За марки ФРГ, кофе и нефть. Как Западная Германия выкупила у ГДР тысячи человек

Всякий раз, как заходит разговор о выкупе белорусских политзаключённых, кто-нибудь приводит в пример ГДР. Тогда за 36 лет Запад буквально выкупил у Восточной Германии больше 33 тысяч политзаключённых.

Мы вспомнили, как это стало возможным. И попросили историка и политического обозревателя Александра Фридмана проанализировать, могут ли белорусские демсилы пойти тем же путём — и просто выкупить своих.
 

Три вагона калия за свободу 15 человек

Больше тридцати лет от тюрьмы Кассберш в ГДР на территорию ФРГ ездил подозрительный автобус. В нём был кондиционер и кофеварка. Играла приглушённая музыка, стоял запах свежего кофе. Западного.

Когда автобус въезжал в Западную Германию, водитель нажимал кнопку на приборной панели. Номерные знаки разворачивались и превращались из восточногерманских — в западногерманские.

Этот автобус вывозил политзаключённых на запад, об этом пишет в своей книге "Берлинская стена" немецкий историк Ханс-Херманн Хертле. Но таким рейсам всякий раз предшествовали переговоры и торги. С 1963 по 1989 год ФРГ выкупила из тюрем ГДР 33 тыс. 755 человек. И заплатила за это востоку почти 3,5 миллиарда немецких марок.

Протестантская церковь была первой, кто попытался наладить переговоры с ГДР. И оказалось, что восток готов отпустить политзаключённых. За первых 15 освобождённых потребовали 3 вагона калийных удобрений.

Благотворительная протестантская организация Diakonisches Werk смогла договориться с федеральным правительством и получила деньги на “выкуп”. Потом к делу подключилось и само правительство. Эти переговоры чиновники стали называть кодовыми словами “Особые усилия”.
 

“Дойче марки”, кофе и тропические фрукты

Сперва ГДР готова была освободить одного политзаключённого за 40 тыс. немецких марок. Через 10 лет эта сумма выросла до 95 тыс. немецких марок.

— Иногда это происходило публично, иногда — нет, но в целом было известно, что практика выкупа политзаключённых существует. В конце концов, ФРГ была демократическим государством, и пресса западной Германии даже в тех случаях, когда власти не хотели об этом рассказывать открыто, всё знала, и сообщала об этом.

Но масштабы процессов стали понятны уже после того, как ГДР прекратила своё существование, когда архивы Штази стали открыты, и историки смогли реконструировать эти события, — рассказывает Еврорадио историк Александр Фридман.

ФРГ не очень хотелось платить наличными, а восток соглашался принимать в качестве выкупа товары — от кадмия и натурального каучука до растительного масла, кофе и тропических фруктов.

И с 1968 года полученные от запада товары начали продавать на международном рынке, чтобы получать твёрдую валюту. У тогдашнего главы Штази Эриха Мильке для этого был открыт специальный счет в госбанке. А с 1974 года твёрдая валюта потекла на счет генерального секретаря Эриха Хонеккера.

— Это была одна из статей дохода ГДР. Подход такой: у нас есть ресурс, который можно продать. И есть люди, которые хотят купить, у которых есть деньги. Если их устраивает сумма, мы это дельце обделываем, — поясняет Фридман. — Вытолкнул из страны человека, который будоражил спокойствие, который был для тебя проблемой — да еще и заработал. Для ГДР это казалось привлекательным, и “ресурс” который можно обменивать — диссиденты — был нескончаемым.

А ещё среди заключённых были довольно известные люди, которых проще было просто выбросить из страны и не придавать дело огласке.

Для ФРГ это тоже было выгодно. С одной стороны, она могла себе финансово позволить такие сделки, с другой — могла представить себя как державу, построенную на принципах гуманизма, заботящуюся о соблюдении прав человека. Так что определенный эгоизм в позиции ФРГ присутствовал: “Вот, посмотрите, какие мы гуманисты. А режим ГДР докатился до торговли своими гражданами”.
 

Кого освободить первым?

Федеральное правительство западной Германии поддерживало связь с друзьями и родственниками политзаключённых и вносило их имена в списки, пишет исследователь Ян Филипп Вельберн в книге "Выкуп заключённого из ГДР". Эти списки отправлялись к адвокату из восточной Германии Вольфгангу Фогелю. Тот самый Фогель, который отвечал за обмен американского лётчика Гэри Пауэрса на советского разведчика-нелегала Рудольфа Абеля.

Составленные на Западе списки Фогель передавал в Штази. Как только ни называли этого адвоката. И “канатоходцем между мирами”, и “прихвостнем Штази”, и адвокатом дьявола, и торговцем людьми. Но многие понятия не имели о существовании Фогеля, пока не попадали в тюрьму.

Фогель передавал списки в Штази, госбезопасность проверяла их и высылала обратно на Запад с комментариями и пометками: кого они согласны освободить, а кого — нет. Федеральное правительство отказывалось просто так удалять имена из списка, искало компромисс. И начинался торг. За некоторых заключённых требовали в несколько раз больше обычного — до 200 тыс. марок.
 

“У руководства ГДР не было потребности остановить репрессии”

Amnesty International считает, что готовность платить выкуп за политзаключённых провоцировал ГДР на новые репрессии. Например, в 1979 году срок лишения свободы за нелегальное пересечение границы увеличили с пяти до восьми лет.

Фридман соглашается: ситуация внутри ГДР не улучшалась.

— К уменьшению числа политзаключенных в ГДР эти переговоры не привели.  Наоборот. И не могли привести в принципе. Потому что для ГДР это было статьёй дохода, и у руководства не было никакой потребности останавливать репрессии.

