“Скучаю по тишине”: боец ЦАХАЛ поговорил с Еврорадио перед отправкой в Газу

Яир прямо сейчас находится на границе Израиля и Газы. Когда мы разговариваем, вокруг очень тихо — и это чудо.

— Просто удача. Обычно здесь всегда обстрелы, а ты всегда настолько уставший, что уже и не замечаешь ни взрывов, ни выстрелов. Не замечаешь ни того, что летает, ни того, что стреляет. Ты за месяц уже так к этому привык и так устал, что как только касаешься головой подушки — сразу засыпаешь.

Шестого октября Яир ложился спать студентом — изучал электронику и работал в компании, которая разрабатывает приборы для эстетической медицины. Уже на следующий день он проснулся пехотинцем ЦАХАЛ — и к вечеру 7 октября отправился на границу с Газой.

— Проснулся, принял холодный душ, чтобы решать на холодную голову. Было понятно, что сейчас придёт повестка. Подготовил свои вещи. И всё — вечером поехали.

Какой сегодня день?

Яир бывал в этом регионе раньше. Сейчас вокруг воронки, расстрелянные дома и сожжённые машины. И совсем нет мирных жителей — только израильские военные. Разницу сложно объяснить, её нужно увидеть.

Когда Яир приехал сюда впервые сразу после нападения боевиков ХАМАС, то ещё не знал, выпустят ли его хотя бы на один день домой. На прошлой неделе ему впервые за месяц удалось побывать дома. Мы спрашиваем, когда у Яира снова будет выходной, но он не знает.

— Ты живёшь мыслью про “здесь и сейчас”. Начинаешь терять счёт дням. Постоянно сомневаешься, какой сегодня день недели. Вторник? Среда?

— Кстати, какой сегодня день?

Яир задумался — но оказалось, потому, что переводил в голове с иврита на русский. Он родился в Украине, и через три года семья переехала в Израиль. Иврит — его основной язык общения.

В 16 лет он, как и большинство израильтян и израильтянок, получил свою первую повестку в армию. Прошёл медкомиссию, множество тестов — и его определили в пехотный батальон, бригаду “Нахаль”. У каждой специальности свой курс молодого бойца, кто-то служит 4 месяца, а кто-то — полтора года. Всё зависит от рода войск.

— Я понимал, что если во время срочной службы я был в боевых войсках, то в случае войны, пойду воевать впереди. Конечно, чувствуется внутреннее давление — ты не знаешь, что будет через пять минут, через час, неделю…

Утро теперь начинается с кофе и сигареты. В самой Газе Яир пока не был. Подробно рассказывать о том, чем он занят прямо сейчас, наш собеседник не имеет права.

— В первую очередь это безопасное передвижение на южных окраинах, целый комплекс работы. Есть многое из того, о чём я не могу рассказать — вещи, которые нельзя разглашать.

Постоянно слышишь и видишь попадания противотанковых комплексов, постоянная угроза беспилотников, которые могут на тебя что-нибудь сбросить, — но таких обстрелов, как на северной границе, у нас нет, потому что сейчас основные силы израильской армии сосредоточены на юге.

Иногда обсуждаем действия армии, наше видение. Да, есть и споры, есть и недопонимание — но мы все знаем, для чего здесь находимся. И мы все сейчас — “один за всех и все за одного”, одна большая семья, — рассказывает нам Яир.

Это — хорошая часть службы. Есть другая. Спят солдаты ЦАХАЛ то в доме, то в поле. То вообще не спят.

— Если ты давно не служил, то успел привыкнуть к комфорту, к каким-то стандартам гражданской жизни.

Помню, когда служил срочником, было много адреналина. Да, ты не высыпался, спал по два-три часа в день, проходил на учениях по 100 километров с грузом в 50 килограммов — и думал, что это не максимум, что можешь ещё! Но на “гражданке” я давно не испытывал таких нагрузок, и ежедневный военный распорядок дня в течение месяца — это, конечно, очень непросто.

