Забирали двумя уазиками и тремя нарядами: как протестует бодибилдер из Глубокого
“История моего протеста началась, когда я понял, какой бардак творится в ФОКе, где я тренировал ребят, и как работают в стройбригаде при райпо, куда попал позже”, — рассказывает Еврорадио 49-летний Александр Шарабайко, или, как его называют в Глубоком, Арни.
В городе, где проживает около 20 тысяч жителей, колоритного бородатого мужчину знают многие. Проходя мимо, одни улыбаются — и от этого на душе у Александра всегда становится светло, “как во время встречи со Светланой Тихановской, когда понимаешь, сколько людей рядом, которым небезразлична судьба Беларуси”. У других улыбки натянутые, но таких, говорит собеседник, мало, и на них он не обращает внимания.
Александр рассказывает Еврорадио, как это — протестовать в маленьком городе, сидеть в камере и пить кофе, растерять клиентов и не унывать.
Приехал на площадь и включил перемены
Вечером 9 августа Александр приехал на велосипеде на площадь у райисполкома и на колонке включил “Перемен” Виктора Цоя. К нему подтянулись люди, пришедшие выразить несогласие с результатами президентских выборов. Милиция попросила разойтись, мол, музыка кому-то мешает. Собравшиеся ответили, что никому ничего не мешает и заскандировали “Жыве Беларусь!”. Позже их предупредили ещё раз, мол, не разойдётесь через пять минут — будем наказывать.
Арни сел на велосипед и в 23:54 был уже дома.
“Не успел переодеться, смотрю — за мной приехало сразу два уазика! — вспоминает мужчина. — Мы стояли на улице. Супруга не хотела отпускать меня с силовиками. Один из милиционеров, случайно или нет, но ударил жену. После небольшой стычки я закрыл калитку, пошёл домой, переоделся, выпил кофе и сел в уазик.
Конечно, милиция была в шоке. Видимо, не ожидали, что всё пройдёт так спокойно. Задерживать-то приехало около десяти человек. Но в участке я, конечно, высказал всё, что о них думаю”.
“Город маленький — все всех знают”
Александру дали пять суток. Сначала его посадили в камеру с журналистом. Потом пришёл какой-то начальник и приказал, чтобы Арни сидел один и никто с ним особо не общался.
“Интересно, что, когда мне давали сутки за следующие митинги, история повторялась, — вспоминает мужчина. — Посадили одного в четырёхместную камеру. Зачем? Не знаю. Возможно, боялись, что начну кого-то агитировать. А может быть, просто решили оказать психологическое давление. Но вообще, и в милиции, и в ИВС работает несколько человек, которые раньше консультировались у меня по бодибилдингу. Ну и представьте: знакомые меня сажают, они же охраняют. Город маленький — все всех знают. Так что отношение было нормальное. Силу не применяли, даже руками не трогали. Никакой грубости. Мне нашли чай, кофе, сигареты у меня тоже были”.
Конечно, говорит Арни, так относились не ко всем. В Глубоком задержания выглядели так же, как и по всей стране. Участвовал в акциях или нет — никто не разбирался. Кого-то предупреждали, кому-то давали штрафы, кто-то получал дубинкой, некоторых сажали.
Но жителей городка это не останавливало. Люди приходили к райисполкому и “шумели”. По словам собеседника, иногда собирались по 40 человек — для небольшого города это немало. Госслужащим это, конечно, не нравилось. Арни говорит, чтобы не пересекаться с протестующими, некоторые из чиновников выходили на обед через чёрный вход.
“Судья улыбнулся, отвернул лицо, махнул рукой и постановил — 40 базовых!”
За “участие в несанкционированных акциях” Александр побывал в изоляторе ещё несколько раз.
Однажды силовики приехали за ним прямо в школу, куда мужчина пришёл за восьмилетней дочерью.
“Десять метров от школьных ворот! — возмущается Арни. — Ко мне подходят два клоуна в масках и в форме. Не представляясь, не показывая документов, хватают за руки, пытаются куда-то тянуть. Сами не справились — вызвали второй наряд. Потом пришёл третий. Люди ходили, снимали на видео, спрашивали: “Что он сделал? Он пришёл за ребёнком! Вы сначала задерживаете, а потом люди пропадают”. В ответ — отмазки, мол, никто не пропадёт, всё нормально. Но я позвонил жене, сказал, чтобы пришла за дочкой. А им сказал, что никуда не поеду до её прихода. Когда жена пришла, отдал ей телефон, спокойно сел с ними и уехал. Судья во время процесса смеялась и долго не могла понять, как это три наряда не смогли задержать одного и зачем вообще было столько милиции, если я потом пошёл за ними сам. Им не нашлось что ответить”.
Александр вспоминает ещё один суд — за БЧБ-флаг, который висел на его доме:
“Судья спрашивает, когда мы повесили флаг. Отвечаю: 25 марта, почти пять лет назад. Судья улыбнулся, отвернул лицо, махнул рукой и постановил — 40 базовых! Вот такой процесс. Сколько раз к нам приезжали после митингов, флаг никому не мешал. Вопросы появились только после того, как заговорили про указ, который хотят ввести. Вот так кое-кто старается продержаться у кормушечки, чтобы получше покушать”.