Что думают об этой торговле людьми сами освобождённые? Мнение одного из них в книге “Берлинская стена” приводит немецкий историк Ханс-Херманн Хертле.

— Мое мнение по этому поводу ясно и неизменно. Торговля людьми между двумя германскими государствами сама по себе была предосудительна. Номенклатура ГДР получила огромный источник дохода и возможность купаться в роскоши. Они шпионили, выносили приговоры и продавали граждан ненавистному государству за миллиарды восточных марок.

Но любой, кто когда-либо заглядывал в тюрьмы ГДР, кто знакомился с их отвратительными методами пыток, с их пренебрежением ко всем правам человека, мог сделать только один вывод: слава Богу, что была возможность выкупа. Единственным, что удерживало многих от самоубийства, была уверенность, что однажды и они смогут обрести таким путем желанную свободу.

Но мы заплатили гораздо более высокую цену за свободу – двойной зависимостью.
 

Фридман: “Кто даст эти деньги белорусским демсилам? И что будет делать режим с этими миллионами?”

ГДР — не единственная страна, которая была готова продавать политзаключённых и других своих граждан, говорит Фридман. Например, когда режим Чаушеску нуждался в ресурсах для своих экономических программ, он зарабатывал деньги на румынских евреях и немцах. Израиль, США и ФРГ готовы были платить Румынии за то, чтобы люди получили право на отъезд. Цена выезжающего зависела от его квалификации, и это вовсе не обязательно были политически репрессированные люди.

И Израиль готов на любые переговоры, готов выпускать из тюрем тысячи палестинцев, если это поможет спасти израильского солдата. Тут, правда, нужно подчеркнуть, что “политическими” их считают палестинцы, а для Израиля они — преступники и террористы.

— Потому что это наш солдат, и мы его должны вернуть. Для нас главное — его здоровье и безопасность, — поясняет Фридман. — Такова израильская логика. Этично ли соглашаться на такие сделки? Давайте возьмём конкретную ситуацию: Мария Колесникова, мужественный человек, который пожертвовал своей свободой, в конце прошлого года попадает в реанимацию. Мы понимаем, что такие вещи для организма бесследно не проходят. И когда мы видим ее фото в реанимации, можем сказать: принципы принципами, но давайте спасём Колесникову. Заплатим режиму деньги, но спасём человека.

Другой вопрос — кто даст эти деньги белорусским демсилам? И что будет делать режим с этими миллионами? На что он их использует? На дальнейшие карательные акции, репрессии? Часто в рассуждениях о выкупе подчеркивается гуманитарная компонента, а контекст выносится за скобки.

Кто будет говорить с Лукашенко? Кто будет той стороной, которая будет выкупать? Тихановская? Я думаю, что у неё нет на это средств. Да, есть деньги на финансирование правительства и кабинета, но финансовыми потоками, необходимыми на выкуп политзаключённых, она, как мне кажется, не располагает.

Определённые ресурсы изыскать можно, но мне представляется маловероятным, что международные фонды станут поддерживать это в большом объеме. У любого иностранного спонсора возникнет вопрос по поводу моральной компоненты: да, я выкупил человека, но ведь я спонсирую преступный режим. Противоречиво.

Вся дискуссия на эту тему мне кажется немного оторванной от реальности. Но я понимаю, что ее ведут люди, у которых болит, у многих из которых за решеткой находятся близкие.
 

Кто политзаключённый “первого сорта”?

— К тому же, мы неизбежно столкнёмся с вопросом, кто у нас политзаключенный высшего сорта, а кто — второго? Почему эту персону выкупают, а эту — нет?

Тот, кто согласился бы заниматься такого рода акциями, заинтересован в том, чтобы его имя звучало громко. Посмотрите на историю с российско-украинскими обменами пленными — и роль в них Романа Абрамовича. Ему важно подчеркнуть, что сделал для этого именно он.

Тоже самое с международными организациями, которые согласились бы участвовать в таких выкупах. Им было бы важно, чтобы на свободе оказывались заметные люди. Те, о ком потом напишут в газетах, рядом с которыми будет фигурировать имя организации.

А это значит, что мы неминуемо придём к иерархизации политзаключенных. “Об этом могут написать журналисты, его мы выкупим, а этого никто не знает — его не будем трогать”.
 

Где взять на это деньги?

— И позиция тех, кто считает, что страны Запада могут просто переадресовать деньги, которыми поддерживают Офис Тихановской, на выкуп политзаключённых, мне представляется чересчур идеализированной.

Люди, которые так думают, немножко переоценивают западные страны. Да, они декларируют верность правам человека, свободам, демократии и в своей политике в значительной степени этими ценностями руководствуются. Но у них есть собственные интересы, и выкуп белорусских политзаключенных не является приоритетом европейской политики.
 

А Лукашенко вообще готов “торговать людьми”?

— Многое из того, что мы знаем о режиме Александра Лукашенко, говорит о том, что ментально он довольно близок правителям ГДР.

И на протяжении всей своей политической карьеры всякий раз, как ему было нужно улучшить отношения с Западом, он выпускал людей. Бывали даже времена “оттепели”, когда в Беларуси почти не было политзеков.

Лукашенко проявлял в этом смысле гибкость, и после 2020 года он тоже её проявлял. Освободили гражданина США Виталия Шклярова, освободили гражданку Беларуси и Швейцарии Наталью Херше. Мы не знаем, что происходило за кулисами, и не факт, что за этих вообще что-то было заплачено.

Человек, за которого могли бы вступиться на мировом уровне — лауреат Нобелевской премии мира Алесь Беляцкий. Но захотел ли бы он этого?

Да, многие были бы не против, чтобы их выкупили. Но все ли? Ошибочно так думать.