниках на остановках висят объявления, предлагающие дорого купить рога. Районы, прилегающие к зоне отселения, одни из самых бедных в Гомельской области. Средняя зарплата за апрель в Хойникском районе ― 519,5 рублей. Браконьеров не останавливают даже высокие штрафы. Наказание за незаконное проникновение на территорию заповедника может превысить месячную зарплату, а если поймали с поличным, к нему прибавляется возмещение ущерба в трёхкратном или пятикратном размере.

Вместе с Валерием Домбровским мы провели в заповеднике два дня. Мы ездили по Хойникскому и Норовлянскому районам, чтобы поменять карточки в фотоловушках, по спутниковому трекингу искали логово волчьей стаи. За первый день телефон насчитал 22 тысячи шагов, хотя основная часть перемещений была на машине, и в общей сложности мы проехали по заповеднику около 200 км. За всё это время мы встретили только пожарную машину и бригаду лесников. И тех, и других можно было обминуть, потому что приближение машины прекрасно слышно за несколько сот метров. И никто не мешал бы уйти с дороги и остаться незамеченным. Если представить себе огромную площадь заповедника ― более чем 215 тысяч гектаров ― и 25 человек инспекторов охраны, которые патрулируют его на машинах, то это не кажется удивительным.

Удобных мест, чтобы попасть на территорию заповедника, хватает. В Норовле заповедник подходит вплотную к городу. Можно идти через колхозное поле, а через сто метров оказаться в зоне. Часть границы заповедника проходит по трассе Р-37, которая ведёт из Норовли в пункт пограничного пропуска Александровка. По одну сторону дороги обыкновенный лес, а по другую ― уже заповедный. На вид их ничего не отличает, знаки радиационной опасности стоят только на съездах с дороги. Колючей проволокой отделена только 30-километровая зона, но и в ней полно прорывов.

Валерий Домбровский хорошо помнит, как приехал в зону впервые в 1993 году:

"Нам тогда ни палаток, ничего не дали, сказали: едьте, изучайте миграцию. Мы вышли из рейсового автобуса, а вокруг темнота, ничего не видно, переночевали как-то возле насосной. Утром нашли заброшенную деревню Пирки, а в ней единственную бабку-самосёла. Мы жили у неё три дня, и оказалось, что в её доме перевалочный пункт сборщиков грибов. Мужики к ней тащат мешки лисичек! У нас был дозиметр, и мы просто положили его рядом, так он зашкаливал дико. Мы им говорим, что даже стоять рядом с этим мешком опасно. Куда вы их деваете? А нам в ответ, что всё принимают со свистом, их как-то вымачивают, выпаривают и всё во Францию идёт".

Буквально вчера Александр Лукашенко подписал указ об упразднении охранной зоны Полесского государственного радиационно-экологического заповедника (ПГРЭЗ). Однако, это скорее всего не единственные сокращения: в ближайшее время планируется отрезать часть территории заповедника и вовлечь её… в хозяйственный оборот. Местным жителям пока никто не рассказал, что это будет значить. Уберут ли КПП до 30-километровой зоны, снимут ли надбавки работникам заповедника и входящих в его состав лесничеств, ведь земля после указа автоматически станет чистой и работать на ней уже не будет вредно. Да, скорее всего, департамент охраны перестанет ловить грибников. Но станут ли чище от указа ягоды и грибы?