К слову, собеседник рассказывает, что в глубокском РУВД есть майор, который раньше работал учителем истории:
“Я когда сидел, услышал, как у него поинтересовались, какой на самом деле этот БЧБ-флаг. Он ответил, что исторический. “Тогда чего вы все на него взъелись?” — спросили его ещё раз. “Ну, такой приказ”, — ответил майор”.
Сибиряк, но гражданин Беларуси
Семья Александра переехала в Беларусь из Сибири, когда он был маленьким. Здесь Саша пошёл в школу, отслужил в ВДВ, перепробовал все виды спорта и остановился на бодибилдинге.
Арни — дважды подтверждённый кандидат в мастера спорта, участник республиканских соревнований, тренируется сам и помогает советами новичкам.
“Раньше я работал тренером в нашем физкультурно-оздоровительном комплексе, — вспоминает собеседник. — Три раза уходил, потому что было просто невозможно. Постоянные споры с руководством о том, что деньги куда-то профукиваются, а ремонты в спортзале заканчиваются на бумажках в отчётах. В реальности всё валится и рушится, пластиковые окна поставили три-четыре года назад. До этого были деревянные, которые могли выпасть наружу. Вы можете себе такое представить? Такой уже колхоз... Окончательно уволился в 2011 году и больше не возвращался туда на тренерскую работу. Сейчас уже сделали более-менее нормальный ремонт. Но если идти по коридору, там красиво и аккуратно, а в раздевалках всё осталось по-старому. Заходишь — как в коровнике”.
Некоторое время Александр работал в Минске — дослужился до мастера в строительной конторе. Потом вернулся и устроился в стройбригаду Глубокского райпо.
“Если люди в коммерческих фирмах хотят зарабатывать, они работают не покладая рук, пусть и по восемь часов в сутки, и получают деньги. Государственная стройбригада — это нечто! То, что может сделать один рабочий, там выполняют пять-шесть человек. Иногда приходилось по сто раз перекрашивать одно и то же место, потому что покраска ведётся не по правилам: и в мороз, и под дождём. С одной стороны, это, конечно, смешно, но с другой, смех потом переходит в сплошные убытки. А как в стройбригадах воруют деньги… Просто тупо вывозят всё новое: краски, смеси, компоненты... Начальникам делались ремонты. Нет работы — бригаду распускают в отпуск за свой счёт, остаются только приближённые — им идёт зарплата”.
Понаблюдав за этим, Арни понял, что больше не хочет работать на государство, и ушёл. Решил, раз “руки растут из правильного места”, как-нибудь на жизнь заработает:
“Я у государства ничего не взял, свой долг Родине, а не государству, отдал. Зарабатывать на свою семью имею полное право, а кормить халявных прикорытников никакого желания нет. Наша семья заниматься этим точно не собирается. Я и рисую хорошо, и резьбой по дереву занимаюсь. Начал придумывать и мастерить различные фальш-колонны, камины... Осваиваю новые техники. В Беларуси такого, наверное, никто и не делает. Кроме того, у нас большой огород: жена по специальности агроном, ей там хватает работы. А какой мы всей семьёй забор у дома отгрохали — вручную, без механизации — просто загляденье! И дочка помогала!”
Борьба на опережение и барная стойка из... изолятора
С журналистом Еврорадио Александра познакомила его жена Елена. Несмотря на сутки, штрафы и даже давление на ребёнка, супруги не боятся выражать активную гражданскую позицию и, как могут, отстаивают свои права.
Бывшая ученица Арни раньше работала психологом в школе, где учится его дочь. Она предупредила, что девочку хотят вызвать на психологическую беседу. Семья сработала на опережение.
“Мы написали заявление, чтобы никаких психологов, уроков патриотического и политического направления без нашего ведома с нашей дочерью не проводилось. Я пришёл к директору, высказал своё мнение, там была ещё завуч. Они так внимательно меня слушали, что перед моим уходом даже не поднялись со стульев. Поняли, что спорить бесполезно”, — говорит Александр.
Даже герб “Погоня”, который наклеен на дневнике девочки, учителя снять не осмеливаются.
“В семье вообще всё класс, просто обалденно, — рассказывают супруги. — Мы счастливы и делаем то, что должны делать. Сидеть, грубо говоря, на своей жопе и молчать, видя, что происходит?.. Во всяком случае это не по нам”.
Но, какой бы оптимистичной ни казалась эта история, помощь семье Шарабайко всё-таки пригодится.
Пока Александр сидел на сутках, он не мог выполнять заказы по своей работе, некоторые клиенты растерялись, другие побаиваются связываться с активистами. А вот Александр рвётся в бой.
Елена передавала ему в камеру карандаши и бумагу. Арни не скучал и набрасывал проекты всего того, что мечтает смастерить в будущем. Камины, колонны, барные стойки... из изолятора. Если вы вдруг захотите украсить своё жильё чем-то похожим, просто вспомните об этом мастере.
Чтобы следить за важными новостями, подпишитесь на канал Еврорадио в Telegram.
Мы каждый день публикуем видео о жизни в Беларуси на Youtube-канале. Подписаться можно тут.