По чему больше всего соскучился? По тишине. По своему уголку, в который никто не заходит. Хочется побыть одному.

Иногда к бойцам приходит военный психолог. Но говорят чаще не о себе, а о том, как успокоить близких.

— Как разговаривать с родственниками, с семьёй — как сделать так, чтобы семья за тебя не переживала. Что говорю своим? “Да, тяжело, да, непросто. Но всё в порядке! Кормят хорошо, душ есть — жаловаться не на что”.

Из-за границы присылают много снаряжения — и военного, и медицинского. Много помогают волонтёры, говорит Яир. Правда, чем дальше ты находишься от зоны боевых действий, тем больше получаешь помощи и пожертвований.

— Просто чем ближе ты к экшну, тем сложнее эту помощь доставить — это закрытая боевая зона.

Кофе и круассан за счёт гражданских

Недавно Яир смог на день съездить домой. В одном кафе гражданский заплатил за его кофе и круассан, в другом кафе предложили скидку.

— Уступают ли место в очереди? Да у нас сейчас половина страны в армии. Так что в очереди, в которой ты стоишь, с тобой стоит много других военных.

В целом город выглядит как обычно — всё открыто, всё работает. Разве что меньше людей сидят в кафе вечером, потому что многие прямо сейчас служат в армии. И да, сейчас в Израиле я чувствую себя в безопасности.

Яир был уверен, что его призовут, но вообще никто не знает наверняка, получит ли повестку. Мы спрашиваем, есть ли в израильской армии уклонисты, и Яир не идеализирует. Да, они есть в любой армии и в любой стране мира. Но в Израиле служить в армии престижно.

— Нам недавно увеличили выплаты и дневную зарплату. Есть льготы на учёбе. А если ты устраиваешься на работу и в твоём резюме есть строчка о службе в боевых войсках, это тоже может быть плюсом — если твой потенциальный работодатель тоже служил в боевых.

Арабы в Газе и в Израиле

Яир ещё не был в Газе — пока идёт стадия тренировок. Никто из солдат  не знает, как будет происходить наземное наступление, что будет делать лично он.

— Мы просто перед заходом получаем инструкции, что должны сделать — а потом заходим и делаем.

— А гуманитарную катастрофу в Газе обсуждаете?

— Не обсуждаем, нас это не интересует. У нас другие задачи.

Яир признаёт, что сперва было непонимание: а как поведут себя арабы, которые живут в Израиле? И да, были опасения. Но они не оправдались.

— Я слишком мало был в городе с 7 октября, так что личных контактов с арабским населением Израиля пока не было. Но в целом всё спокойно.

“Ищите меня в Таиланде”

Мы спрашиваем у Яира, чем он будет заниматься после нашего интервью. Перед сном — чистка оружия, совещание в отделении. Сон. Во сколько подъём? Как получится.

— То есть иногда можно поспать подольше? — спрашиваем.

— Иногда можно вообще не поспать, — отвечает Яир.

Он не сомневается, что после войны придётся некоторое время привыкать к мирной жизни. Представляет это так: лечь на кровать и какое-то время не двигаться.

Сейчас вокруг Яира воронки и расстрелянные дома мирных жителей. Но он знает, что, когда всё закончится, начнётся восстановление юга. Люди получат компенсации и смогут вернуться в свои дома, если захотят.

Мы спрашиваем у Яира: когда? Когда всё это закончится? А вот этого он не знает.

— Это очень сложный вопрос, который зависит от совокупности очень многих факторов, а те зависят друг от друга и меняются каждые пять минут. Это может продлиться недели, полгода, год или несколько месяцев.

И тогда приезжайте в Израиль. Здесь очень открытые люди. У нас живут люди разных национальностей, которые приехали из разных стран мира, из разных культур, и это сильно повлияло на менталитет. Всем без разницы, как ты выглядишь на улице — ты свободен настолько, насколько позволяют законы. Ты знаешь, что ты свободен, и понимаешь цену этой свободы.

Какие планы у самого Яира на “после войны”? Он отвечает одной фразой:

— Ищите меня в Таиланде.